Mairead Triste and Aristide - A Choriambic Progression

Потом Гарри немного поразмышлял в теплом, полудремотном состоянии, последовавшим за разрядкой, о том, почему он сам так остро реагировал именно на такое сочетание — но на этот вопрос у него не нашлось ответа.

Когда Снейп наконец освободил его запястья, Гарри сразу же протянул руку, очертив пальцем линию подбородка Снейпа. Он хотел сказать что-нибудь, но не знал, что… "спасибо" казалось слишком сухим, не способным выразить, насколько он благодарен. Гарри сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить колотящееся сердце.

— Я… я не знаю, что сказать, — признался он, обнаружив, что ему трудно посмотреть Снейпу в глаза.

Снейп медленно отстранился от него.

— Лучше всего сказать спокойной ночи, — тихо ответил он, — и отправляться в кровать.

Ох. Гарри сглотнул. Это казалось еще более холодным, чем "спасибо".

— Но, — прошептал он, — это было… это было…

— В высшей степени неблагоразумно — начнем с этого, — прервал его Снейп. — Подробный анализ, полагаю, может подождать.

— Это было просто потрясающе, — выпалил Гарри, чувствуя, что просто не сможет уйти, не сказав хоть что-нибудь.

К его удивлению, Снейп улыбнулся краешком рта.

— К сожалению, мистер Поттер, подобные комплименты значительно теряют в цене, если звучат из уст совершенно неопытного человека. А теперь отправляйтесь в кровать.

— Гарри, — поправил Гарри.

— Что?

Гарри приподнял голову — остальные части его тела вряд ли были способны прямо сейчас шевелиться.

— Мне кажется, что вы могли бы называть меня Гарри. Мы все-таки только что… я только…

Снейп нахмурился.

— С меня достаточно. Отправляйтесь к себе.

Гарри вздохнул, застегнул брюки, вздрогнув при прикосновении к влажному, липкому пятну, которое на них посадил, и кое-как встал с кровати, пошатываясь на нетвердых ногах. Ну и отлично. Можно подумать, он удивился, что Снейп и тут показал себя не меньшим мерзавцем, чем раньше. Гарри медленно пошел к двери, стараясь двигаться как обычно, хотя понятия не имел, получается это у него или нет. Добравшись до двери, он обернулся.

— Ну, тогда спокойной ночи.

Снейп сидел, выпрямив спину, и как ни странно, выглядел очень взъерошенным, хотя Гарри был уверен, что ничего, кроме воротника, не трогал. Под спутанными черными волосами резкой белизной выделялась повязка.

— Спокойной ночи.

Гарри, не уверенный уже больше ни в чем, кроме того, что ужасно устал, пошел в свою комнату.

На следующее утро Гарри, умываясь и одеваясь перед тем, как спуститься вниз, пребывал в довольно мрачном расположении духа. Ночью ему очень настойчиво и ярко снились сны, в которых он в отчаянии искал что-то — то, что было где-то рядом — и никак не мог найти. И ему не требовалось помощи ни Трелони, ни даже Люпина, чтобы разъяснить, что все это значило.

Входя в кухню, Гарри был уже готов не поддаваться разочарованию, если Снейп будет делать вид, что ничего не случилось — это, как-никак, не впервой. Но на сей раз готовился он зря, потому что Снейп уже заперся в лаборатории. Однако на кухонном столе лежала надписанная тонким почерком Снейпа записка, придавленная здоровенным и, судя по всему, весьма древним фолиантом "Анализ маго-политических стратегий древности" некой Пруделии Байдвелл. Вот счастье-то. Гарри вздохнул, плюхнулся на стул и раскрыл записку.

Поттер,

Учитывая постыдное для взрослого человека изобилие свободного времени, которым вы располагаете, у вас есть достаточно возможностей не только приобретать дурные привычки и всячески им потакать, но и научиться чему-либо полезному. В этой книге очень мало картинок и нет ни слова о квиддиче, но тем не менее я жду от вас хотя бы минимального усердия. Приступайте к работе.

С.

Гарри показал язык запертой двери лаборатории, а потом начал готовить себе чай с бутербродами — приниматься за Пруделию Байдвелл и ее чертов анализ на голодный желудок он не собирался. Основательно затарившись, он перетащил огромный том поближе к окну и устроился поудобнее (хотя какое тут удобство, когда такой кирпич на коленях), стараясь случайно не ляпнуть чего-нибудь на страницы (магические книги совершенно не выносят такого обращения — совсем недавно одна ему чуть палец не оттяпала, и всё из-за какой-то лепешки).

С бутербродами он расправился минут за пять, и весьма кстати, потому что ровно столько же ему потребовалось на то, чтобы с головой погрузиться в книгу и думать забыть о всяких крошках. Речь там шла о Мерлине (имя его автор писала на старый лад — Maerlin, но Гарри сразу понял, кого имеют в виду), о его магических способностях и о том, как он их использовал. Или, точнее, как люди заставляли его их использовать.

Когда Гарри в следующий раз бросил взгляд на часы, то потрясенно обнаружил, что пролетело уже три часа — а ему они показались минутами. Но теперь у него слегка кружилась голова, глаза болели от долгого чтения, а главное, снова стало беспокойно урчать в животе и даже подташнивать. От удивления, сомнений и нехорошего предчувствия у него на душе заскребли кошки. Гарри отхлебнул холодного чая, поморщился, отложил книгу и поднялся, чтобы поставить чайник на огонь.

Мерлин — Гарри предпочитал называть его так, потому что не знал, как правильно произносится старый вариант имени — был достаточно силен, чтобы побеждать армии. Не просто одного, пусть и очень могущественного колдуна или ведьму (хотя и их тоже), а целые армии. Но в книге почти ничего не было о Мерлине как о человеке — все только о том, что и для кого он сделал, и как его смогли убедить это сделать.

Складывалось впечатление, что Мерлин в те времена был своего рода супер-оружием, и и всегда был лакомым куском в любой политической интриге. Гарри с трудом отслеживал все ее хитросплетения, и даже попытка определиться с тем, кого там можно считать хорошими, а кого плохими, потерпела полный крах. Но в целом ситуация была ясна — человек, обладающий такими способностями, всегда пользуется спросом у обоих противоборствующих сторон. Очень даже понятно.

Гарри размышлял над всем этим, рассеянно жуя костяшку пальца, когда скрипнула дверь в лабораторию и послышались шаги Снейпа, направлявшегося на кухню. У Гарри внутри все оборвалось — только что у него в голове крутилось множество вопросов, а теперь они вдруг перестали его занимать.

Снейп вошел на кухню и замер. Выглядел он, как обычно, мрачным и угрюмым, только белая повязка, казалось, особенно подчеркивала болезненную желтизну лица. Он холодно кивнул Гарри.

— Чай есть?

Гарри стало интересно: этот человек вообще когда-нибудь говорит "Доброе утро"?

— Скоро будет, — ответил он. Тем и ограничился — в конце-концов, не одному Снейпу разрешается быть кратким.