jharad17 - Лучше будь слизеринцем!

Вздохнув, Гарри снял перчатки и поставил ёмкости с чешуёй в шкаф, где хранились ингредиенты для зелий. Он протёр стол и побрёл в кабинет декана, как на эшафот.

– Садитесь, – сказал Снейп, указав Гарри на хорошо знакомый ему стул. Профессор некоторое время смотрел на него с каким-то почти торжественным выражением лица. – Вы действительно одержимы идеей спасать людей, Потт… Гарри.

Услышав, что его назвали по имени, Гарри удивлённо воззрился на декана. Что происходит?

– Это ужасная гриффиндорская тенденция – очертя голову бросаться в бой, совершенно не задумываясь ни о последствиях, ни о собственной безопасности. Тем не менее, вы, Гарри, не гриффиндорец.

Гарри сглотнул.

– Не гриффиндорец, сэр?

– Абсолютно точно. Только слизеринец мог десять лет прожить с этими людьми, не убив их и сохраня при этом здравый рассудок.

Гарри вытаращил глаза. Он же не имеет в виду…

– Сэр?

– Не надо воспринимать мои слова буквально, – непривычно мягко сказал Снейп. – Я вовсе не имел в виду, что вы должны были отправить своих родственников в мир иной, просто… – он вздохнул. – Ну почему это так трудно?!

– Не знаю, сэр.

– Ох, Мерлин, да я не про тебя, мальчик!

Снейп поднялся. Гарри инстинктивно вжался в спинку стула, но профессор повернулся к нему спиной и принялся методично выравнивать флаконы на полке. Гарри вдруг пришло в голову, что декан таким образом успокаивает нервы. Ну нет, не может быть – профессор Снейп никогда не нервничает.

Снейп взглянул через плечо, словно хотел убедиться, что Гарри всё ещё здесь. Когда его опасения подтвердились, он снова вздохнул и сел обратно за стол и некоторое время изучал Гарри из-под завесы волос.

– Гарри, ваш дядя когда-нибудь поднимал на вас руку?

– Что?! Нет!

– А тётя?

– Нет! – Гарри скрестил руки на груди. – Почему вы меня об этом спрашиваете?

– Пожалуйста, не торопитесь с ответом, – сказал Снейп тем же непривычным тоном. – Помнится, в начале школьного года у вас было множество ран: свежие и старые ушибы, неправильно сросшиеся сломанные кости и внутренние повреждения. Не говоря уж о признаках недоедания, к которым мы ещё вернемся.

Гарри раскрыл было рот, чтобы заявить, что Дурсли не делали ничего подобного, абсолютно ничего, но Снейп поднял руку, призывая к молчанию:

– Из вашего сочинения становится ясно, что они были эмоционально жестоки и допускали преступную халатность, по крайней мере, в отношении вашей безопасности и благополучия… Мне необходимо знать, позволяли ли они себе и физическую жестокость.

Запаниковав, Гарри вскочил со стула. Он судорожно вздохнул, решая, не пора ли ему делать ноги. Какой-то бред! Он ничего такого не писал! Конечно, дядя с тётей не один раз говорили ему, что он вообще не должен был родиться и что он – ничтожество, но это не значит, что он на самом деле такой. К его глубокому стыду, голос сорвался, когда он крикнул:

– Зачем вам всё это знать?! Почему вы просто не можете оставить меня в покое?!

В ответ на его вспышку профессор Снейп лишь поднял бровь, а потом, к большому удивлению Гарри, даже снизошёл до объяснений:

– Мне требуется это знать, потому что я должен принять решение, нужно ли забирать вас из-под их опеки. А оставить вас в покое я не могу по этическим соображениям – долг велит мне вас защищать.

Гарри помотал головой и попятился к двери. Всё это ложь. Никто не может «защитить» его. Никто и не пытался. И если кто-нибудь говорил, что хочет ему помочь, потом всегда оказывалось, что есть какой-нибудь подвох, и Гарри огребал ещё больше неприятностей. Он знал, как это бывает. Снейп такой же, как и все, точно так же пытается его обмануть.

– Я вам не верю, – сказал он Снейпу, бросился к двери, выскочил из комнаты и стремглав пустился бежать по коридору, чтобы оказаться как можно дальше от этого места…

Глава 32

Ранее:

— Я вам не верю, — сказал он Снейпу, бросился к двери, выскочил из комнаты и стремглав пустился бежать по коридору, чтобы оказаться как можно дальше от этого места…

— Проклятье, — выругался Снейп, и, прежде чем мальчишка успел убежать достаточно далеко, отправился за ним вдогонку. Он мог бы запереть дверь заранее, но подумал, что этим еще больше напугает Гарри. Надо было просто отрезать ему путь к выходу… В таком состоянии Гарри опять может попасть в неприятности.

В самый последний момент Снейп кое-что вспомнил и вернулся к столу, чтобы взять пакет с фотографиями, которые обещал показать Гарри. Он намерен сдержать обещание — пусть Гарри и считает его злобным ублюдком, не веря, что Северус на самом деле пытается ему помочь.

Пока Северус искал мальчишку, он пытался понять, что сделал неправильно. Ему много раз приходилось задавать своим студентам подобные вопросы, и хотя дети отличались друг от друга по характеру, было у них и кое-что общее: все они сразу же начинали отрицать свои проблемы. Поэтому Северус был приятно удивлен, когда Гарри не стал обвинять его в том, что он всё выдумал, в том числе раны, которые они с мадам Помфри залечили мальчику в начале семестра. Как показывает опыт, дети, испытавшие на себе пренебрежение и жестокое обращение, — а Северус сталкивался со множеством таких случаев — были самыми недоверчивыми людьми на свете. Северус и сам побывал в их шкуре, поэтому безошибочно распознавал симптомы.

Но у него имелись неофициальные доказательства, полученные во время легилименции Дурслей. Конечно, он видел далеко не всё, что они творили с Гарри, но увиденного было более чем достаточно, чтобы привлечь их к ответственности за множество преступлений против несовершеннолетнего. Единственное, что ему было нужно от Гарри — чтобы он просто подтвердил имеющуюся у Северуса информацию.

Он шел за мальчиком до самой совятни. К тому моменту, как он вслед за Гарри поднялся в Западную башню, нога, вроде бы подлеченная после схватки с триждыклятой трехголовой собакой, уже адски болела. В совятне этим ноябрьским вечером было холодно и промозгло — последнюю неделю стояла отвратительная погода. Каждое утро земля покрывалась инеем, и оттого окружающие замок горы казались седыми.

Северус немедленно наложил на свою одежду согревающие чары, оглядываясь вокруг в поисках Поттера. Трудно найти в темноте черноволосого мальчика в темной мантии. Но белоснежную сову (Северус припомнил, что у Гарри была как раз такая) — гораздо проще.

Гарри стоял вполоборота к двери, нежно перебирая перья совы. Однако во всей его позе, в том, как дрожала его рука, в прерывистом дыхании и даже в наклоне головы безошибочно угадывалось напряжение. Очевидно, Северус слишком поспешил — искренность, с которой было написано Гаррино сочинение, позволяла предположить, что мальчик уже готов к откровенному разговору о своей дошкольной жизни. Оказалось, что нет.