Iris Black - Отрезок пути

– Не буду, сэр, – я мотаю головой. – Значит, Луна…

– Легилимент, – подтверждает Снейп мои догадки. – И очень неплохой.

– Но почему с ней никто не занимается, сэр? Я слышал, что такие способности нельзя пускать на самотек. И при чем тут все эти нарглы?

– Как много вопросов… – он поднимает брови, изображая удивление. – Что ж, попробую объяснить. Мисс Лавгуд рассказывала вам о своей семье?

– Да, она говорила, что ее мать умерла, когда экспериментировала с заклинаниями, – отвечаю я.

– Верно, – кивает Снейп. – Как вы, вероятно, поняли, способности к легилименции у мисс Лавгуд врожденные. Едва ли она могла дать им название, но совершенно точно уже в детстве понимала, что что-то умеет, и, безусловно, получала немало удовольствия, развивая их и удивляя окружающих. Думаю, вы и сами можете догадаться, что в момент смерти матери мисс Лавгуд находилась в ее сознании.

– Ох, Мерлин… Но, сэр, ведь для этого нужна палочка!

– Как и для магии в целом, – он слегка пожимает плечами, – но детей это обычно не останавливает.

– И что было потом, сэр? – быстро спрашиваю я, пока он снова не начал интересоваться судьбой моего мозга.

– Потом была кома и больница Сент-Мунго. Несколько месяцев комы. Мистер Лавгуд не был осведомлен о способностях дочери, и о легилименции поначалу никто не подумал. Пока один человек не догадался, что причина ее состояния может заключаться в этом. Затем при помощи все той же лигилименции мисс Лавгуд удалось привести в чувства.

– И тех пор она не в себе? – уточняю я.

– Именно так, – подтверждает Снейп. – Способности никуда не исчезли, но начали ее пугать. В попытке отгородиться от них и хоть как-то объяснить свою осведомленность о чувствах и мыслях окружающих мисс Лавгуд использовала забавные детские сказки и источник дохода своего отца, и несколько при этом увлеклась.

– Но как Луна может чит… применять легилименцию без палочки сейчас?

– Она и не применяет полноценную легилименцию, – объясняет он, сделав вид, что не заметил моей оговорки, – однако мысли и эмоции некоторых личностей способный легилимент может уловить без особых затруднений.

– Ясно, сэр, – киваю я. – А можно вас спросить?

– Ну, рискните.

– А откуда вы обо всем этом узнали?

Некоторое время он молчит и только задумчиво водит – да сколько уже можно! – пальцем по нижней губе. Я почти перестаю надеяться на ответ, когда он говорит:

– Видите ли, тогда я работал над одним зельем и тесно сотрудничал с больницей Сент-Мунго. Точнее, с одним из целителей. Он мне и рассказал о странном состоянии девочки. Именно я был тем человеком, который предположил, что оно может быть связано с легилименцией.

– И вы потом проникли в ее сознание, да, сэр? – спрашиваю я.

– Нет, Лонгботтом, – он снисходительно усмехается. – Полагаю, мне никто бы не позволил применять легилименцию к больному ребенку.

– Это потому, что вы… ну… – называть его Пожирателем смерти вслух мне не хочется, но скрыть возмущение я не могу. В самом деле, это же несправедливо!

– Вероятно, это потому, что я, – насмешливо произносит он, внимательно за мной наблюдая, – не являюсь квалифицированным целителем и не имею соответствующих навыков и лицензий.

– Ох… – я краснею и, чтобы уйти от щекотливой темы, осторожно спрашиваю: – И она теперь всегда будет такой, сэр?

– Вряд ли, – задумчиво произносит Снейп. – Лет пять назад дела обстояли значительно хуже. Думаю, в душе она прекрасно понимает, в чем дело, но пока не готова это принять. Однако называть ее сумасшедшей было бы неправильно.

– Я это запомню, сэр.

– Запомните, Лонгботтом, – он снисходительно кивает. – И будьте осторожны. Мисс Лавгуд, сама того не желая, может узнать о вас то, что вы не хотите афишировать. Не следует слишком долго смотреть в глаза легилименту.

– Вам тоже, профессор? – тихо спрашиваю я, почему-то чувствуя неловкость.

Снейп не отвечает, только неопределенно наклоняет голову и с кривой ухмылкой откидывается в кресле, соединив кончики пальцев. Думаю, это можно считать согласием. Может, мне лучше вообще на него не смотреть? Но с этим я вряд ли справлюсь. Тем более мне как будто нечего от него скрывать. Или все-таки есть? Это зависит от того, что он уже обо мне знает.

Ночью я долго не могу уснуть, пытаясь окончательно уложить в голове полученные сведения. Вряд ли у меня теперь получится нормально реагировать на высказывания из серии: «вся моя семья училась в Гриффиндоре». Интересно, а моих родителей распределили правильно? Они были аврорами, так что вполне возможно. И что же Снейп имел в виду, предлагая спросить Джинни о ее планах? Что он вообще может о ней знать? Обязательно спрошу при первой же возможности. Если, конечно, не забуду. И Луна… вот уж никогда бы не подумал! Хотелось бы знать, когда она окончательно придет в себя… И как тогда будет себя вести.

А еще мне почему-то обидно. Наверное, не стόит принимать все так близко к сердцу, но ведь получается, что нас всех просто обманывают, а преподаватели и директор прекрасно об этом знают! Разве это справедливо? Впрочем, о чем это я? Жизнь вообще не слишком-то справедлива. Иначе она была бы совсем другой. И у меня, и у Гарри, и у Снейпа наверняка тоже. Интересно, как бы он себя вел, если бы ему не нужно было заниматься шпионажем и постоянно рисковать собой? При мысли об этом меня разбирает смех, и я прячу лицо в подушку, чтобы не расхохотаться в голос. Возможно, я заблуждаюсь, но интуиция подсказывает, что особой разницы никто бы не заметил.

1 – Эфферус

Это растение можно встретить исключительно в Западной Африке, и оно практически не изучено. Дело не в том, что гербологи такие ленивые, а том, что он совершенно неадекватен. Растения-хищники, конечно, не являются чем-то из ряда вон выходящим, но Эфферус – единственное из них, кто может сожрать человека целиком. Причем, заживо, – и никакого тебе яда для обезболивания. Ходят слухи, что Эфферус обладает совершенно уникальными свойствами, а если скушать его на завтрак, то можно обрести невероятную силу и стать практически неуязвимым. Разумеется, никаких доказательств этому нет.

Кроме того, Эфферус вполне способен выкопаться из земли и отправиться на поиски лучшей жизни. Может долго обходиться без пищи. Во время диеты уменьшается в размерах до молоденького сорняка, а слопав какого-нибудь чревоугодника, вырастает до пяти-шести футов. Один маг утверждал, что видел Эфферус ростом не менее двадцати футов. Либо врет, либо Эфферус перед этим полакомился великаном.

Изучить Эфферус мешает не только его агрессивность. Проблема в том, что он практически неуязвим для заклинаний. А если все-таки удается его убить, то он не падает, как скошенная трава, а превращается в труху, из которой даже самые великие гербологи не могут извлечь никакой информации.