Array shellina - Дневник. Первые потрясения

Я встал и направился к двери. Глупая курица. Как была дурой, так и осталось. Мерлин, почему у Рея нет выбора, только эта идиотка, которая элементарно два и два сложить не может? Ладно бы просто шатался кто-то, так нет – тут шатается какой-то заморский гость вместе с доставшим его до колик котом-низзлом, причем котом этой пигалицы! Ведь в Рождественскую ночь она была совсем не против звезды с Реем разглядывать. Идиотка! В дверях меня догнал голос Малфоя:

– Сев, а куда ты с таким выражением лица пошел?

– Грейнджер убивать, – процедил я сквозь зубы. – Люциус, ты помнишь, что тебе, по всей видимости, одному придется на переговоры к русалкам нырять?

– Да помню я, помню.

И тут с кровати, на которой лежал Рей, послышался хриплый голос:

– Никуда ты без меня не поплывешь! Придумали тоже.

Слава Мерлину, очнулся.»

– Рей, вот не скрипи, пожалуйста, зубами в мою сторону, – тихо, перебивая напряженную тишину, проговорил Малфой, – а то мне становится немного страшно.

– Люциус! Да как ты не понимаешь… – Мальсибер сжал кулаки, но его бесцеремонно перебил сидящий рядом друг.

– Да все я понимаю. Я знаю тебя уже очень давно, чтобы предугадать то, что ты скажешь: «Ах, какой я отморозок. Почему я, а не эти хорошие ребята. Десять променять на одного, как он мог, я не стою этого!», – проговаривая это, Малфой прижал пальцы одной руки ко лбу и запрокинул голову назад.

– Я не…

– А, да, я забыл, – и Малфой вновь завыл в той же манере как в несколько мгновений назад. – «Целый год его жизни! Это же так много. Я не достоин этого. Потому что я жалкий никому не нужный убийца!»

– Может, хватит? – как-то обиженно проговорил Мальсибер.

– Нет. Ты нас с Севом уже достал своим нытьем. Вроде взрослый мужик, а ведешь себя как девочка с подростковыми комплексами. Перси, читай!

«25 февраля 1995 года.

Выбежав из больничного крыла, я, в самом деле, хотел пойти и наорать на Грейнджер, но меня остановил Малфой, выбежавший следом за мной и крикнувший:

– Ты только ее не сильно убивай, а то, ей еще замуж выходить. Да, и вообще, с нами жить, – последние слова он уже пробубнил себе под нос и, развернувшись, вернулся обратно кудахтать над Реем.

Чего нам с ней делать? Я ошарашено потряс головой. Потом понял, что имел в виду Люциус. Грейнджер предстоит очень тесно с нами общаться. Ведь он именно это хотел сказать?

Мда, все раздражение пропало. Бедная девочка, ей и так в жизни еще достанется. Я и Малфой, да рядом с ней. Я невольно усмехнулся. И правда, чего это я? Сейчас у меня есть более важные задачи, а то, что она чуть не угробила Мальсибера, я в ближайшее время все равно не забуду.

Немного подумав, я направился прямо в кабинет Альбуса. У меня была просто настоятельная потребность переговорить с крестным наедине. Эта потребность родилась во мне в момент появления Скримнджера возле детского дома, укрепилась во время незапланированного налета, и стала просто навязчивой идеей во время ритуала возвращения Рея.

У меня было время все обдумать. Я шел к директору не торопясь, тщательно готовя приветственную речь.

Шикнув на гаргулью, я встал на лестницу. Обычно я не жду, пока доеду до конца, а просто взбегаю наверх. Но сегодня мне нужно успокоиться и с ясной головой поговорить с Альбусом. Без криков, разрушений и ярких непечатных слов. Войдя в кабинет, я довольно долго стоял перед его столом, сверля крестного напряженным взглядом. Буквально через минуту тот стал ерзать в своем кресле.

– Ты пришел сюда молчать?

– Я пришел сюда, чтобы послушать. Чем ты руководствовался, когда посылал ко мне Скримнджера? И вообще. Как ты узнал, где мы и что произошло?

– Меня предупредил Корнелиус. Происшествия такого масштаба отслеживаются. К тому же в этом детском доме воспитывались двое маленьких волшебников. Они должны были в сентябре поехать в Хогвартс. Аврорат зафиксировал спонтанные выбросы, очень сильные выбросы, которые внезапно прервались. Немногим позже, мы узнали, что этих детей убили. За час до официального нападения. Корнелиус мчался в твой Отдел, роняя котелок на ходу. Ты в курсе, что Министра не пускают в Отдел Тайн, если время его визита не обговорено заранее? – он посмотрел на меня неуверенно и попытался доброжелательно улыбнуться.

– Знаю, – я продолжал изображать из себя ледяную статую.

– Это все, что ты мне хотел сказать? Может, сядешь уже? – он, наконец, спрятал свою улыбку.

– Я постою. И я все еще продолжаю тебя слушать.

– Министр выяснил, что ты с небольшой группой уже у детского дома. Северус, Корнелиус был на грани сердечного приступа. Что я должен был делать? Что?

– Ты мог придти сам. Не посылать этого козла, а сам. Знаешь, помощь еще одного темного мага нам не помешала бы.

– Северус…

– Что, Северус? У меня погибло два парня, я чуть не потерял Рея, а все, на что тебя хватает – это, Северус? У Грейвиса осталась беременная жена, Войковичу было двадцать, ты понимаешь, Альбус, он сам еще почти ребенок, и он отдал жизнь за чужих детей. А у него мать осталась. Знаешь, что я решил? Эти парни заслужили самой большой, самой лучшей награды. Но мертвым они без надобности, правда? Все, что я могу сделать – это обеспечить их семьи до конца жизни. Это не обсуждается. Но! Я хочу, чтобы это сделал ты. Я хочу, чтобы ты вручил этим женщинам ордена и сертификаты Гринготса. Но это не все. Я хочу, чтобы ты посмотрел им в глаза, Альбус, и объяснил, почему муж и отец, которого ребенок никогда не увидит, одной женщине и сын другой погибли. И объяснил, почему именно ты разговариваешь с ними сегодня, а не начальник Отдела, в котором работали эти ребята. Я с ними встречусь, возможно, но позже.

– Северус…

– Хватит, Альбус. Ты можешь делать, что тебе угодно. Ты можешь снова орден своего облезлого петуха собрать. Мне это безразлично. Я буду вам подкидывать информацию, о том, где будет не сильно жарко. Это для того, чтобы ты своих мстителей недоделанных уберег и направлял их энергию в безопасное для общества русло. Я тебе даже с Поттером помогу. Но ты должен мне сейчас поклясться, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах ты не будешь лезть в работу моего Отдела. И еще. С сегодняшнего дня тебе, так же как и Министру, да, как и всем остальным, кроме моих сотрудников, допуск в Отдел закрыт. Только по предварительной договоренности.

– Северус…

– Я сказал, ты услышал.

Я уже развернулся было, чтобы уйти, но тут я заметил на столе у крестного пергамент, исписанный корявым почерком Хагрида. Заявление об уходе, причем на имя Тобиаса Фолта. Подойдя к столу, я ухватил бумагу и пробежал ее глазами. В причинах увольнения стояло – несоответствие занимаемой должности. Я потер лоб. Под этой бумагой лежала еще одна, такая же. Но только на имя Альбуса. Резко развернувшись, я быстро вышел из кабинета и направился к выходу из замка.