DarkKnight - Сломанная игрушка

Лира про себя в очередной раз восхитилась техникой людей, что вмещала так много полезного в такие малые объемы. В Эквестрии на такое способна была только магия, и то не всякая.

— Мы должны пойти той же дорогой, что и в прошлый раз, — сказала единорожка, когда первые изгибы старой канализации остались позади.

— Что? — удивился Джерри, вновь удобно сидящий на спине Скуталу — Зачем?

— У нас осталось незаконченное дело, помните?

— Какое еще дело?.. — сварливо переспросил мыш, но тут его осенило, — Лира, ты же не серьезно?

— Еще как серьезно. Я специально прихватила кусок ткани.

— Наш брезент, — беспомощно проговорил мыш и покосился на Скуталу, от которой в этот раз не услышал ожидаемых возражений, только опустились печально рыжие уши.

— Вы о чем? — спросила Гайка, которая ехала на голове Лиры и освещала путь.

Между седельными мешками пристроиться было нельзя: всю спину единорожки занимал сверток плотной материи, прихваченный из вагончика.

Джерри вздохнул.

— Она собирается оказать последние почести тому пони, которого замучили люди, — обреченно проговорил он.

Преисполнившаяся мрачной решимости Лира и вправду чувствовала тягучую вину за то, что беглецы оставили несчастного пони висеть на стене в том месте, где тот принял мучительную смерть.

Это было плохо. Это было… неправильно.

Чувство этой неправильности вытесняло даже страх от созерцания смерти.

Когда луч фонаря осветил место недавней трагедии, в стороны от остатков кровавой лужи с мерзким писком прыснули извечные спутники цивилизации — крысы.

Лира уже знала, что животные в мире людей не обладают эквестрийским «псевдоразумом», когда интеллект тем выше, чем ближе зверь живет к магической цивилизации пони. Некоторым даже удавалось овладеть речью, хотя до возникновения отдельных поселений еще ни разу не дошло. И коровы, и овцы, и козы предпочитали пользоваться плодами понячьей цивилизации, не желая изобретать велосипед.

Для местных же крыс висящий на кресте пони был всего лишь едой.

Единорожке сделалось дурно. Труп уже начал раздуваться в сырости подземелий, да и крысы успели-таки до него добраться.

Лира упрямо тряхнула головой, и рог озарился бледным светом магии. Вскоре гвозди упали на пол тоннеля, а тело пони, окутавшись сиянием, плавно опустилось на сухой участок.

Единорожка оглянулась и встретилась взглядом с Джерри. Тот, успокаивающе поглаживая гриву пегасенки, смотрел со смесью укоризны и беспокойства.

Когда окутанный сиянием брезент опустился на тело, прикрыв морду жеребца, вдруг раздался тонкий, дрожащий голос Скуталу, в тишине подземелий прозвучавший подобно грому:

Повисла тишина. Лира не стала спрашивать, что за молитву прочла маленькая пони над последним пристанищем жертвы фанатиков. В конце концов, это было не так уж и важно.

— Крысы прогрызут брезент, — заметил Джерри, — Очень скоро.

Гайка, быстро утерев шмыгнувший нос, спрыгнула на пол и подошла к телу. Сняла с пояса небольшой цилиндрик и сказала:

— Отойдите подальше и заткните уши.

Все, не сговариваясь, завернули за угол, и когда Гайка вернулась к Лире, тьма подземелий в ужасе рванулась прочь от яркой вспышки, что озарила старые тоннели. Волна жара пронеслась мимо, мгновенно высушив несколько луж и плесень на стенах, сделав воздух сухим и удушливым.

— Термограната, — пояснила мышка, когда на нее уставились вопросительные взгляды двух пони и Джерри.

Лира, заглянув за угол, увидела в свете фонарика, что ни от пони, ни от креста практически ничего не осталось. Тоннель покрылся слоем жирной сажи, а в воздухе витал характерный запах подгорелого белка…

Раздался всхлип. Лира повернулась и увидела, как по щекам Скуталу катятся слезы.

— Я не знаю, кем был этот пони, — прошептала пегасенка, — Был ли он хорошим или не очень… Но все равно… Счастливого… пути… в Эквестрию…

Они еще постояли некоторое время в неровном свете фонаря.

Лира поймала себя на чувстве неясного протеста. Нежелание мириться с реалиями мира людей, который раньше казался чем-то утопически-идеальным, жгло словно ненароком проглоченный острый перец.

Впереди был путь.

И не только через тьму старых тоннелей…

Спустя несколько часов четверо синтетов сидели в открытом кафе. Погода хотя и грозила вскоре испортиться, но пока скупое октябрьское солнышко еще дарило крохи тепла.

На столе стоял сок в стаканах и несколько тарелок с салатом и сыром. У Гайки нашлось немного денег, с которыми она без сожаления рассталась.

— Слушай, Джерри, — сказала Лира, переводя взгляд с одной мыши на другую, — вы с Гайкой оба — мыши, но совсем не похожи внешне. Почему так?

— Все просто, — улыбнулся мыш, — Гаечку моделировал «Дисней», а меня — «ЭмДжиЭм». Мультики позволяли много вольностей.

— Есть модели меня ростом с человека, — добавила Гайка, — но это было сделано только для того, чтобы удовлетворить спрос. Кажется, была ограниченная партия, а теперь только на заказ.

Лира вздохнула.

Для нее последние дни обернулись вывернутым наизнанку мировоззрением. До сих пор не верилось, что вся предыдущая жизнь — всего лишь иллюзии, заложенные в голову немыслимой техникой людей. Что пони и другие существа кругом — рабы и живые игрушки, созданные специально для развлечений. Порой жестоких, страшных, просто кошмарных. И даже Виктор… добрый, вежливый и заботливый, на самом деле — полноправный хозяин чужой жизни.

Остальные же, судя по всему, спокойно принимали жестокую реальность. Даже Скуталу, нашедшая утешение в своей вере в загробную Эквестрию.

Хотелось плакать, но слез почему-то больше не было.

— В целом, ладно, давайте теперь про «Оверлорд», — предложила Гайка, которая всю дорогу была подавлена больше обычного, — у кого-нибудь есть соображения?

— Догадки разве что, — отозвался Джерри, — Сама же видела, пошифровано все. Тем не менее, если «Ключ Жизни» и правда его составная часть, и данные относятся только к нему, то логично допустить, что он как-то вовлечен в регулирование численности синтетов. При этом маловероятно, что в сторону увеличения.

— Правдоподобно. И более того, судя по объему, это регулирование будет происходить или в очень крупном масштабе — например, во всем Гигаполисе — или не только среди синтетов.

— А что, люди тоже сами не размножаются? — удивилась Лира.