Somber - Возвращение домой

Я подумала о Рамбл в Хэппихорне, лежащего там без проблеска сознания во взгляде, — Без души нет мотивации, нет желания. Самые удачливые становятся животными. У них остаётся интеллект, но не воля к его использованию. У них нет личности или самоосознания. Но пока твоё тело живо, у тебя есть шанс, что Снэйлс сможет призвать твою душу обратно и запихнуть туда, где ей самое место.

— А как насчёт тебя? — нахмурилась я… нахмурилась бы, имей я мордочку. Молния ударила в море, отозвавшееся воплем боли, прокатившемся по поверхности живого окена, как волна.

Он издал сухой смешок, будто бы моё участие позабавило его. Я предположила, что оно слегка запоздало.

— Ну, моё тело либо сожжено, либо испарено, так что…

Единорог вздохнул.

— Я надеялся, что раскалывание моей души защитит меня, но я ошибался. Возможно, одна часть моей души заперта в статуе, а другая — внутри моего друга, навечно заключённая в ловушку в тот же момент, как была отделена. Кто может сказать наверняка?

— Хм, это было очень поучительно, — проворчала я, источая сарказм, — Мне стоит написать копытоводство, когда я вернусь назад. «101 способ умереть».

— Ох, я был бы удивлён, если бы ты вспомнила об этом, вернувшись в Эквестрию. Это же твоя душа, а не сознание. Ты как бы проекция самой себя, но без ума, так что вряд ли ты припомнишь своё желание, — Он невесело засмеялся, — Мы со Снэйлсом… экспериментировали… на паре подопытных самостоятельно, но они ничего не вспомнили, когда Снэйлс призвал их назад.

Великолепно… Я посмотрела на широкое море пылинок и прошептала:

— Сколько же здесь душ?

— Миллионы. Быть может, сотни миллионов. Кто может сказать, как долго это место ловило их? — Я едва услышала Снипса, так тихо он говорил.

— Это место… поедает их? — Мой голос почти пропал.

— Нет. Не думаю. Их было бы гораздо меньше, — ответил единорог, — Мне кажется, оно копит души, как драконы копят драгоценности.

Молния ударила снова, разрезая скопище пылинок, и из центра моря донёсся крик.

— Без понятия, что про…

Грязная магия изумрудного разряда охватила меня снова, раздирая моё естество. Это была концентрированная ненависть, в которой не было ни смысла, ни цели. Просто причинение боли ради причинения боли, а более ничего. Пылинки дико закружились, и к тому моменту, когда агония стала утихать, во мне не осталось иного чувства, кроме как ощущения, что меня снова изнасиловали и избили. Молния повреждала меня на фундаментальном уровне, о существовании которого я и не подозревала… пока он не оказался объят мучением. Я не могла умереть. Я могла лишь орать. И на этот раз поблизости не оказалось Скотч, нуждавшейся в защите и дававшей мне этим силы. Оставалось надеяться, что в конце концов Снэйлс меня вытащит.

Я потеряла контакт с Снипсом во время этой атаки. Я пыталась отыскать его снова, выкрикивая его имя, но мой голос не мог побороть этот ужасный вопль. Пылинки, на которые я натыкалась, рыдали, бесновались или, что хуже всего… подчинялись этому месту. Я попробовала двинуться с места, потому что иначе я сошла бы с ума, но пространство здесь выглядело… изменчивым. Я чувствовала, что передвигалась, но в каком бы направлении я не направлялась, я всё время оказывалась там, откуда начала. Самый центр моря был пуст, если там находилось нечто, что пожирало души, я желала хотя бы взглянуть на него хорошенько.

Чем ближе к центру я двигалась, тем чаще и сильнее становились разряды молний. Я начала подозревать, что это место меня выделяет. Весь шальной огонь сконцентрировался на мне. Что бы ни выцеливала молния, оно лежало прямо в середине моря.

Нет…

Невозможно!

Дюжина разрядов молнии ударила в центр, и я поняла, что крик, который слышала Лакуна, не создавался чем-то искусственным. Он создавался кем-то.

Спустя миг я почувствовала, что меня зацепили чем-то вроде крюка и теперь вытягивают отсюда. Я не боролась. Я не могла ни о чём думать. Будь у меня глаза, я бы зарыдала. Будь у меня рот, я бы завопила. Вместо этого я просто отключилась и позволила волочь себя из этого проклятого места.

Я медленно открыла глаза, и первое, что я увидела, был пристальный взгляд Лакуны. У меня было чувство, будто в моих внутренностях покопались раскалённым ломом. Я посмотрела вниз на повязку и дыру, проделанную в ней напротив пупка. Я огляделась по сторонам и поняла, что находилась в больничной койке, стоявшей в комнате, в которой я опознала Хуффингтонское Мемориальное Отделение Интенсивной Терапии, или ОИТ. Психошай спала на кровати в другой стороне комнаты. Рядом с пегаской сидел Стигиус. Рампейдж свернулась клубочком в футе от моей постели. Даже на расстоянии в её розовых глазах читалось беспокойство.

Без понятия, что за магию на мне испробовали, да я и знать-то не хотела. Но чувствовала я себя грязной и осквернённой, обиженной больше, чем когда меня предал охваченный отчаянием Снипс. Было гораздо больнее, чем от простой раны в животе. Моё тело охватила дрожь, и Лакуна подалась вперёд. Я обняла её за шею и погрузила голову в её волосы, а аликорн распахнула крылья, защищая меня. Затем я заревела, словно маленький жеребёнок. Я не знала почему, лишь чувствовала, что что-то было жутко неправильно, и оно причиняло боль.

Несколько часов спустя, если верить моему ПипБаку, наступило утро. Хотя здесь было всегда примерно одно и то же время: сумрак часов. Доктор Вилбарроу привязал мои ноги и копыта к кровати, наверное, подозревая, что не сделай он этого, то я бы встала с постели и пошла разыскивать Ахвицотля, выясняя обстоятельства смерти Тулип. Или попыталась бы. Одно из моих передних копыт отсутствовало, а другое было изрядно покорёжено, так что шанс того, что я бы ушла далеко, был мал. Но это лишь сильнее распалило моё желание сделать хоть что-нибудь, что позволило бы выбраться из этой проклятой кровати туда, где что-то происходило. Не слишком-то помогало и то, что примерно каждый час из меня вырывался спонтанный крик, который я была не в силах остановить. Иногда они длились всего пару секунд, но порой выливались в полчаса безостановочных воплей.

…Ладно. В конце концов, возможно, мне действительно следует полежать пока в постели.

Лакуна не покидала меня ни на миг. Рампейдж держала дистанцию, не доверяя Ангелу внутри себя: тот вполне мог попытаться прикончить меня. Вошёл Доктор Вилбарроу, сменил пакеты с кровью в капельнице и ввёл мне Мед-Икса, чтобы унять боль, попутно успев обжечь ледяным взглядом. Из-за меня погибла Грэйвс, так что я не могла злиться на него за это.

— Похоже, ты будешь жить, — проворчал он, — Не благодаря мне.