Magenta - Практика по Магловедению

— Танцы — это раскрытие движений души. Это бескорыстная любовь, которую вы отдаете зрителям. Не полюбив, нельзя отдать, — тихо сказал мистер Снейп и добавил: — Думайте об этом, когда будете танцевать. Итак, начинаем. Третья позиция, — он кивнул аккомпаниаторше, и по залу прокатились первые аккорды мелодии разминки.

Все подобрались и привычно приставили пятку правой ноги к середине стопы левой.

— Мисс Лавгуд, — привычно сварливым голосом сказал хореограф. — Пять позиций ног — это пять эмбрионов будущих движений, и если вы будете безответственно относиться к плоду, то и дети родятся больными уродами. Ваши прыжки и вращения оставляют желать лучшего, теперь понятно, почему.

Светловолосая девушка покраснела, поправила пятки и развернула плечи.

— И ещё, — мистер Снейп изящно махнул рукой, и миссис Макгонагалл заиграла тише, — я прошу вас вспомнить сюжет мюзикла «Милая Чарити». Вы забыли, что мы хотим сказать публике этим номером. Кто не видел мюзикл, настоятельно рекомендую посмотреть, — хореограф метнул взгляд в сторону Гарри. — Итак, молодая девушка всеми силами пытается найти настоящую любовь. Восторженная и неопытная, она в каждом проходимце видит свой идеал. И каждый раз ее подстерегает удар, — мистер Снейп сложил руки на груди и задумчиво посмотрел на Гарри. — История Чарити одновременно забавна и печальна, но более всего в ней импонирует то, что девушка не теряет надежду. До самого конца она верит в то, что где-то за поворотом ее ждет настоящая любовь, — он обвел взглядом задумавшихся танцоров. Далеко не юная миссис Макгонагалл давно перестала играть и мечтательно уставилась в партитуру, словно пытаясь среди россыпи нот на пожелтевших страницах отыскать романтическую мелодию любви.

— Итак, этим танцем мы хотим показать зрителям, что как бы ни жестоко обходилась с нами жизнь, мы никогда не должны терять надежду и идти вперед с высоко поднятой головой. Вам всё понятно?

— Да, мистер Снейп, — донеслись взволнованные голоса.

— Тогда начинаем, — тряхнул черной гривой волос хореограф.

Миссис Макгонагалл с удвоенной энергией ударила по клавишам многострадального рояля.

*****

Глава 14. Король Одиночества. Хиппи на теплоходе. Музыка дождя

Драко нервно оглянулся по сторонам — нет ли знакомых, и сунул в окошко киоска мелочь:

— Колу. Холодную, — буркнул он.

Сжимая в руке заветную банку, он уселся на длинной деревянной скамейке Кенсингтонского парка в тени душистых лиловых глициний. Драко отхлебнул глоток колы, наслаждаясь ощущением сладких пузырьков на языке, — отец запрещал покупать ему подобные напитки, особенно накануне серьезных концертов.

Юноше казалось, в его душе столько горечи, что ее не залить всеми сиропами мира. Он откинулся на спинку скамьи и прикрыл глаза, подставляя нежную кожу лица ласкающим солнечным лучам.

— Я вам не помешаю? — услышал он над ухом приятный мужской баритон. Драко мгновенно распахнул глаза и возмущенно уставился на покусившегося на его уединение мужчину.

— А как вы думаете? — ядовито спросил он, окидывая взглядом непрошеного нахала. — Разве в парке мало скамеек, сэр? Или… — Драко осекся под восхищенным взглядом незабудковых глаз незнакомца.

Светловолосый мужчина положил руку на спинку скамейки и закинул ногу на ногу, явно намереваясь расположиться надолго.

— Дело не в скамейках, молодой человек, — он вперил в лицо Драко взгляд небесно-голубых глаз. — Мне показалось, вы страдаете, — очень мягко добавил он. — Если бы я мог чем-то вам помочь…

— Спасибо, сэр. Вам показалось, — высокомерно сказал Драко. — Мне не нужна помощь, — он искоса посмотрел на мужчину, машинально отметив изящного покроя костюм кремового цвета, рубашку с тонкой вышивкой и туфли от «Берлути» цвета беж.

Ответ Драко совершенно не расхолодил незнакомца.

— Поверьте, я понимаю вашу реакцию, — мягко сказал он. — Но в вашем лице я увидел нечто… до боли знакомое.

Драко повернул голову и осмотрел мужчину сверху вниз изучающим взглядом.

— Первый раз вас вижу, — бросил он, пытаясь не задерживаться взглядом на сияющих голубых глазах незнакомца.

— Вы меня не поняли, — тихо сказал мужчина. — Да, к сожалению, я не знаю вас. Но то, что я прочел в ваших глазах — мне слишком хорошо знакомо.

— И что же вы там прочли? — фыркнул Драко, отпивая глоток шипучей колы.

— Одиночество, — сказал мужчина.

Драко быстро развернулся. Он заговорил, и его красивые губы искривила злая ухмылка:

— Я знаю вашу породу, мистер Парковый Приставала. Не забудьте рассказать, как одиноки вы и сколько способов развеять одиночество вы знаете, — прошипел он.

Незнакомец взглянул на Драко простодушными глазами цвета полевых незабудок.

— Я не знаю ни одного, — искренне сказал он. — Все, которые я знаю — не помогают. Я прошу прощения. Я ничем не хотел обидеть вас, молодой человек. Это был импульс. Вы показались мне… несчастливым, — тихо добавил он.

Драко обезоружено посмотрел на мужчину.

«А ведь он симпатичный, — внезапно подумал он. — Даже более, чем симпатичный».

Светловолосый незнакомец вдруг посмотрел в небо, от чего его глаза стали завораживающе синими, и вдруг задекламировал:

— Одиночества руки холодные

Обнимают за плечи меня,

И в долину сухую, бесплодную

За собою зовут и манят.

И пойду я тропой неизведанной

Между скал и глубоких лощин.

И забуду, фортуною преданный,

Взгляды женщин и ласки мужчин.

И теперь я — Король Одиночества,

Власть имею я сам над собой,

Сам себе воздавать могу почести,

И не нужен никто мне другой.

И теперь я ногою уверенно

Попираю злодейку-печаль,

Наплевать, что судьбой мне отмерено,

Ведь теперь ничего мне не жаль.

Драко приоткрыл рот, глядя на странного незнакомца. Солнечные лучи проскользнули между цветочными гроздьями глициний и позолотили светлую кудрявую макушку мужчины, на глазах превращая его в короля из стихотворения.

— Меня зовут Гилдерой, — вдруг сказал незнакомец. — Гилдерой Локхарт.

— Драко Малфой, — машинально представился юноша. — Чьи это были стихи?

— Мои, — с легким самодовольством сказал мужчина и добавил: — Какое дивное имя, Драко.

— Король Одиночества, — задумчиво протянул юноша. — Вы сказали, «ласки мужчин». Почему не женщин? — он прищурил ресницы, разглядывая золотоволосого поэта.

— Для рифмы, — прошептал Гилдерой. В его голубых глазах светилось лукавство.

— И только? — подыграл Драко.

— Нет… Не только, — совсем тихо сказал Гилдерой.

Драко посмотрел на красиво очерченные губы мужчины:

— И что, нет ну совершенно никакого лекарства от одиночества, мистер Локхарт?

— Только если встретятся два одиночества, Драко, — сказал тот и осторожно положил теплую ладонь поверх руки юноши.