The Killers - Исход Тьмы

— Нарси, я обещаю, что буду опекать и беречь Драко как собственного ребенка. Ведь кроме него и вас у меня никого нет, и не будет. Вы — моя семья. Я даже предположить не мог, что... стану частью вашей семьи, — пробормотал Северус. — Мне всю жизнь, и в школе и дома твердили, что я никчемный урод и мое существование оскорбление для окружающих, поэтому я долгое время считал, что вы общаетесь со мной просто чтобы посмеяться в один прекрасный день над полукровкой, который возомнил, что его друзья — Малфои!

Нарцисса засмеялась.

— Северус, ты опять забыл, что я эмпат. Я сразу почувствовала тебя, ты был чист как горный источник, от тебя веяло только печалью и сожалением, что твоя Эванс попала на Гриффиндор. А отчаяние, злость, уныние и ненависть стали появляться позднее, и вовсе не ты был в этом виноват. Окружение... оно действовало на тебя так же пагубно, как и на меня. Таким, как мы, лучше всего жить где-нибудь на острове, в тишине и покое, которые мы так любим!

— Ты права. Учеба в Хогвартсе не была для меня радостью. Скорее, вынужденной необходимостью. Но с другой стороны, хорошо, что случилось так, как случилось. Иначе бы меня не было рядом с вами.

— А мне кажется, мы все равно рано или поздно столкнулись бы. Но хорошо, в самом деле, что это случилось рано! И все мы живы, здоровы и относительно счастливы.

В таком положении, обнявшихся, их и застал вернувшийся Люциус.

— Что это? Жена и любовник слились в страстных объятиях, пока муж в отлучке? По законам жанра, я обязан умертвить в гневе вас обоих, — шутливо зарычал Люциус, набрасываясь на друзей и жестоко щекоча их. Визг и смех поднялся на весь мэнор, так что эльфы затыкали уши, радуясь, что хозяева веселы и радостны.

Потому что домовикам хорошо, когда у хозяев все в порядке.

Северус, частично успокоившийся после визита в мэнор, уже не чувствовал себя полным подлецом и мерзавцем в отношении Нарциссы. Он понял, что подруга действительно истинная мать, которая в любом случае выберет жизнь и благополучие своего ребенка. А ведь он много знал таких мамаш, которые не обращали внимания на детей, больше увлеченные мужьями и сожителями. Как ни прискорбно ему было признавать, но собственная родительница редко когда вставала на его сторону в ссорах с отцом, а в тех редких случаях ей же и доставалось наравне с Северусом, так что он вообще попросил ее уходить в комнату, когда Тобиас начинал по пьяни докапываться до него. Получалось наоборот — он выбирал относительное спокойствие и благополучие для своей матери. И что было лучше и правильнее — решить не мог. Наверное, каждому человеку присуща его собственная жертвенность — Нарси живет для Драко, а его мать выбирала мужа. Ну, так тому и быть.

Зато они теперь регулярно виделись с Люциусом — и в Хогвартсе, и чаще — в мэноре. Северус не знал и не хотел знать, догадывается ли директор об его отлучках, или о том, что он водит в свои комнаты гостей. Но Грейди уверял его, что школьные домовики никогда не расскажут Дамблдору о его секретах.

Притом, эльфы очень тонко чувствовали магию замка. А Малфой являлся сюда абсолютно без злого умысла, то есть, если говорить честно, ему было начихать на школяров и замысливать подлости в их адрес ему и в голову не приходило, так как у него немного другое, более приятное, вечно вертелось в белобрысой голове, поэтому он и проходил сюда свободно, не испрашивая разрешения директора на вход.

Северус методично решал одну проблему за другой. Теперь нужно было срочно изготовить зелья для профессора-путешественника. Грейди предложил ему отправиться в запечатанные комнаты Кеттлберна вдвоем, и Снейп согласился — ему было чрезвычайно интересно, чем жил его учитель в последние годы.

Комнаты, в которые его доставил эльф, были стандартными, очень похожими на его покои. Такая же скромная, но удобная обстановка, ополовиненная усердным Грейди, много книг в шкафах, а главное — небольшая кладовая, забитая такими ингредиентами, что Северус только ахал от удивления и восторга и жадно глазел на заморские редкости. Кеттлберн всю жизнь путешествовал по миру и собрал много ценных экспонатов, начиная от заспиртованных рамор, чешуя которых стоила бешеных денег, до кусков кожи квинтолапов, применявшихся в зелье от импотенции. Шкурки руноследов, рога, копыта и шерсть единорогов — то ли отданные добровольно, то ли после естественной смерти этих уникальных животных, яд акромантулов в пинтовых бутылочках, мотки паутины этих огромных пауков — для заживляющих зелий, волосы русалок, похожие на клубки зеленых водорослей, черного, перламутрового цвета кость тестрала, рог громамонта, используемый для магической взрывчатки, мешок, набитый перьями дириколя, увидев который Северус пришел в восторг — он давно хотел попробовать сварить зелье для переноса человека из одного места в другое — проще говоря, своеобразный жидкий портключ.

Снежно-белые волосы йети, вода из ямки на голове каппы, высушенное сердце дракона, а также законсервированная кровь и печень этих сильных магических3 существ, дорогущий и редкий толченый рог крюкорогов — на них, по слухам, ездят горные тролли, яд лобалуга в миниатюрном флакончике. Северус выпучил глаза, когда увидел в уголке шкафа фрагмент хвоста мантикоры с жалом, полным редчайшего яда! Стопочкой отдельно лежали шкурки мокко, аналога ишачьей кожи, которые имели свойство растягиваться до невероятных размеров. В отдельных широких стеклянных банках переливались призрачным жемчужным светом яйца пеплозмея и окками, стоившие целое состояние.

По всей видимости, Кеттлберн собирал все эти ингредиенты всю свою жизнь, именно собирал, а не покупал — все это богатство больше смахивало на охотничьи трофеи или на личную коллекцию зоолога. И стоило оно бешеных денег. Наверное, не хватало только чешуи и яда василиска, но за этим дело не стало — этого добра у Северуса было в достатке. Он отобрал по списку всего понемногу, и бережно закрыл кладовку, установив в ней оптимальный для хранения температурный режим. Теперь можно было спокойно приниматься за зелья, не отвлекаясь на беготню за ингредиентами!

Жизнь потихоньку налаживалась, текла своим чередом, и то, что в начале ноября было сенсацией и обсуждалось в каждой магической британской семье, спустя несколько месяцев и впрямь стало порастать былью и не вызывало уже столь острого любопытства, интереса и оживленных гневных или боязливых восклицаний. Потихоньку все забыли и про маленького Гарри Поттера, который пропал неизвестно куда, и про величайшего Темного волшебника Волдеморта, хотя имя его никто так и не осмеливался называть вслух. Люди занялись своими делами: женились, разводились, рожали детей, работали, умирали и просто валяли дурака. А Герои почти канули в Лету. Осталась лишь страничка в новейшей Истории Магии, посвященная триумфальной и загадочной победе маленького мальчика над взрослым опытным волшебником.