DarkKnight - Сломанная игрушка

Лира вовсю глазела по сторонам. Виктор тоже, но по другой причине. Он старался первым заметить косые взгляды на пони в платье, что цокала по дорожке рядом. Но людям, по счастью, было как будто все равно.

Вик даже заметил, что какую-то даму в пышном платье сопровождает остроухий эльф. А молодой человек в дорогом костюме вел под руку голубокожую девушку, у которой вместо волос были загнутые назад неподвижные щупальца. Конечно, это могли быть модификанты, но насколько Виктор знал, это движение было не слишком популярно в Белом городе.

Хотя, положа руку на сердце, Вик бы себя чувствовал куда лучше, если увидел еще хоть одну пони. Ту же Октавию. Но нет, фантастических существ было совсем мало. А если среди зрителей и присутствовали синтеты, то гуманоидные, на первый взгляд неотличимые.

На входе благообразный пожилой мужчина во фраке провел над головой Лиры сканером. Тот ожидаемо выдал синий сигнал и краткую информацию о владельце синтета.

— Она со мной, — сказал Виктор.

Служащий бросил на пони неодобрительный взгляд, но та не смутилась. Сделала книксен передними ногами и поздоровалась:

— Добрый день, сэр.

Взгляд сделался удивленным на короткий миг, но служащий быстро совладал с собой и вручил Виктору заказанные билеты. По традиции в культурных заведениях, несмотря на регистрацию мест в сети, билеты дублировали на бумаге. Если быть точным — на волоконном полимере, хотя на ощупь разницы и не было.

— Виктор Стюарт и… эээ… Лира Хартстрингс? Отдельная ложа?

— Да, это мы, — сказал Вик, — Спасибо, сэр.

Они прошли по заполненным людьми коридорам, сделавшим бы честь любому дворцу: позолоченная отделка, пышные драпировки и картины, изображающие сцены из бессмертных произведений классики.

К своему стыду, Виктор практически ничего не узнавал и надеялся, что Лира не будет спрашивать. Но та была слишком впечатлена и взволнована в предвкушении грядущего действа.

Когда пони и человек устроились в удобных креслах, Виктор успокоился. Никто ничего не говорил по поводу присутствия пони. Та, усевшись по-человечески, в очередной раз огляделась и сказала:

— Мне здесь уже нравится. Даже красивее, чем в Королевской опере Кантерлота! Да что там, вся Королевская опера может тут в уголке поместиться!

Вик испытал приступ незаслуженной гордости.

— Да уж, размаха было не занимать, — ответил он, — Когда строили новую Гигаполис-оперу, рассчитывали на десять тысяч зрителей и при этом старались соблюсти традиции оперных залов.

— Вик, это так напоминает мне дом! Только не Понивиль, куда я переехала, а Кантерлот. С его чопорностью и важностью…

— Я считаю, получилось просто грандиозно.

— Согласна… я себя чувствую такой… маленькой!

Виктор рассмеялся. Ему очень захотелось взъерошить поняше гриву, но было бы жалко портить великолепие прически.

— Ты и есть маленькая, — сказал Виктор, потом добавил: — Маленькая пони в огромном мире людей…

Пони не обиделась, хихикнув в копытце:

— Вик, мы что, в… королевской ложе? — спросила она, — Тут только два роскошных кресла, будто специально для коронованных особ…

— Нет, — ответил Виктор, — просто отдельная ложа с регулируемым количеством мест.

— А… где тогда королевская?

Виктор рассмеялся:

— Королевской нет, в отсутствие королей вот уже лет триста. Есть просто отдельные ложи, а есть вип и даймонд-вип. Они выше.

Лира задрала голову и увидела несколько десятков богато одетых человек, что пока не смотрели на сцену, дожидаясь начала. Ее взгляд случайно пересекся с какой-то дамой, что обмахивалась веером. На её красивом надменном лице промелькнуло выражение презрения, глаза недобро сверкнули из-под длинных ресниц.

Дама отвернулась, отгородившись веером от взгляда пони.

Лира, которой от такого стало не по себе, перевела взгляд повыше и увидела, как одетый в элегантный костюм мыш с человеческими пропорциями тела усаживается в кресло. По краям от него встало двое шкафоподобных охранников в темных очках, с квадратными челюстями и короткими стрижками. Костюмы сидели на них плоховато, их образ скорее ассоциировался с доспехами или мундиром.

Вид у этого мыша был странный: ровные, круглые уши, какие-то несерьезные черты мордочки… В принципе, выглядело довольно мило, но Лире казалось, что большие глаза глядят как-то совсем не по-доброму.

Мыш тоже встретился взглядом с единорожкой, но в отличие от женщины слегка улыбнулся и вежливо кивнул, после чего повернулся к сцене. Он что-то сказал, но видимо обращался к телохранителям, и на таком расстоянии было, конечно, не разобрать.

Лира уже хотела спросить Виктора, но раздалась нарастающая волна аплодисментов, а свет начал гаснуть.

В этот день в Гигаполис-опере давали «Аиду», ставшую бессмертной классикой еще век? назад. Конечно же, время накладывало свой отпечаток, но изменения в действиях и словах непоправимо столкнули бы оперу с пьедестала классики в бескрайнее болото того, что принято называть авангардом и современной культурой. Единственное, что дозволялось строгими критиками, были умеренные спецэффекты вроде погоды и голографических субтитров, что вспыхивали над разворачивающимся действием. Традиция предписывала исполнение на итальянском языке, в Европейском Гигаполисе бывшем в ходу только в южных районах и субрайонах…

…Через некоторое время Лира наклонилась к Вику и прошептала:

— Их костюмы и декорации напоминают мне Камелу.

Виктор смутно припомнил название страны верблюдов из шоу и спросил:

— Ты там была?

— Нет, видела в книге. Какое сходство! Только с древним Камелу, когда там еще были города зебр.

Лира с интересом наблюдала и слушала неизменную в веках историю об истории любви и предательства. Вик, периодически бросая на пони взгляд, испытывал полнейший восторг. Конечно, в инструкции были слова о том, что данная пони «любит музыку». Но, как оказалось, вопрос был со своими тонкостями.

Когда зажегся свет и зрители потянулись в буфеты или на обзорные галереи, Лира тут же начала делиться впечатлениями. Вполуха слушая веселый понячий щебет, Виктор подумал, что точно так же вела бы себя самая обычная девушка, выросшая вдалеке от помпезности и роскоши Белого города.

— Ты совсем не слушаешь! — вдруг воскликнула пони обиженным голосом.

Виктор, с лица которого моментально слетело мечтательное выражение, ухватился за соломинку:

— А вот и буфет! — объявил он, пропуская пони вперед.

Та, стрельнув глазами, проследовала в ярко освещенное кафе. На мордочке застыло обиженное выражение, которое быстро сменилось прежней восторженной улыбкой при виде изысканного изобилия.

— Пироженки! — воскликнула пони и чуть ли не вприпрыжку подбежала к прилавку.