Somber - Кровь и Звёзды

— Spasiba… — пробормотала я, коснувшись золотого шара памяти своим рогом. Постойте, что я только что с…

Хорошо. Постарайся не думать о том, что будит делать Глори. Сконцентрируйся на шаре памяти. Отлично… скучный шар памяти. Это жеребец. Смотрим дальше… рог. Роскошный небесный вагон с собственным терминалом. И… и… болят ребра. Он хрипел при каждом вздохе и левитировал документы перед собой.

Святая Селестия. Я узнала этого жеребца.

Голденблад лежал на боку, на нескольких подушках, на его крупе лежала голова. Голова с роскошными розовыми волосами, с несколькими почти белыми полосами у виска, волосы плавно перетекали на его ноги.

— Неужели мы почти на месте? — прошептала кобыла робким голосом. Пара прекрасных бирюзовых глаз осмелились взглянуть на него сквозь плотно сложенные копыта, прижатые к ним.

Он проурчал, когда повернулся к ней, уткнувшись в её копыта носом, и нежно поцеловал. Я была поражена тем, насколько нежны её губы.

— Мы находимся примерно в часе езды, — сказал он тихо. — Ты могла попросить Твайлайт телепортировать тебя.

— Я знаю, но она всегда так занята. Я не хотела её беспокоить, — ответила она самым сладким голосом, который я когда-либо слышала.

— Я рад, что ты все-таки пошла со мной. Рэрити была занята делами своего министерства.

— Она будет там. Я надеюсь немного поболтать с ней. У тебя будет возможность спросить Пинки Пай, — прохрипел он и закашлял. Каждый вздох обжигал.

«Это когда-нибудь проходит?»

Флаттершай придержала его и дала пурпурное лечебное зелье. После того, как он его выпил, кашель немного ослаб.

— Спасибо, как я уже говорил, она будет рада принять участие в любой вечернике. Даже в больнице.

— Нет. Я не могу. Она… она изменилась, — сказал тихо Флаттершай, смотря на него. — Она всегда такая… такая безумная. Я знаю, она улыбается и смеётся, но порой она меня пугает.

— Поверь мне, меня она тоже беспокоит, — пробормотал он. — Я никак не ожидал, что она будет такой… усердной. Она схватила нескольких предателей королевства и конфисковала их имущество. Мне казалось, этого было достаточно. Но она, не взирая на это, стала только решительнее чем когда-либо в искоренении плохих пони.

— Эпплджек говорит, что Пинки Пай заказала кучу вещей для своего министерства, — Флаттершай слегка закусила губу, и уклончиво отвела взгляд в сторону.

— Что случилось? — спросил он, издавая хриплый шум. Когда она не ответила он, слегка погладил её крылья. — Что случилось с Пинки Пай, — его голос не был решительным, но его тон был настолько авторитетным, что мне хотелось сесть смирно.

— Пожалуйста, не используй директорский голос, — сказал Флаттершай, закрывая глаза.

— Прости, — ответил он медленно, своим скрипучим голосом. — Такая у меня работа, все-таки. Я должен держать Луну в курсе.

— Пожалуйста, не говори ей. Это было только один раз! — произнесла Флаттершай, прикрыв рот копытами, сомкнутыми вместе. Медленно она сдавалась, от того, как он смотрел на неё. Наконец, пропищала:

— На днях она потеряла сознание. В течении нескольких дней она работала, работала и работала. Она пользовалась этой… штукой. Её называют Дэш. У неё были маленькие ингаляторы по всему офису. Похоже, она потеряла сознание, когда пыталась сделать ещё. Её нашел её секретарь.

— С ней всё в порядке? — спросил Голденблда, продолжая гладить её крылья.

Флаттершай вздохнула и покачала головой.

— Она вернулась к работе. Она проигнорировала, меня, своего врача, всех остальных. Сначала… она смеялась. Но потом, посмотрела на меня. Как-то… сердито. Она велела мне уйти и оставить её в покое, — Флаттершай дрожала. — Ни кто из друзей не говорил мне такое, — произнесла Флаттершай, нежно обнимая живот.

— Она испытывает сильный стресс. Все вы. Особенно ты — сказал он, поцеловав вдоль ее желтой шеи. — Как ты чувствуешь себя? Все ещё плохо?

— Нет. Уже прошло, — пробормотала Флаттершай и слегка улыбнулась. — Тебе не нужно беспокоиться обо мне. О детях я знаю всё.

— Ты можешь знать все о других пони. Но это первый раз, когда ты делаешь это сама. Вспомни, что сказал, Трублад и успокойся. Пускай Редхэрт и Черили теперь позаботятся об открытии больницы и школы, — ответил он. — Ты наверно хотела бы, тоже присутствовать…

— Ну, они названы в мою честь, — произнесла она деликатно, затем посмотрела на него и слегка улыбнулась. — И что произойдет «такого важного в будущем Эквестрии, что ты контролируешь всю деятельность Министерства Мира» а? — вдруг она осеклась. — Ой, прости. Это было грубо с моей стороны. Я не хотела.

— Непременно будь грубой. Ты можешь быть чрезмерно раздражительной, если от этого тебе станет лучше, — он рассмеялся. Потом вздохнул и погладил её живот. — Однако я должен иметь представление обо всех нарушениях, ради каждого пони. Луна должна узнать первой. Потом Рэрити.

— Как ты думаешь, я могу рассказать всё моим друзьям? — спросила она своим милым тихим голосом.

— Возможно. Мы ещё подумаем об этом, — прохрипел он тихо.

— Я люблю тебя, — прошептала она, вытягивая шею, чтобы поцеловать его.

— Я знаю… — прохрипел он, чем прервал поцелуй.

На мгновение мне показалось, что придется терпеть ещё одно воспоминание секс марафона, но пара лишь обнималась. Флаттершай надела очки и начала просматривать бумаги, а он читал отчеты о Эквестрийской Космической Программе. Он спросил её о попытках изменения памяти заклинаниями для лечения психологических травм. Она спросила его, думал ли он над именем для ребенка. «Отсутствие в нем частицы блад» было единственным его требованием.

Когда они приблизились к Хуфингтону, он открыл ящик своей магией.

— Вот. Я планировал подарить это на вечеринке, но…

И он леветировал аккуратную серебряную заколку для гривы в виде бабочки. Она ахнула и покраснела, когда он поднес и прижал волосы с её помощью, закрывающие ей лицо. Розовые кварцевые крылья слегка сверкали. Детали были настолько реалистичны, что казалось, будто она сейчас взлетит.

— Она прекрасна! Ты взял её у Рэрити? — сказала она, поправляя её копытом.

Он колебался прежде чем улыбнулся и ответил:

— Что-то вроде того.

Она начала было протестовать, что это чересчур мило, но поцеловав, он заставил её замолчать.

— И я знаю кое-какого пациента, который будет любить её.

Она улыбнулась и расслабилась, соглашаясь.

Наконец они достигли огромного бетонного здания. Флаттершай вздохнула, посмотрев в окно крытого вагона.

— Это так… так… — бормотала она, потом посмотрела на него. — Мило.

— Это отвратительно. Все строение в Хуфингтоне должны быть отвратительными. Таковы строительные нормы и правила, — сказал он с улыбкой, и получил тоже в ответ. — Радуйся, что это не одно из тех четырех чудовищ, что они строят в ядре.