DarkKnight - Сломанная игрушка

Зеленая единорожка зарделась и ответила:

— Н-нет… спасибо, но это все же… принадлежит хоть и Лире Хартстрингс, но не мне. Не надо, правда…

Винил улыбнулась и покачала головой, но, похоже, не обиделась.

— Принцесса Селестия! — вдруг крикнула Сюрпрайз и камнем свалилась из-под потолка.

Лира вздрогнула и повернула голову, чуть не выронив инструмент.

Действительно, со стороны служебной двери шла Она. Селестия, богиня дня и света, старшая принцесса, солнечная пони, и прочая, и прочая…

Из динамиков протрубили фанфары, и все присутствующие склонились перед принцессой.

Лира отметила, что люди опустились на одно колено и наклонили головы, а пони припали на передние ноги, и поспешила последовать их примеру.

Подняв взгляд, единорожка невольно залюбовалась своей повелительницей. Белое с золотым шитьем платье казалось немного старомодным, но отнюдь не портило общего впечатления. Впрочем, Лира уже могла сделать выводы и предположить, что здесь поработала никто иная, как Рэрити. Очень уж платье шло белоснежной принцессе. Золото регалий отбрасывало блики от огней клуба, заставляя аликорна будто сиять в свете всех цветов радуги.

— Встаньте, друзья, — проговорила принцесса, — я услышала чудесную музыку и решила отложить несколько дел…

Люди и пони поднялись. Появление принцессы не вызвало особенного ажиотажа: очевидно, присутствие коронованной особы стало уже привычным для всех. Совсем не походило на поведение жителей Кантерлота, старающихся засвидетельствовать свое почтение при каждом удобном случае…

— Ваше Высочество! — вырвался у Лиры возглас, и взгляд аметистовых глаз устремился на единорожку, — Вы здесь!..

— Тише, моя маленькая пони, — улыбнулась принцесса, потом повернула голову к поднявшемуся Виктору, — Я поговорю с ней, Вик. Все в порядке, не волнуйся.

Лира заулыбалась. Принцесса Селестия здесь. Теперь все будет хорошо. Обязательно. Иначе просто не может быть.

Принцесса увела Лиру из главного зала. Идя рядом с аликорном, единорожка не сводила с нее блестящих глаз, почти не замечая ничего вокруг…

Расписная дверь привела обеих пони в просторное помещение, хотя и не такое большое, как главный зал. Здесь все напоминало о родном мире: мебель, рассчитанная на пони, подушки вместо стульев, более низкий потолок, витражи на окнах…

Очень мягкий и пушистый ковер занимал центральную часть комнаты, рядом лежала аккуратная стопка бумаг и портативный компьютер с печатающим устройством. Очевидно, принцесса занималась какими-то делами.

«Дорогая принцесса Селестия, сегодня я…» — мельком брошенный на голографический экран взгляд вырвал несколько слов из текста.

Лира огляделась внимательнее.

Создавалось впечатление, что пони вернулись в Эквестрию, прямиком в кантерлотский дворец. Широкая кровать, скрывающаяся в тенях противоположного от двери угла, несколько стеллажей с книгами и свитками, туалетный столик с огромным зеркалом. Закрытый шкаф, очевидно, с одеждой, и горящий камин, создающий атмосферу домашнего уюта.

Вот только за окном сверкали огни большого человеческого города, а не пасторальный вид с высоты Кантерлотского пика на Центральные луга и Понивиль.

— Хочешь чаю? — спросила принцесса, и Лира отрицательно качнула головой.

— Спасибо, принцесса, но не нужно. Я так благодарна, что Вы меня выслушаете!..

На мордочке аликорна появилась едва заметная улыбка.

— Ты что-то хочешь мне сказать, маленькая пони, — сказала принцесса, и это был не вопрос.

— Конечно! — единорожка даже переступила на месте, так ее переполнили чувства, — Я… Я так счастлива была оказаться в мире людей, Ваше Высочество, но буквально сегодня утром…

— Ложись, если хочешь. Похоже, разговор у нас будет долгий.

Аликорн обвела ногой раскиданные по полу подушки, и Лира, чувствуя себя немного неловко, опустилась на одну из них, подсознательно выбрав зеленую.

Единорожка говорила, Селестия не перебивала ее. Чувства маленькой пони метались между полным восторгом и леденящим ужасом, и она не знала, что с этим делать…

Через какое-то время, когда слова у Лиры кончились, все же настало время небольшой чашечки чая: от нахлынувших эмоций пони говорила быстро и громко, и горло у неё пересохло. Аликорн предложила сделать перерыв.

Лира сидела на полу рядом с ковром, что заменял рабочий стол. Принцесса наполнила чашки ароматным напитком и притянула магией стоящее в буфете блюдце с кусочком торта. Второе такое же приземлилось рядом с Лирой. Единорожка благодарно улыбнулась и склонила голову.

— Ваше Высочество, — сказала Лира некоторое время спустя, — Я очень рада, что Вы смогли меня выслушать… Но скажите, как Вы тут оказались?

Аликорн снова улыбнулась, но на этот раз улыбка получилась немного грустной.

— Я не могла посылать моих маленьких пони, даже двойников Озера Отражения, на судьбу, которой не испытала сама… — ответила она, потом добавила, — К сожалению, обратного хода в Эквестрию отсюда нет. Воистину мудрым решением было отправиться не самой…

— Вы тоже из Озера?! — Лира чуть не поперхнулась чаем.

— Твой друг очень беспокоится за тебя, Лира, — сменила тему принцесса, — и учитывая то, что я услышала, ты нуждаешься в чем-то большем, чем просто объяснения.

— Конечно! Ваше Высочество, это…

— Поверь, моя маленькая пони, в этом мире немало хороших людей, и лучшее, что могут дать пони взамен — частичку дружбы и любви. И пони за оба периода истории сериала принесли людям очень много и того и другого. Это немало.

Лира прикрыла глаза, и перед взором вновь встал мрачный каземат, наполненный сдавленными стонами и ударами плетей.

«Ты плохая, плохая пони!» — резанул слух грубый голос из воспоминаний…

— Если пони принесли людям так много любви и добра, почему некоторые из них так обращаются с нами? — тихо спросила единорожка.

Принцесса глубоко вздохнула и помедлила, обдумывая ответ.

— Многие люди попросту не понимают того, чему пытаются научить их пони. Или понимают превратно. Но мы не можем из-за этого просто взять и отвернуться от них.

— Но за что? — в голосе единорожки послышались слезы, но она сдержалась, — Откуда эта ненависть?

— В том-то все и дело, Лира Харстрингс, — в голосе аликорна послышалась неподдельная боль, — Многие из людей облекают свою любовь в такую уродливую форму. Просто потому что не умеют иначе.

— Но тогда что мы можем сделать, если люди так извращают понятия добра?

— Мы? Мы можем нести любовь и дружбу, как и раньше. Как и более ста лет назад. И если хоть один человек изменится из-за этого к лучшему, это уже будет нашей победой.

— Но принцесса! Вы не видели ту Флаттершай!..