Мария Веселая - Я родилась пятидесятилетней. Книга 2 (СИ)

Вспомнив это, я внимательно вгляделся в спящую девушку. Недавно Белла говорила о вирусе-симбионте, который сделал нас такими… Что я знаю о вирусах?

Ещё на симпозиуме я обратил внимание на мысли одного биолога из Йеллоустоунского национального парка. Он думал о горячих источниках парка и о том, что в некоторых местах почва раскалена до шестидесяти градусов по Цельсию, но на этой почве неплохо растёт трава. Когда-то ему показалось странным, что она выдерживает такую высокую температуру, ведь нормальное растение не может расти в подобных условиях. Им же было установлено, что в этой траве имеется симбиотический гриб, который живёт внутри клеток травы. Если удалить гриб, то растение выжить при такой температуре не может, но и гриб тоже не может! Дальнейшее исследование показало, что есть третий участник симбиоза — гриб был заражён определённым вирусом. Если убрать вирус, что удалось сделать в эксперименте, то гриб вместе с растением теряли эту термоустойчивость и на раскалённой почве погибали. Получается, вирусы могут входить в состав симбиотических комплексов. И, кроме того, поскольку вирусы способны переносить фрагменты генов или целые гены от одного организма к другому, они участвуют в глобальном процессе кооперации, информационного обмена.

А потом я вспомнил, что знаменитый фермент — теломераза по своему происхождению, скорее всего, вирусный объект. Помню, как нам рассказывали, что теломераза — это специальный белок, который занимается тем, что достраивает кончики хромосом. Согласно одной из теорий, многоклеточные организмы стареют, потому что при каждом клеточном делении хромосома немножечко укорачивается и возникает опасность, что хромосомы в конце концов так укоротятся, что утратят функциональность, и каким-то образом нужно эти кончики, которые не воспроизводятся при копировании, достраивать. Российский учёный Алексей Оловников предположил, что должен существовать специальный фермент для достройки кончиков хромосом. И этот фермент действительно открыли и назвали теломеразой — фермент, который спасает клетки от необратимого старения. И действует он почти как вирус, изменяя человеческий геном.

По последним данным, почти половина всего генома человека — это всевозможные мобильные и повторяющиеся элементы, обладающие способностью перемещаться по геному, то есть, грубо говоря, это бывшие вирусы или размножившиеся вирусоподобные объекты. Удивительно, какое огромное влияние оказывали вирусы на эволюцию. И ведь они не всегда вызывали нежелательные патологии…

С каждой секундой я всё больше и больше с интересом рассматривал данную теорию. Вечная жажда теперь выглядела не как проклятье, а как способ распространения вируса. Неуязвимость, скорость… Теперь это воспринималось мной как защита, как та же термоустойчивость зелёной травки, которой просто не повезло прорасти не в той почве…

Никогда не думал о своей природе в таком ключе. И теперь я чувствовал, как из-за нескольких слов девушки моя прошлая устойчивая философия рушится, трещит по швам, и мне так хотелось надеяться, что Белла права… Что у меня есть душа.

Когда я стал вампиром, я считал, что обменял мою душу и смертность на бессонную вечность и жгучую боль превращения. Теперь я был заморожен. Мое тело стало чем-то вроде скалы, а не плотью. Я считал себя камнем, неизменным и прочным. Психологически вампиры тоже застывают. Так, мое внутреннее «Я», мои предпочтения и нелюбовь к чему-то, мои настроения относительно чего-либо и желания — всё замерло на месте.

Я мог легко накапливать знания, видеть, как меняется мир, но как говорил Эмметт, я остался тем же противным джентльменом, который привык быть гордостью родителей.

А люди менялись. Легко и просто. Сколько примеров я наблюдал?

Что может изменить человека? Любая мелочь. Звонок от старого друга может мысленно вернуть человека в юность, и в этом настроении он продержится несколько дней, подарит цветы жене без повода, поведёт детей в аквапарк, а потом уволится с работы и откроет новый бизнес. Книга может вдохновить на внезапное путешествие, кардинальную смену стрижки, имиджа, поможет сказать нет коллеге по работе, который претендует на большее, или наоборот заставит искать активно свою вторую половинку. Программа по телевизору может заставить едва ли набожную даму уйти в монастырь и заняться там виноделием, отдав всё накопленное за жизнь, включая тот самый телевизор, в пользу каких-либо фондов…

Когда же изменение происходило с одним из нас, это оказывалось редким и неизменным явлением. И это всегда становилось крупным событием, большим потрясением. Я видел, как это случилось сначала с Карлайлом, а затем, десятилетием позже, с Розали. Любовь изменила моих родных навечно, это никогда не уйдёт, не иссякнет… Больше восьмидесяти лет прошло с того момента, когда Карлайл нашёл Эсме, и он всё ещё смотрел на неё недоверчивыми глазами первой любви. А мама видит в нём идеал, доброго доктора, кто помог ей, когда она упала с дерева, а затем спас её в минуту, когда смерть была как никогда близка. Для них всегда будет так.

И для меня всегда будет так же. Я всегда буду любить эту умную, нежную человеческую девушку, весь остаток моей бесконечной жизни.

— Эдвард, — тихо пробормотала Белла, не открывая глаз.

Я улыбнулся, невероятно счастливый оттого, что просто снюсь ей.

Белла

Я сладко нежилась в объятьях интересного сна, когда в мои грёзы ненавязчиво вторгся тихий, ласковый шёпот и холодное прикосновение чужих ладоней:

— Доброе утро, душа моя, если ты хочешь успеть на первые уроки, то вставать нужно уже сейчас…

— Ещё пять минут, Тутти, — сонно проворчала я, не открывая глаз и пытаясь спрятать руку под тёплым одеялом, но холодные пальцы вдруг крепко стиснули моё запястье, из-за чего я ойкнула, мгновенно просыпаясь.

Распахнув глаза, посмотрела в потемневшие глаза вампира… Чёрт, я уснула прямо посреди разговора? Совершенно не помню, как очутилась в кровати…

— Доброе утро, Эдвард.

Парень был чем-то сильно расстроен, а я не могла понять, что было частью яви, а что — частью сна.

— Доброе утро, Белла.

Эдвард отстранился. Мягкие лучи солнца из окна освещали его фигуру, которая смотрелась здесь немного нереально.

— Что ты здесь делаешь? Я думала, ты уходишь до рассвета, чтобы никто случайно не увидел…

Телепат поморщился, а я поспешно пояснила:

— Я не в претензии, но мы уже не едем вместе в школу? — закутавшись в плед, я выбирала одежду.

— Моя семья сегодня пропустит занятия… Мистер Баннер запланировал лабораторную по определению группы крови, а Элис ещё не вернулась. Вообще учитель хотел провести её вчера, но я знал, что он не успел проверить прошлые тесты, ходил в оперу Сиэтла, — улыбнулся Эдвард, но быстро помрачнел: