Legilimens (СИ)

Как и который год подряд, Дамблдор взмахнул волшебной палочкой, и из нее появились золотые ленты, складывающиеся в слова. Дабы подать пример ученикам, Альбус запел:

- Hogwarts, Hogwarts, Hoggy Warty Hogwarts...

И его подхватили громкие голоса восхищенных гриффиндорцев, им вторили смущенные хаффлпаффцы, несколько недовольные рейвенкловцы и веселящиеся слизеринцы:

- Teach us something please,

Whether we be old and bald

Or young with scabby knees,

Our heads could do with filling

With some interesting stuff,

For now they're bare and full of air,

Dead flies and bits of fluff,

So teach us things worth knowing,

Bring back what we've forgot,

just do your best, we'll do the rest,

And learn until our brains all rot.

Пока студенты и профессора пели, Дамблдор пытался абстрагироваться от этого фальшивящего многоголосья. На самом деле Альбус всеми фибрами души ненавидел выбранный когда-то образ доброго полусумасшедшего директора, но приходилось терпеть. Слава Мерлину, победитель Гриндевальда прекрасно владел лицом и умел великолепно скрывать эмоции.

Многие ученики уже закончили, но кто-то со стороны стола Гриффиндора, как когда-то близнецы Уизли, взял за основу мелодию похоронного марша и сейчас медленно и торжественно, но отчаянно фальшивя, допевал последние строчки. Альбус прямо чувствовал, как с каждым словом все больше наполняется чаша его терпения, грозя переполниться.

Дамблдор, что бы он о себе не думал, был в первую очередь человеком, и человеком немолодым, поэтому активный образ жизни, который он вел, особенно в последние дни перед учебным годом, ослаблял его организм и серьезно расшатывал нервы. Альбус незаметно опрокинул в себя порцию успокоительного зелья и вновь обратился к ученикам:

- Спасибо, спасибо! Вы меня так растрогали, - он демонстративно вытер несуществующие слезы, - музыка - это прекрасно! Но теперь о важном. В этом году у нас очередные изменения в преподавательском составе. Профессор Грюм, заменявший в конце того года профессора Амбридж, отказался продолжать работу в качестве преподавателя, приведя в качестве аргумента его незаменимость в борьбе с Темным лордом, и я не смог ему отказать. Поэтому приветствуйте - Ремус Люпин! Он любезно согласился взять на себя обязанности профессора Защиты от Темных Искусств. Старшекурсники уже были знакомы с профессором, знают его методику преподавания, и я надеюсь, что и младшекурсники оценят талант профессора Люпина. Профессор Слагхорн, преподававший зельеварение и бывший деканом Слизерина, ушел в отставку из-за возраста. Человек, который займет обе эти должности, еще не прибыл, но я вас обязательно завтра представлю...

В этот момент раздался насмешливый голос, знакомый всем ученикам, кроме только что поступивших. Но в этот раз он был не холодный, наполненный ядом и презрением к окружающим, а веселый, с капельками ехидства и насмешки.

- Ну что вы, профессор Дамблдор, не утруждайтесь. Я уже здесь.

Все, как по команде, развернулись в сторону человека, произнесшего эти слова. Все, кроме Ремуса Люпина, давно учуявшего его присутствие. Увиденное их, мягко сказать, поразило. У входа в Большой зал стоял, засунув руки в карманы джинсов, молодой привлекательный мужчина. Только черные волосы до плеч, чуть длинный нос с горбинкой и голос роднили этого красавца с Ужасом подземелий Северусом Снейпом. Но, тем не менее, это был именно он.

Насмешливо поклонившись, Снейп отлип от стены, опершись на которую он простоял все это время, и прошел к профессорскому столу, заняв свободное место; по стечению обстоятельств, оно располагалось рядом с местом Люпина. За его шествием через Большой зал наблюдали все: многие девушки, да что там, даже парни оценивали взглядом его фигуру, останавливаясь на обтянутой джинсовой тканью попе, некоторые испуганно смотрели на левую руку, где, не закрытая тканью, чернела темная метка.

В это время Геральд, с удовольствием наблюдающий все это представление, направленное на максимальное ошеломление и эпатирование публики, решил напомнить о себе. Он задал вопрос как будто бы негромко, только у соседей по столу, но в тишине его прекрасно расслышали все:

- Нас кормить-то сегодня будут?

Дамблдор, также услышавший это воззвание, отмер и, по-быстрому пробормотав что-то себе под нос, организовал ученикам и учителям праздничный ужин, а сам вновь погрузился в просчитывание ситуации.

Появление зельевара не входило в его планы, но, конечно, приносило дополнительные нелишние бонусы. Вот только облик Снейпа, а так же откровенно выставленная напоказ метка, да и отсутствие предупреждения о возвращении в Хогвартс - все это останавливало директора от поспешных действий. Необходимо было сначала переговорить с Северусом, прощупать почву, так сказать, а потом только решать, как поступить. В конце концов, можно было обвинить в пособничестве Волдеморту и запрятать в Азкабан, тем более, что свидетелей присутствия метки на руке зельевара у него целый зал.

Дамблдор настолько погрузился в разработку и корректировку своих грандиозных планов, что не заметил, как все поужинали и разошлись по гостиным факультетов. Только эльф-домовик, отвечающий за уборку зала, вздохнул и аккуратно перенес задумчивого директора в его кабинет.

Глава 28.

Сев за стол, Геральд обменялся сначала церемонными поклонами, а потом и более дружескими рукопожатиями с парнями старших курсов, поцеловал ручки девушкам, одарил их парочкой комплиментов, про что-то смешно пошутил и сразу стал своим парнем. Когда новоявленный слизеринец наконец-то со всеми перезнакомился и обратил свое внимание на происходящее в зале, Дамблдор уже объявил традиционное исполнение гимна Хогвартса и запел. Больше всех старались, конечно, гриффиндорцы, слизеринцы тоже с удовольствием подпевали, получая от происходящего заряд позитива, и одновременно наблюдали за окружающими, собирая поводы для шуток на ближайшее время.

Ледум тоже веселился наравне со всеми, но при этом не забывал оглядывать зал, отмечая малейшие детали в поведении детей и взрослых, и поверхностно считывать наиболее сильные эмоции, поэтому для него не стали тайной ни с каждым словом усиливающееся раздражение Дамблдора, ни искренняя радость Флитвика, ни меланхоличная грусть Люпина.

Посмеявшись вместе со всеми над шутниками с Гриффиндора, которым явно тролль на ухо наступил, Геральд приготовился внимать прекрасным в своем показном безумии речам Великого и Ужасного. Нет, не Гудвина, или Оз, а Альбуса свет Дамблдора. Демонстративно уставившись на директора, Ледум сделал восторженное лицо, полное обожания и поклонения. Это выражение парень специально репетировал перед зеркалом, за основу взяв подсмотренные в памяти Гарри Поттера воспоминания о Колине Криви. Игнорируя подколки и вопросы соседей по столу, Геральд внимательно наблюдал за Дамблдором, он отследил его манипуляции с зельем, несколько разочаровался в приветственной речи и приготовился наслаждаться шоу, которое решил устроить Северус.