rakugan - Коридор

Сам удивляюсь, как я ни разу не вмазал ей как следует. Хотя это было бы нечестно. Виновата передо мной была не только и не столько она — что же на ней злость-то вымещать?

В то время я почти ни с кем не виделся, кроме как по делу. Погано, тошно было на душе, и казалось, что все давно знают и надо мной посмеиваются. А то и, чего доброго, начнут давать советы…

Давать советы, впрочем, никто не рвался. Даже Ивэн Розье не высказывал свое мнение на этот счет, хотя уж он-то всегда ревностно оберегал честь кузины (раз уж не удалось в свое время лишить ее этой самой чести). Но тут и он стал избегать любых разговоров на тему Лорда и Беллы, и это можно было счесть дурным предзнаменованием. Я очень надеялся, что не дойдет до срыва, — тогда прилетело бы и мне, и Лорду, да и Белле бы мало не показалось…

Чтобы меньше видеть Красотку, я старался возвращаться домой поздно ночью. Остальное время торчал в Ставке или бродил по магловским кварталам, где можно было не бояться встретить знакомых. А куда еще было деваться? В Торнхолл, к родителям, чтобы мне там по полочкам все разложили и объяснили подробно, как и где я совершил ошибку? Нет уж, хватит, осточертело… Вместо этого я предпочитал по вечерам пьянствовать — иногда вдвоем с Ивэном, а иногда один, где-нибудь в дешевом баре в Ночном переулке, где был шанс не только напиться, но и затеять драку с кем-нибудь. Ты надаешь по морде, тебе надают — уже на душе полегче… Главное было не попасться патрулю, когда, опухший и поддатый, бредешь к общественному камину.

После одного такого веселого вечера я заявился наутро в Ставку, не потрудившись даже свести фонарь под глазом. Колин Розье встретил меня на пороге разведотдела и с ходу окатил ведром холодной воды — в прямом смысле слова. Заодно пообещал сделать мне клизму, если я немедленно не протрезвею.

— Для него срочное дело есть, а он явился в стельку пьяный! На, быстро выпей это! Что значит: «Не хочу»? Думаешь, я тебе силком влить не смогу?!

Он сунул мне под нос стакан с антипохмельным зельем, которое почему-то всегда воняет, как помойка. На вкус оно примерно такое же, зато мозги прочищает отлично.

— Какое дело? — спросил я, когда позывы блевать прошли.

— Нужно пообщаться с одной журналисткой из «Пророка», — Розье швырнул мне свежий выпуск газеты. — Она, должно быть, из новеньких, я о ней ничего не знаю. Написала о нас скандальную статью. При этом девка, судя по всему, не дура… Надо выяснить, что за птица. Давай, действуй!

Я уставился на подпись под статьей.

— Рита Скитер?! Не знал, что она подалась в журналистику…

— А ты с ней знаком?

— Это моя однокурсница, — сказал я и тут же усомнился в своих словах. Риту я помнил как пухлую девчонку в очках, отличницу и зануду. Училась она на Рэйвенкло, так что мы мало пересекались, да и разговаривать с ней было невозможно — она никогда не смотрела в глаза и только невнятно что-то мямлила. Правда, фигура у нее развилась рано, и уже на третьем курсе грудь так и распирала школьную мантию — по крайней мере, было на что поглядеть.

И эта толстая, грудастая, скучная Рита стала журналисткой? Да еще и написала нечто скандальное? Не может быть. Скорее уж, кто-нибудь под псевдонимом — хотя кому нужен такой псевдоним…

Следующие два часа я потратил на изучение газетных подшивок. Выяснил, что Рита начала писать в «Пророк» полгода назад, а до того, судя по всему, нигде не публиковалась — во всяком случае, я не нашел. Материалы у нее были ничего себе, умные и весьма ироничные. Поначалу она была аккредитована при Визенгамоте, но после того, как в марте едко прошлась по очередным бюджетным слушаниям, ее статьи исчезли из газеты — должно быть, Риту выгнали из визенгамотского пула. Следующая статья вышла только в конце мая — на этот раз речь шла об увольнении замглавы Департамента магического транспорта, которого обвинили во взяточничестве. Тут Рита опять дала волю языку, после чего снова пропала из поля зрения. Надо полагать, в Министерстве ее с тех пор тоже не жаловали.

Однако в «Пророке», судя по всему, не хотели с ней расставаться. Потому и дали относительно безопасную тему — писать о нашей организации. Занятие это было простое, тут и ленивый справится. Знай ругай «преступную идеологию», и дело с концом… Однако Рита и тут отличилась, написав саркастичную, при этом весьма прозорливую статью. Разумеется, она привела, как полагается, мнения видных экспертов, но те по своему обыкновению несли такую чушь, что за милю было видно: главные выводы Рита делала сама.

Сомнительно, чтобы у нее был источник внутри организации — это чувствовалось по незнанию некоторых реалий. Однако местами Рита прицельно попадала в точку. Голова у нее соображает, ничего не скажешь…

Все это я изложил Розье, на что тот ответил:

— Вот и займись ею, выясни, чем дышит. Раз она твоя однокурсница, тебе и карты в руки.

После бурной ночи меня клонило в сон, несмотря на холодный душ с утра. Так что бывшие однокурсницы волновали меня сейчас меньше, чем прошлогодний снег.

— Надо поставить ее под наружку, — вяло предложил я.

— Валяй, — любезно ответил Розье.

***

Подумав, я решил, что проще будет проследить за Ритой самому, чем составлять ориентировку для «полевиков». Редакция «Пророка» располагалась в Косом переулке, в самом людном месте, где у нас была постоянная точка — фруктовый лоток. Оттуда прекрасно просматривался вход в здание. Так что, договорившись с «полевиками», я на следующий день выпил оборотку ведьмы-продавщицы и в семь утра заступил на пост. В голове вертелись выданные мне ориентировки — кроме Скитер, следовало «пасти» еще с десяток общих объектов.

Как я скоро понял, торговать фруктами — дело не простое. Через пару часов у меня уже голова шла кругом от бесконечных «Замените эту грушу, она какая-то помятая!» и «Апельсины по четырнадцать сиклей за фу-унт? А почему так до-орого?». Так что когда около полудня наконец появилась Скитер и направилась прямиком к моему лотку, я ее сначала даже не узнал.

Да и немудрено было. Мало того, что Рита в исправленном и дополненном издании была раза в три тоньше себя прежней, — она теперь еще и носила туфли на высоченных шпильках. От этого походка у нее была неровная, но Риту это не портило, наоборот, казалось трогательным. Коротко стриженные волосы были так осветлены, что походили на одуванчиковый пух, глаза за стеклами очков казались огромными. Белое платье в крупный красный горох, красные чулки, красные с белым туфли, ярко-красная помада на губах — Рита вся была яркая, будто картинка с конфетной коробки. Когда она подошла к лотку, я услышал запах ее духов — тоже конфетных, сладких, приторных.

Она купила у меня упаковку клубники, расплатилась и ушла. А то, как я в облике ведьмы-торговки пялился на нее, списала, должно быть, на шок: ну и ну, вот как одевается современная молодежь! Пока Рита шла в редакцию, я смотрел ей вслед и вдруг подумал, что она похожа на фарфоровую куклу из игрушечного магазина — тех тоже одевают в броские наряды, а если их уронить, они разбиваются. У Риты были разбиты коленки — это я заметил, когда она отходила от лотка. Под тонкой тканью чулков виднелись ссадины. Должно быть, она и вправду нетвердо держалась на шпильках…