Дмитрий Мазуров - Нукенин[СИ]

Мои глаза заволокла темнота и через секунду мир вновь исчез в белом, резанув по сетчатке.

Болели глаза. Я попытался пошевелить пальцами и почувствовал дикую боль, что сразу прояснила голову…

Я лежал посреди поляны, которую заливал лунный свет. Мышцы болели, словно я использовал какую-нибудь Досекирью раз пятьдесят.

Но руки все же смогли поднять меня на ноги.

— НЕВОЗМОЖНО! — раздался крик Обито, что резанул меня по ушам.

Боль в голове не остановила мою руку от того, чтоб провести ладонью по ножнам от танто. Когда я понял, что у меня больше нет ни капли чакры, я просто раскусил палец, совершая призыв кровью.

Зазевавшегося Обито ударил волк Какаши. Его тело упало на землю мешком, а через секунду исчезло, чтоб появиться рядом и рвануть в мою сторону. Я шагнул вбок и ударил танто. Тоби отскочил назад, наклоняя голову и вновь получил по телу потоком молнии в виде волка. На этот раз удар не пришелся на шею и мужчина упал с обгоревшей грудью.

— Не может быть… — обессилено шептал он.

Последние капли жира вспыхнули огнем под моей кожей, когда я вытянул руку в сторону, формируя Рассенган. Последний прыжок и Обито, лишившийся своего мира и неспособный больше прятаться, попадает под мою Точку.

Точка.

— Принимая во внимание помощь войск страны Волн и победу, одержанную над Тоби, я предлагаю амнистию всем нукенинам, воевавшим под знаменем страны Волн, включая Удзумаки Наруто.

Я стоял, едва чувствуя дрожащие ноги под собой. Предо мной, опираясь кончиками пальцев на стол, стояла Цунаде, тоже дрожащая после недавней комы. За ее спиной стоял Какаши, готовый поддержать Каге в любой момент.

После победы над Тоби, я почти мгновенно почувствовал идущие сквозь лес отряды, вызванные мной еще несколько дней назад. Все были там. Начиная от остатков моих солдат и заканчивая детьми, что только в этом году были завербованы в Академию. После короткого кивка, которым я обменялся с Шикамару, мы повели армию к Конохе. Без Акацки их наемники не стали проблемой.

В окно светило солнце, на которое то и дело поглядывали шиноби Конохи, сентиментально улыбаясь.

На реплику Цунаде не возникло ни одного возражения. Не успел я заподозрить что-либо, как стоящая позади меня Хи ударила ногой. Пах свело болью и я упал на землю, громко зарычав. Все напарники, включая Чозу были вырублены точно так же. Наручники защелкнулись на моих кистях.

Шикамару сейчас в лагере внизу. И никак не предупредишь о предательстве…

— …это то, что ты хотел услышать, Удзумаки?! — гневно крикнула Цунаде. — Ты правда думал, что после всего, так легко отделаешься? Думаешь, я поверю, что ты смог победить Тоби, который покалечил Эйя и убил как Оноки, так и Киру Би?!

Лицо Райкаге, стоящего здесь же, перекосила гримаса ненависти.

— Я надеялся, — тихо прошептал я, пытаясь выдать слезы от удара в пах за слезы раскаяния. — Надеялся на Волю Огня, что горит в ваших сердцах.

— Ты не удивлен предательством своей ученицы? — садистски усмехнулся Эй.

— Уже нет. Я ведь с самого начала видел в ее глазах Волю Огня, — я на секунду склонил голову, признавая поражение, а затем поднял взгляд, чтобы встретиться им с Какаши. И в глазах последнего я увидел настолько сильное сомнение и борьбу, что уже через секунду понял, что сейчас произойдет.

Подчиняясь моему кивку, сэнсэй зажал Цунаде шею и тремя сильными ударами куная залил стену артериальной кровью. И больше ни капли сомнения в его глазах я не видел.

Мои руки рванули в сторону и крепкие мышцы, разрываясь, превратили цепь в стальные колечка, рассыпавшиеся по земле. Я мгновенно обернулся и толкнул Хи плечом на катану АНБУ за ее спиной, обошел ее сбоку и, грубо вбив пальцы в глаза шиноби, вырвал из бывшей ученицы катану, принимая еще один удар уже на нее.

А затем все как во сне. Окна разлетаются в стороны, разбитые массивными Акимичи. Дверь вылетает, впуская внутрь Шикамару, Неджи и Гая, убивающих тех, кто еще минуты назад был в их глазах образцом добропорядочности.

Очнулся я, только стоя напротив Эйя. Мужчина прижимал к телу обрубок ампутированной руки и смотрел на меня с такой чистой ненавистью, что я не был бы удивлен, если бы узнал, что он сошел с ума. Кроме ненависти, ни одного чувства в его глазах не было.

Бой продлился несколько секунд — противника окутала чакра молнии. Апперкот в живот не только заставил подступить крови к горлу, а и полностью парализовал меня. А затем он схватил меня за бороду и рванул навстречу своему колену, что отправило меня на спину.

В этом сила и слабость Каге. Их опыт диктует им наилучшие и самые быстрые комбинации для уничтожения противника. Как только рука Эйя сомкнулась вокруг моей бороды, реагирующая на давление печать высвободила шипы, смазанные ядом.

Когда меня подняли под руки Шикамару и Неджи, Эй уже был мертв.

Словно сквозь вату, я видел и слышал, как меня выносят наверх. Крыша круглого здания Каге была тем, что мне нужно. Свежий воздух прояснил голову, но встать я так и не смог, и теперь под руки меня держали солдаты.

Шикамару вышел вперед. Его фигура, укутанная в красное кимоно сьогуна, возвысилась над большой армией внизу. Его армией. Нара поднял над головой шляпу Хокаге и в полной тишине сбросил ее вниз. Люди смотрели за последним символом прошлого. И когда идеально чистая шляпа упала в пыль, пачкаясь точно так же, как были запачканы руки бесчисленного количества правителей, над деревней раздался победный клич, рвущийся из сотен глоток.

Я хромал. Отбитые органы едва держали меня в целом состоянии. Боль пронизывала каждую клеточку тела. Я был изранен, избит и высушен. Но моя душа с упоением встречала рассвет.

Я ел рис в рыбном бульоне. Никто мне и слова не сказал, когда я вошел в круг солдат и, взяв в руку черпак, выел все из котла, кипящего на огне. Никто не сказал ничего, даже когда я облевал этот же котел через минуту. И тем более никто ничего не сказал, когда я упал лицом в пыль там же… Только проснулся я в своем футоне, заботливо укрытый еще одним сверху.

Хромающие, то и дело подламывающиеся ноги едва держали меня, когда я поднимался по лестнице, прилегающей к скале Хокаге. Она завела меня в маленький домик над обрывом, а через него я попал в тоннель в скале.

Я был здесь еще ребенком. Тогда Ирука повел меня сюда, убедив охранников и показав мне Коноху через прорезь в глазу Четвертого.

А сейчас здесь пусто. Ни одной живой души.

Закрыв за собой дощатую дверь, я вошел в полукруглую комнату. Она была полностью выдолбленной в камне и не имела предметов интерьера, кроме маленького столика и подушки перед ним.

Свет, падающий из прорезей в глазах лица второго Хокаге, освещал фигуру мужчины в белом. Один его глаз был перемотан бинтами, как и руки, которые лежали перед ним на столе. Еще одной яркой деталью внешности были шрамы, пересекающие его подбородок крестом.