Iris Black - Отрезок пути

– А кто был вашим старостой, профессор? – спрашиваю я, почти не сомневаясь в том, что ответ мне известен.

– Люциус Малфой, – отвечает он, – отец Драко.

Так я и думал. Этот слизняк точно все знает. Не может не знать. Да еще и мамаша его – сестра этой твари. Кулаки снова сжимаются. Если бы он сейчас оказался здесь…

– Напрасно вы принимаете его слова на свой счет, – голос Снейпа отвлекает меня от вида разбитого носа Малфоя, которым я успеваю его наградить в своем воображении. – Они предназначались исключительно Поттеру, и Драко даже не пришло в голову, что это может задеть кого-то еще.

– Допустим, даже так, – зло соглашаюсь я. – И что же, если бы пришло, он бы промолчал? Да только обрадовался бы возможности поиздеваться!

– У вас сегодня приступ мании величия, Лонгботтом, – усмехается он. – Конечно, для разнообразия это даже неплохо, но, поверьте, Драко Малфою нет до вас никакого дела. Впрочем, в чем-то вы правы. Полагаю, это бы его не остановило.

– И все-таки я жалею, что мне не удалось его поколотить! – упрямо говорю я. – И все из-за Гарри. Он почему-то решил, что Крэбб и Гойл оставят от меня мокрое место!

– Как это наивно с его стороны, – насмешливо фыркает он. – Поттер, определенно, не имел удовольствия лицезреть, как вы пересаживаете Дикую Интенсию1.

– А вы видели, сэр? – удивленно спрашиваю я.

– Видел, – он кивает, – буквально на днях. Только вы меня не заметили.

– Не до того было, – хмуро отвечаю я.

Интенсию я пересаживал после нашего собрания в «Кабаньей голове». Спраут утверждает, что в силу возраста уже не справляется с этим неадекватным растением. Врет, по-моему. Хотя, кто ее знает. К Дикой Интенсии нужен особый подход: сочетание грубой физической силы с нежным успокаивающим бормотанием. Тогда она меньше сопротивляться будет. А сопротивляется этот безобидный на вид кустик весьма яростно. Если совсем упрется, можно с чистой совестью заняться своими делами – проще Хагрида на руки поднять и пару раз подбросить. Ну, а если милую чушь нести, то шанс есть. Подумав о том, что Снейп при этом присутствовал, я краснею. Мерлин, я ведь такие глупости говорил! Понимать человеческую речь Интенсия не может, ей важны интонации, тембр. А следить за ними проще, когда говоришь что-то мало-мальски подходящее. Не знаю, как остальные, но лично я не могу ласково рассказывать об инквизиторских пытках. Еще и мантию пришлось снять, чтобы в земле не испачкать и не вспотеть слишком сильно. И рубашку тоже. В одной майке оставался. Хорошо, хоть ее снимать не стал, иначе бы точно сквозь землю сейчас провалился.

– Надо признать, управляться с растениями вы умеете, – замечает Снейп, изучающе меня разглядывая.

Он что, меня похвалил? Ну, ничего себе! Такое вообще бывает?

– Спасибо, сэр, – бормочу я, и, судя по ощущениям, краснею еще сильнее.

– Это констатация факта, Лонгботтом, а не комплимент. И нечего краснеть, как наивная барышня.

– Уж извините, сэр, – язвительно отвечаю я, не в силах сдержаться. – Может, мне еще не дышать?

– А вы начинаете наглеть, Лонгботтом… – задумчиво говорит он.

Я тут же затыкаюсь. Ну вот. Это ведь Снейп – с ним так нельзя. Да и вообще – нельзя. И кто меня за язык тянул, спрашивается?

– Простите, сэр, – смущенно шепчу я, – я не хотел наглеть, просто…

– Я кое-что вспомнил, – перебивает Снейп, взмахом руки призывая к молчанию, – о ваших родителях. Будете внимательно слушать или нелепо оправдываться?

– Внимательно слушать, сэр, – моментально отвечаю я.

– Великолепно. Как вам наверняка известно, студенты разных факультетов зачастую конфликтуют между собой. Итак, представьте себе ситуацию. Однажды вечером студенты Гриффиндора в безлюдном коридоре сталкиваются со своими … неприятелями. Очевидно, что ничем хорошим такая встреча закончиться не может, – он брезгливо кривит губы. – Студенты достают палочки, и уже готовы к тому, чтобы устроить побоище, но тут появляются ваши родители – старосты Гриффиндора. Представители других факультетов морально готовятся к снятию баллов и взысканию, однако с ними ничего подобного не происходит.

Он замолкает. Я несколько секунд ожидаю продолжения, а потом внезапно понимаю, что он имеет в виду. «С ними». То есть…

– То есть, вы хотите сказать, что они наказали своих? – уточняю я, не скрывая изумления.

– Верно, Лонгботтом. Именно так они и поступили, – на его губах появляется не свойственная ему задумчивая полуулыбка.

– Но поче… – я осекаюсь на полуслове. До меня доходит, и я тихо спрашиваю: – Их, было больше, да, сэр?

– Да, Лонгботтом. Их было больше, – ровным голосом отвечает Снейп.

Я потрясенно молчу. Не представляю, что тут вообще можно сказать. Наверное, это глупо, но бабушкины истории о том, какими великолепными аврорами были мама и папа, сколько жизней они спасли, и как трижды бросали вызов Волдеморту, сейчас почему-то кажутся ерундой. А еще мне интересно, не входил ли, случайно, Снейп в число этих самых «неприятелей».

*

Бабушка считает, что я веду непотребный образ жизни, и настаивает на том, что мне необходимо как-то его изменить. Я пока не спорю и делаю вид, что честно пытаюсь. Но это ненадолго. Скоро мне исполнится семнадцать, и тогда я просто поставлю ее перед фактом. Скажу, что отныне и впредь буду делать только то, что хочу, не оглядываясь ни на кого. Выслушать – выслушаю, но поступлю все равно так, как считаю нужным. Хватит. Надоело. Я живой человек, и никто не может за меня решать. Даже бабушка. В конце концов, я не тупица и не бездарность. Все со мной в порядке. Только спать не могу.

Нет, чисто физически могу, конечно, и даже хочу. Но предпочитаю этого не делать. Вожусь со своими растениями в теплице, дразню мимблетонии, которых у меня уже пять штук, не считая самой первой, подаренной Элджи. Сижу над книгами до поздней ночи, пока глаза сами не начинают закрываться, и только тогда доползаю до постели. Или не доползаю и засыпаю прямо за столом или в кресле. Один раз даже в теплице уснул. Мышцы, конечно, наутро болят просто ужасающе. Но зато я не вижу снов. Никаких. А это то, что нужно.

Можно было бы заказать «Сон без сновидений», но меня не слишком радуют такие побочные эффекты, как рассеянное внимание, сонливость в дневное время суток и постепенное привыкание. Вот как-то совсем не хочется превращаться в зевающего невнимательного наркомана. Правда, если верить отражению в зеркале, именно так я сейчас и выгляжу. Под глазами круги, а сами глаза красные и больные, лицо какое-то осунувшееся и цвет нездоровый. В общем, такое впечатление, что я уже умер, и это вовсе не я, а инфери. Нужно срочно что-то придумать.

*

Хорошая комната. Приятная. Атмосфера здесь какая-то умиротворяющая. Не обстановка, а именно атмосфера. Здорово, что место для занятий нашлось! Да еще какое – все, что нужно для изучения защиты от Темных искусств.