The Killers - Ехидные драбблы и микрофики по Поттериане

На второй день после Рождества, шумная орава охотников, разодетая в костюмы и амазонки по моде времен Генриха и Елизаветы, вылетела в охотничьи угодья Малфоев, простиравшиеся на многие мили к западу от Лондона. Северус, летевший на черном в белую крапинку фестрале по прозвищу Дитя Ночи и Звезд (черт, только Малфои могли давать столь вычурные и длинные имена своим зверям), наслаждался изумительными видами заснеженных вековых деревьев. Внизу опытные лесничие и егеря с помощниками вместе со сворами отборных охотничьих собак собирались облегчить охоту господам, найдя и подняв зверя с лежбища.

— Малфой, это все твой лес? Вплоть до того озера? — спросил, подлетевший к Люциусу, Северус.

— Да нет, только до упомянутого тобой озера. Дальше угодья Альфарда Блэка, слыхал про такого? Родной дядька твоего врага Мародера и сестренок Блэк. Белла его терпеть не может — он вроде, даже объявлен предателем крови. Но у него только вот та маленькая рощица, там, наверное, даже дичи-то никакой и нет. Все пытаюсь выкупить у него этот участок, да старый козел упирается. Те еще соседи, да к тому же, я слыхал, молодой Блэк постоянно ошивается у него в поместье, наследничек!

Внезапно раздались крики, свист и улюлюканье. Между заснеженных деревьев промелькнуло тело оленя. Светло-коричневая шкура животного четко выделялась на белом снегу. Это был молодой самец, не очень большой, еще не заматеревший, хотя рога были неплохи. «Снейпу для вешалки подойдет!» — промелькнуло в разгоряченном азартом охоты мозгу Малфоя. Он пришпорил своего гиппогрифа и спикировал сниз. Олень был окружен со всех сторон егерями, все проходы к свободе были перекрыты специальными гончими и волкодавами, натасканными на крупную дичь. Животное металось из стороны в стороны, издавая странные задушенные звуки, похожие на мычание.

Воодушевленные охотники, паря в воздухе, хохоча, посылали в зверя режущие заклятья, отчего шкура его покрылась небольшими кровоточащими порезами — в этот раз спроса на оленью шкуру не было, можно было и позабавиться. Откуда-то выпрыгнула большая черная собака и, рыча, кружила возле оленя, отгоняя от него нападавших гончих.

— Откуда взялась эта шавка? — крикнула Бэлла.

— Мистрисс, это не наша собака, видимо, приблудная какая, — почтительно ответил старший егерь.

— Ну, тогда я ей сейчас! — истерически захохотав, Белла запустила в пса мощным Петрификусом. Тот завизжал и опрокинулся в глубокий снег. — Один готов!

— Стойте! Этого оленя я дарю нашему другу Снейпу — думаю, никто не станет возражать, что Севу нужна хорошая приличная вешалка для одежды!

— Да! Да! Верно, Северусу давно пора обновить мебель в прихожей! — раздались веселые возгласы. — Снейп, твое право — ты можешь расправиться с этим оленем и отпилить ему рога на вешалку — а мы посмотрим!

Снейп спланировал на снег на своем фестрале и внимательно посмотрел на загнанное животное. Олень, утонув по самую грудь в глубоком рыхлом снегу, стоял неподвижно, большие глаза смотрели затравленно, не отрываясь, дыхание вырывалось белыми облачками. Вокруг глаз у него были черные кружки и Северусу вдруг на ум пришли очки Джеймса Поттера, такие же круглые и в черной оправе… От него ждали «Авады», которая должна была превратить этого оленя в груду свежего мяса… и в вешалку для его прихожей.

Ему стало неприятно, хотя порой он и жаждал умертвить зверски и садистки всех четверых Мародеров после их злобных проделок, но вроде этот олень ничего ему не сделал… а вот Мародеров он с удовольствием бы подверг долгому сладкому Круциатусу.

Он резко взмахнул палочкой. Виртуозная, ювелирно отточенная «Сектумсемпра» и ветвистые рога, удивительно роскошные для такого тщедушного тела, упали в снег. На голове оленя остались два тупых пенька.

— Сев, что ты делаешь, убей его! Это же просто тварь из леса! Мы хотим свежей оленины! — крикнул Мак-Нейр. — А я, как шотландец, настаиваю, чтобы мне отдали его печень! Я съем ее сырой! — состроил он зверскую рожу.

— Не надо, пусть убирается. Мне достаточно рогов, — сказал, брезгливо поморщившись, молодой слизеринец.

— Снейп, ты слабак! Не можешь убить дикую тварь — как же ты будешь служить Повелителю? — захохотала Белла.

— Не беспокойся, Беллатрикс, в мои обязанности будет входить варка редких сложных зелий для Лорда, а вовсе не беготня по рейдам, — высокомерно ответствовал Снейп, заклинанием поднимая отрубленные рога и направляя их прямо в руки старшему лесничему, который должен был доставить их в мастерскую при Мэноре, где они обрабатывались до придания им пристойного вида.

— Полетели дальше, может, еще чего-нибудь загоним, а то благодаря доброте нашего Сева мы остались без барбекю! — крикнул Люциус и повернул своего крылатого коня в противоположную сторону. Вся компания устремилась за ним.

Снейп еще раз посмотрел на обезроженного оленя, тяжело дышавшего, и медленно подковылявшего к валявшемуся в снегу черному псу и тоже пришпорил своего Дитя Ночи.

…Вешалка из оленьих рогов, отполированная магической замшей и богато инкрустированная гоблинским серебром так и висела в прихожей его старого маленького дома, неуместная в своей роскоши, но он никогда не вешал на нее свою одежду, предпочитая старую допотопную маггловскую, оставшуюся после его отца.

Утром 3 мая, после триумфальной победы над Темным Лордом и его отборной и многочисленной армией, в которую до конца не верилось (и неудивительно, кстати), все оставшиеся в Хогвартсе собрались на завтрак в прибранном ночью домовиками Большом Зале. Опять посреди огромного помещения стояли четыре стола факультета — вчера за ними сидели все участники битвы вперемешку. Теперь же, по привычке, ученики, оставшиеся в школе помочь с ремонтом и восстановлением, расселись за своими столами. Все было как обычно. Даже совиная почта прилетела вовремя — ровно в 8.30 утра.

Гриффиндорская троица спокойно болтала, вяло ковыряясь в овсянке, не ожидая никаких писем, и была сильно удивлена, когда огромный черный ворон пролетел над ними, уронив на стол пачку писем. Необычный почтальон не стал дожидаться ни оплаты, ни угощения и, развернувшись, стремительно вылетел в окно, насмешливо каркнув на прощание.

Любопытная Гермиона тут же схватила послания в странных коричневых конвертах, будто сделанных из кожи каких-то незнакомых существ. Брезгливо вскрыв их, она начала лихорадочно читать. Почти моментально гриффиндорка побледнела и испуганно посмотрела на Рона, безмятежно завтракавшего с видом человека, который сделал для этого мира все, что только мог, и Гарри, пытавшегося отнять у нее часть писем.