Magenta - Практика по Магловедению

— Не понял, петуха украли, что ли? — ошеломленно сказал Гарри.

— Вот именно, — сказал Снейп, садистски исчеркивая красной тушью нелегкий труд Уизли.

— Ну так в другом месте закажи, — Гарри подошел к профессору и положил подбородок ему на плечо.

— Нет никаких других мест, — перо Снейпа замерло над работой Рона.

Гарри прижался щекой к профессорскому уху.

— Что значит, нет других мест? — Гарри коснулся губами уха и потерся своим маленьким носом о римский нос Северуса.

Перо выпало из разжавшихся пальцев профессора, руки очутились на шее Гарри, губы соприкоснулись с губами юноши в нежном чувственном поцелуе. Незаметно вытянув руку, Гарри отодвинул контрольную Рона в стопку уже проверенных.

— Это был последний в магическом мире петух, — насладившись поцелуем, сказал, наконец, Снейп.

Гарри едва не подпрыгнул на месте.

— Как так, последний? Последний в мире?

— Да, Поттер. Чем ты слушаешь. Последний Галактус, вымирающий вид. Мы об этих петухах когда-то говорили, но ты, как всегда, думал…

— О тебе думал, — прошептал Гарри, ввинчиваясь на колени к профессору. — А разве нельзя найти похитителя? Каким-нибудь магическим способом? — он прижался бедрами к приятной твердости, на которую уселся.

— Вор не оставил следов, — Снейп вздохнул и прикрыл глаза, очевидно, жалея петуха. — Но может, петух еще всплывет на черном рынке, если его… если… его.

— Если что? — прошептал Гарри, наклоняясь и касаясь губами его лица.

— Если его не украли из-за красивого… о-о…

— Чего? — спросил Гарри, прижимаясь крепче и инстинктивно двигая бедрами.

— Оперения, — выдохнул Снейп. — Гарри, Мерлина ради…

— А что я делаю? — притворно удивился Гарри. В самом деле, он ничего не делал, просто дышал Северусу в ухо.

— Знаешь, как говорят, дай черту палец, и он откусит всю руку, — сказал Снейп, пытаясь найти в себе силы согнать мальчишку с колен.

— Я бы не откусил, я только облизать могу, — Гарри взял руку профессора, слегка испачканную красными чернилами, и положил один палец себе в рот. Снейп горько пожалел о сказанном. Гарри с внутренним торжеством смотрел, как учащается дыхание, приоткрывается рот Северуса, и дрожат от возбуждения красиво вырезанные ноздри римского носа. Через секунду Гарри начал сожалеть о своей затее, — с трудом скрываемое возбуждение профессора было заразным, и теперь коварная энергия внутри него самого настойчиво требовала выхода.

— Северус, я тебя так люблю, — не выдержал он и, отпустив пальцы, набросился на приоткрытые губы учителя. Видимо, это было последней каплей. Снейп прижал к себе бедра Гарри, впился жадными пальцами в его ягодицы и вдруг издал звук, похожий на низкое глухое рычание.

Гарри тихо всхлипнул — все кончилось, не успев начаться. Он даже не расстегнул ни одной пуговицы на мантии Снейпа. Гарри обнял его и почувствовал быстрый стук сердца Северуса — такой же быстрый, как его собственный.

— Ты что, тоже? — шепотом спросил он.

— А что я, камень, по-твоему, — буркнул Снейп. Он достал палочку, почистил их обоих заклинанием и поцеловал Гарри в уголок губ:

— Я был неправ. У тебя опыт двадцатилетнего. По части соблазнения, — он повернулся к столу и выудил припрятанную Гарри работу Уизли.

— Бред какой, — фыркнул он и поставил под работой размашистый Тролль.

*****

— Отец, я тебя прошу! — Драко вложил в последнее слово столько боли, что Люциус поморщился: он не любил, когда на него давили.

— Ты понимаешь, что будут говорить люди? К нам в дом приходят серьезные посетители, а тут…

— Отец, мне не дают его забрать, потому что я не достиг полного совершеннолетия и якобы не могу его содержать! Это чушь! Да я на свои сбережения могу содержать все отделение Януса Тики вместе с ним самим!

— Мы с матерью не для этого откладывали деньги! — вспылил Люциус.

— Отец, ну пойми, его там не лечат, он там никогда не выздоровеет, у него даже шанса выздороветь не будет! — голос Драко начал предательски дрожать. — Если ты не заберешь Гилли, я буду жить в Мунго круглые сутки!

— Ты и так там уже поселился, — буркнул Люциус. — Ты весь пропах проклятой больницей!

— Умоляю, забери Гилли, он никому здесь не будет мешать, — Драко чувствовал, что отец начинает поддаваться.

— Ты не понимаешь, во что ввязываешься, — с тяжелым вздохом сказал Малфой-старший. — Что, если он никогда не выздоровеет? Зачем нам такая обуза в Малфой-мэноре?

— Ты годами держишь лошадей, на которых никто не катается, и не считаешь их обузой!

— Сравнил! Лошадей можно продать, сын. А психа их Мунго…

— Он не псих! Не говори так никогда! — Драко вскочил, перевернув блюдо с нетронутым ужином.

— Хорошо, хорошо, не псих, — поморщился Люциус. Он отпил глоток вина из тонкостенного бокала и устало прикрыл глаза: — Ладно. Мы заберем твоего поэта. Но имей в виду, если он начнет тут дебоширить, я отправлю его в закрытое заведение в Швейцарии, и оттуда он уже не выйдет до конца дней.

— Он тихий, отец! Даже слишком тихий, — с горечью сказал Драко. Неожиданно он вскочил, бросился на шею к Люциусу и поцеловал в пахнущую парфюмом щеку:

— Спасибо. Я тебя так люблю, — с горячностью сказал он.

— Только без телячьих нежностей, — проворчал Малфой-старший, отворачиваясь, чтобы скрыть улыбку.

*****

— Когда он нервничает или взволнован, он начинает бормотать свои стихи, — предупредил колдомедик. — Если все в порядке, он просто молчит и улыбается. И вот еще что, молодой человек, — обратился к Драко Янус Тики. — Следите, чтобы он у вас не сбежал. А то пойдет, знаете, куда глаза глядят.

— У нас охраняемая территория, — высокомерно сказал Драко, бросая последний взгляд на ненавистную палату. — Парк, луг, сады, — все под контролем. Он может спокойно гулять и… Гилли, ты куда?

Локхарт, который стоял рядом и бессмысленно улыбался, неожиданно подошел к белой ширме, за которой безучастно лежали еще двое пациентов палаты — Фрэнк и Алиса, и молча уставился куда-то в пространство.

— Он с ними прощается? — удивился Драко.

— Он просто забыл, где дверь, — сказал колдомедик, подталкивая Локхарта к выходу. — Ну что ж, желаю вам удачи, молодой человек.

Драко послышалась в его голосе насмешка, но он промолчал.

— Идем, Гилли, — сказал он, беря поэта под руку. — Идем домой.

*****

Гарри чувствовал, что он на правильном пути. Стена сопротивления профессора была расшатана до основания. Северус сидел на диване, читая страницу двести тридцать три вот уже десять минут. Гарри тоже «читал». Его бедро прижималось к бедру Снейпа, подушечки пальцев выводили маленькие узоры чуть выше профессорского колена.

— Северус, а почему ты не можешь заменить петушиное молочко суспензией из слюны щитохвоста и обычного молока? — Гарри нарисовал маленькое сердечко на бедре учителя.