Влад Воронов - Не пойду в шпионы! [СИ]

Корреспондент на фоне детского садика что-то неразборчивое пробалаболил про День Отцов, и предложил зайти к детям и спросить, как они готовятся его праздновать.

Зашел. Детки довольно взрослые, лет шесть-семь. Хором здороваются, рассказывают, как любят своих пап и как они их будут поздравлять с Днем Отцов. Милота такая, что впору слезы вытирать.

Потом корреспондент говорит, что не все дети смогут поздравить своего папу. Что папа маленьких Жана-Клода и Мари был полицейским, и его застрелили плохие люди, которые торговали наркотиками. Наркотики это…

— Мы знаем, что такое наркотики! — кричит один из пацанов. У Люка брат колол наркотики и стал дураком!

Крупным планом маленький Люк, кусающий нижнюю губу.

А корреспондент опять:

— Папа Жана-Клода и Мари не хотел, чтобы дети умирали от наркотиков или становились дураками. Он хотел арестовать негодяев и посадить в тюрьму. Они начали стрелять, и ему пришлось стрелять в ответ. Плохих дядь было больше, и папу Жана-Клода и Мари убили. Он никогда больше не придет домой, никогда больше не обнимет своих малышей.

Крупным планом — слезы в детских глазенках.

— Маленьким Жан-Клоду и Мари нечего кушать, потому что их папу убили. А в министерстве никак не дадут им пенсию за папу. Давайте попросим президента: «Господин президент, дайте пенсию детям жандарма Дюбуа!»

И снова крупным планом перекошенные детские лица. Укажи им направление, где надо бороться со злом — пойдут не раздумывая. Крушить, рвать, топтать, за правду, как им ее объяснили. Этим пока сказали только кричать, и они кричат. «Господин президент! Дайте пенсию детям жандарма Дюбуа!»

Снова письмо моргает.

«Понравилось?»

«Этот человек — негодяй! Использовать детей…»

«Да, он сугубый профессионал! И, прикинь, это вышло в прайм-тайм! Сейчас половина Франции спросит у президента, почему он не дал пенсию жандарму Дюбуа.»

«А завтра выйдет „Канар“ с моим материалом?»

«В среду выйдет „Канар“ с НАШИМ материалом!»

«Ты тоже… профессионал. Но согласен — это грохнет. Не может не грохнуть.»

«Так-то! Читай „Канар“ в среду. Газету уже печатают.»

«А ты жди продолжения.»

«Вот как? И что там будет?»

«Читай в среду почту. Письмо уже набирают.»

«Ты тоже… Сугубый профессионал! Пока.»

В среду действительно грохнуло. Президент стукнул кулаком по столу, в министерстве пообещали разобраться, интернет наводнили перепечатки фотографий, особенно содержимого мешка с наркотой. Эту фотку пришлось шаманить довольно долго, чтобы и банковские карточки были видны хорошо, и следов фотомонтажа не было заметно. И вся техническая информация сохранилась. Негодяй Антуан к моменту осмотра все карточки уже успел притырить, а они еще должны сыграть свою роль. Потом я подложил подправленную фотографию в базу данных полицейского архива. Если они бумажные документы уничтожили, сравнить будет не с чем. Прокатит. И еще пару фоток добавил, где те же карточки сняты крупным планом, и видны все номера и надписи. Задолбался подкручивать цвета, чтобы было похоже на оригинальные кадры, да еще техническую информацию правильную вшивать. Но справился. Могу гордиться.

Так что вечером я отправил в «Канар» информацию о карточках, карточных транзакциях (убрав снятие средств, чтобы не светить один бизнес-центр в Цюрихе), о фонде поддержки беженцев и странной регулярности его пополнения.

И через неделю грохнуло еще раз. Президент банка мямлил перед телекамерами, что этих фондов поддержки беженцев — как на барбоске блох, что за всеми не уследишь, и ничего недозволенного они особо не делали, и что рассылка карточек по почте — нормальная практика. А журналисты трясли перед ним списками из сотен фамилий бомжей, на каждого из которых зарегистрированы тысячи карточек, и ехидничали, что привлечение новых солидных клиентов в банк улучшает имидж кредитного учреждения. Кто-то разослал такие списки в добрый десяток телеканалов и в полсотни газет.

К следующей среде у французов царило нездоровое любопытство — что выдаст «Канар» на этот раз. И газета не подвела. Выкатила историю Аббаса Шарифа от появления на французском берегу четверть века назад до трех пуль в башку в марсельском ресторане. Расследователи газеты собрали столько данных, что мне и не снилось. Был там и сюжет с водителем, у которого в багажнике лежало на сто штук наркоты. И даже кадр с камеры в ресторане — абсолютно бессмысленный с точки зрения опознания, но очень графичный — черный женский силуэт с пистолетом напротив столика. И вопрос — кто и зачем застрелил Аббаса, не было ли кого-то, кто бы желал ему смерти?

Нет в живых ни Лили, ни ее родственников. Я счел себя вправе послать газетчикам их дела из полиции. Обведя фамилии тех, кто отказывался расследовать. Мне кажется, я правильно распорядился ее наследством.

Пишут, что президент стукнул по столу еще раз и спросил что-то вроде «Они там совсем охренели?». В министерстве затеяли очередное расследование. Высокий чин надувал щеки и грозился подать в суд за оскорбление чести и достоинства (но так и не подал, почему-то) и сидел дома под домашним арестом. Начальника бригады задержали при попытке бегства, комиссар скрылся, но был через неделю убит пограничниками при попытке прорваться на катере в Африку. Вот реально дебил, напросился бы в компаньоны к кому-нибудь на яхту, и уплыл бы спокойно, никто всерьез яхты не проверяет. А пограничники были злы в тот день, накануне в перестрелке с контрабандистами погиб один из членов экипажа, и не подчинившийся приказу катер просто расстреляли издалека.

Родственникам жандарма Дюбуа дали заслуженную пенсию, все льготы и даже дополнительные деньги от полицейского фонда помощи погибшим при исполнении. Хоть папу это и не вернет, но маленьким Жану-Клоду и Мари будет полегче.

Снова письмо из «Канар»:

«Что, Иван, доволен?»

«Почему Иван?»

«Ну ты же русский хакер, нет? По-французски пишешь коряво, прячешься так, что не найти, можешь достать любые данные, обижаешь нашу замечательную полицию… J»

«Иди ты! Эту вашу полицию надо драть регулярно, чтобы работала как следует. Я вам еще и доброе дело делаю.»

«Вот ты и признался J. Ладно, Иван, будут еще интересные материалы — присылай».

Да, еще полицейский фонд внезапно пополнился на некруглую, но очень солидную сумму. До цента равную остатку на счете одного из многочисленных фондов поддержки беженцев, который все никак не арестовывали, хотя и много говорили об этом. Газеты почему-то решили, что это распорядитель фонда таким образом купил себе свободу. Кто-то подкинул им эту сплетню. Директор банка потом уверял газетчиков, что перевод был самый настоящий, инициирован клиентом. Ну да, автоматическая банковская система именно так и решила, получив запрос вроде как из другого филиала. Да и не принято подобные расследования проводить, когда полицейские счета пополняются. А вот распорядитель фонда ничего не успел сказать, потому что его на следующий день зарезали два арапчонка возле дома. Проба пера начинающих авторов, ага. Видимо, очень расстроились, что беженцы больше помощи не получат.