jharad17 - Walk the Shadows

Глаза Поттера по-прежнему были открыты, но безжизненны и едва ли реагировали на свет. Однако спустя полчаса, после принятия среди прочих средств Перечного зелья, Зелья Рассудка и полдозы Глотка Мира, он выглядел уже гораздо лучше.

Отойдя на несколько шагов от дивана, Северус наблюдал, как Гарри постепенно приходит в себя: его будто совиные глаза приоткрылись, лоб наморщился.

— Сэр? — голос мальчика был хриплым, словно он долго кричал… что он, собственно, и делал на протяжении непонятно какого количества времени, прежде чем Северус сумел избавиться от чар. Сам по себе этот звук был способен лишить его спокойного сна. Какого же черта Поттер творил там?

— Сэр? Профессор, вы здесь?

Северус все еще пытался совладать с собой, когда спустя минуту глаза Поттера наполнились слезами. Но вместо того, чтобы дать им скатиться, мальчик со злобой вцепился в собственное лицо, до крови расцарапывая щеки. Это так ошеломило Северуса, что он бросился к дивану — воспоминания об увиденном в кабинете Альбуса были еще слишком свежи. Он схватил мальчишку за запястья и отвел руки от лица.

— Прекрати это, Поттер. Поттер… Гарри! Прекрати немедленно!

Поттер свернулся в клубочек, притянув колени к груди, но Северус продолжал удерживать его запястья.

— О, господи, о, господи, о, господи, о, господи, о, господи…

— Поттер. Гарри. Немедленно прекрати истерику. Успокойся сейчас же. Мне нужно узнать, что случилось.

Он сильнее сжал запястья мальчика, а затем хлопнул всеми четырьмя руками в ладоши. Резкое движение и звук нужны были, чтобы привлечь внимание ребенка.

Это сработало. Мальчик, наконец-то, поднял взгляд. Его глаза были расширены и по-прежнему слегка расфокусированы, а еще он стучал зубами.

— Простите, простите, я не хотел…

— Гарри, остановись, — вздохнул Севеурс. Его гнев уже практически сошел на нет. Зельевар тряхнул головой, пытаясь не обращать внимания на щеки Поттера, которыми можно будет заняться несколько позже. Он кивнул на стоящий на столе пузырек с остатками Глотка Мира и, получив ответный кивок, медленно отпустил одну из рук Гарри и дотянулся до зелья. Он сразу же дал бутылочку мальчику и подождал, пока тот опустошит ее. Следя за тем, чтобы Гарри не делал резких движений, Северус сказал:

— А теперь, ты можешь извиняться за все, что угодно. Но сначала расскажи мне, что ты наделал, чтобы я смог помочь директору.

— Он… Я же не… Он ведь не умер?

— Нет, не умер. Но он ранен. Что. Ты. Сделал?

Поттер покачал головой, словно был смущен, а затем откинулся назад на диван, очевидно успокоившись благодаря зелью.

— Я показал ему.

Северус нахмурился.

— Показал ему что?

— Все. Он сказал, что понимает, но как это возможно, если он даже не знал? Так что я показал ему, — Поттер напряженно вздохнул. — Господи, как же больно.

Прикрыв глаза, Северус почувствовал необходимость потереть лоб пальцами. Больно. Ну, это было довольно очевидно. Он снова посмотрел на мальчика.

— Как ты это сделал?

— С помощью разума.

Северус нахмурился еще сильнее.

— Какие чары ты использовал?

— Я не знаю. Я просто собрал все это воедино и послал ему, — Поттер устало махнул рукой, не открывая глаз. — Хотел, чтобы он знал обо всем, что произошло, чтобы почувствовал все это, услышал… Он говорил, что моя боль делает меня человеком. И у меня было достаточно боли…. И я поделился ей.

Северус почувствовал, как его одолевает неприятное чувство. Альбус сказал это? Как… бессердечно. А уж после этих выходных и насмешек Люциуса…

Ему стоило быть там. Альбус специально попросил об этой встрече, чтобы поговорить с Гарри наедине. Северус не мог больше откладывать это, не вызвав гнева директора… но он должен был настоять на своем присутствии, особенно учитывая «дружескую беседу» мальчика с Люпином на прошлой неделе. Было очевидно, что в данный момент Гарри слишком… хрупок… нет, это неверное слово… скорее нестабилен, чтобы справиться со стрессом из-за необходимости общения с кем-то еще помимо Северуса. Этот факт и сам по себе вызывал проблемы, но в купе с Темной Магией… так что же он все-таки сделал?

— Гарри, — сказал он резко, выводя мальчика из ступора. Зеленые глаза тяжело открылись. Северус помахал рукой у него перед глазами, следя за реакцией. — Гарри, ты использовал легилименцию на профессоре Дамблдоре?

— Нет, — едва слышно сказал мальчик. — Это он ее использовал.

— Объясни, — почувствовав себя нехорошо, Северус подался вперед, приблизившись к лицу мальчика. — Директор применил к тебе легилименцию?

— Пытался. Но я выставил камень.

Что Альбус мог и не распознать как защиту, если не проводил тщательного исследования. Возможно, он…

— Гарри, послушай меня! Как ты показал Дамблдору свои… мысли? Ты сам использовал легилименцию?

Усталый кивок:

— Мм-хм… все еще была…. Его магия, его, он хотел их, так что он их и получил, мои воспоминания, все.

Ох, Мерлин.

— Все, Гарри?

Еще один кивок.

Ох, Альбус. Будь осторожен в своих желаниях. Ты же сам меня этому учил. Все воспоминания мальчика, вся его боль за один раз. Не удивительно, что старик так боялся и почти что впал в ступор из-за страха и стыда, когда, наконец, пришел в сознание. Северус откинулся назад и закрыл глаза, а дыхание мальчика тем временем стало глубже. Профессор сделал несколько дыхательных упражнений, чтобы успокоится и подумать о том, что же делать дальше с — возможно, необратимо — напуганным Гарри Поттером, чья душа была покрыта шрамами.

* * *

В личных комнатах директора, на третьем этаже относительно его кабинета, располагалась спальня, выполненная в цветах всех факультетов, что очень напоминало гардероб Альбуса. В мягком кресле, пододвинутом к широкой кровати с ярким балдахином, сидела Минерва МакГонагалл, наблюдая за человеком, которого она знала почти всю свою жизнь: сначала как студентка, затем как коллега, а потом и как друг — и пыталась понять, кого же дьявола произошло с ним и Гарри.

Северус Снейп, лояльный как к Альбусу, так и к Гарри Поттеру, будучи другом для одного и защитником для другого, был крайне не в духе этим вечером… а Северус просто так никогда не доходил до такого состояния. К тому же ему не слишком нравилось, когда из него выбивали ответы на вопросы. Особенно, когда он и сам их не знал. Он никогда не разговаривал с ней с такой злостью, как сегодня вечером, даже в шутку. Так что она не противилась его решению оставить ее здесь присматривать за Альбусом. Она пообещала немедленно дать ему знать, если состояние директора изменится.

Она мечтала о том, чтобы здесь была Поппи. Поппи бы знала, что делать… ну, или могла бы составить ей компанию. Тогда бы ей не пришлось сидеть здесь одной в полной тишине и смотреть в напряженное и бледное лицо человека, которого она уважала и даже любила вот уже шестьдесят с лишним лет. Но медсестра все еще была в отпуске и должна была вернуться только к началу семестра.