Mummica - Лучше поздно

Я сердито встряхиваю головой. Он что, ждет, что я буду оправдываться? Ему действительно… не привыкать, а мне - в самом деле, чего смущаться, можно подумать, я никогда обнаженных мужчин не видел. Даже когда начал догадываться о своих предпочтениях, и то не стеснялся в общем душе. Чем, собственно, Снейп в этом смысле отличается от моих однокурсников - ну, если не считать следов от «дружеских бесед»?

Да почти ничем и не отличается, вдруг с удивлением понимаю я, глядя, как он, стоя ко мне вполоборота, осторожно намыливает грудь и плечи, на которых, сегодня, слава богу, нет свежих рубцов. Для своего возраста он на удивление неплохо сохранился, хотя и худ до безобразия - впрочем, это только подчеркивает стройность и то, как он, оказывается, хорошо сложен - гораздо лучше, чем кажется в своей бесформенной мантии. Прямая спина, достаточно широкие плечи, узкие бедра, длинные стройные ноги, изящные ступни. Ни морщин, ни дряблых складок - худое тело словно облито молочно-белой кожей, которая кажется гладкой и шелковистой, как атлас - там, где ее не уродуют рубцы. Даже мускулатура имеется - и довольно рельефная, не Аполлон, конечно, но - и я вдруг понимаю, что краснею, Мерлин, только бы он не заметил! - моим критериям мужской привлекательности Снейп, оказывается, вполне - и даже более чем - соответствует.

Поттер, ты рехнулся. Только этого не хватало. Ты же до сих пор никогда и никого не пытался оценивать с этой точки зрения - так почему именно теперь и именно Снейпа?! Лучше попробуй вспомнить, как он был противен тебе в первый раз, когда ты увидел его обнаженным - со своими сочащимися рубцами, уродливыми синяками и бурыми пятнами на бедрах. Да они и сейчас никуда не делись… только вот мне почему-то больше не противно.

Мне хочется провести рукой по его коже там, где нет рубцов - просто чтобы проверить, действительно ли она такая гладкая, какой кажется. И самому смыть кровавые потеки с внутренней стороны бедер. И расчесать тяжелые влажные пряди волос, змеями скользящие по плечам и спускающиеся почти до лопаток.

Осознав это, я краснею так, что щекам становится горячо - слава богу, что как раз в этот момент он повернулся ко мне спиной, и, судя по движениям руки, коснулся паха. Странно, но все мое идиотское возбуждение вмиг куда-то улетучивается - наверное, потому, что по вздрагивающим плечам и поджавшимся ягодицам я понимаю, как ему больно дотрагиваться до себя там. А я не умею - и думаю, что никогда не научусь - возбуждаться от чьей-то боли и унижения.

Хорошо, что меня не заставляют присутствовать на его допросах.

Он наконец закрывает воду и поворачивается ко мне лицом, и по розовым пятнам на скулах я понимаю, что ему тоже нелегко далось это омовение, как бы он ни пытался это скрыть. Хорошо, что можно отвернуться - он ведь уже закончил.

- За… всем остальным вас тоже обязали надзирать? - я спиной чувствую его взгляд.

- Нет, - быстро отвечаю я. - Я сейчас выйду… только скажете, когда мне войти, я принесу халат и полотенце.

- Вы… очень любезны, - помедлив, отвечает он, и готов поклясться, что в голосе нет насмешки - только удивление и - с ума сойти - благодарность, по крайней мере, что-то очень на нее похожее. - Я позову.

Не отвечая, я выхожу из ванной и взмахом палочки призываю из шкафа то, что пообещал. Ну кто бы сомневался, то и другое темно-зеленое, а полотенце еще и с серебристым узором - слизеринец есть слизеринец. Да пусть его, мне-то что, и так уже после двух дней в подземельях кажусь самому себе выпускником этого славного факультета.

Вот что действительно удивило на уроках, кроме поведения самого Снейпа, конечно - это отношение слизеринцев к своему бывшему декану. Открытой, как у других факультетов, неприязни я не заметил, но и какой-либо поддержки или сочувствия - тоже: они его попросту игнорировали. Впрочем, их, наверное, можно понять, учитывая, что у каждого второго в семье есть свой Пожиратель, а их Снейп сейчас сдает пачками… но все равно противно. В рот ведь совсем недавно заглядывали, чуть ли не молились.

- Поттер, - доносится из ванной, и я протягиваю вещи в приоткрытую дверь. Через пять минут он выходит оттуда, уже облаченный в халат, - удивительно, но длинное одеяние делает его как будто еще выше ростом, а надменности уж точно прибавляет - сейчас это почти прежний Снейп, и в голосе отчетливо слышны властные нотки:

- Благодарю. Не ожидал, что вы окажетесь столь великодушны. Теперь, если позволите…

- Ужин на столе, - перебиваю я его. - Даже не заикайтесь, что не голодны, - накормлю силой. Или вы сознательно пытаетесь вызвать в детях жалость своим изможденным видом?

О, вот это вышло неплохо, посмотрим, подействует ли. Да, кажется, подействовало, судя по тому, как он судорожно выпрямляется в кресле, куда было уселся.

- Вы прекрасно знаете, что ничего подобного я не стал бы делать, и не менее хорошо осведомлены о причинах того, почему я так выгляжу, - зло цедит он. - Я не собирался отказываться от ужина. Когда вы со свойственным вам тактом перебили меня, я пытался сказать, что хотел бы еще поработать.

- Вы знаете, который час? Забыли, что завтра у вас занятия? И еще - одному я не могу позволить вам работать, значит, и мне придется торчать в лаборатории сколько вам заблагорассудится?! Нет, продолжим в другой раз.

- Нет так нет, - повелительных ноток в голосе, кажется, убавилось. - Тогда будьте готовы к веселой ночке - вас ведь предупредили.

- Что вы хотите сказать? - оторопев, спрашиваю я. Он же не может знать…

- Поттер, прошлой ночью у меня были галлюцинации, - он смотрит на меня спокойно и устало, - и я об этом знаю, каким образом - долго объяснять, да вы все равно не поймете… словом, я не хотел бы, чтобы это повторилось.

- И вы что же, собираетесь не спать всю ночь?!

- Нет, достаточно бодрствовать до двенадцати. Затем ритм мозговой деятельности меняется, и вероятность кошмаров сводится к минимуму.

- А вы… помните, что говорили? - осторожно спрашиваю я. Снейп раздраженно дергает уголком рта:

- Нет, но могу представить, как вас это впечатлило, если вы даже Блэкстону сообщили.

- И вы не хотели бы узнать?

- А зачем?

- Ну… вдруг это поможет вам что-то вспомнить.

Несколько секунд Снейп изучающе смотрит на меня, затем откидывается на высокую спинку, скрестив на груди руки, и в глазах мелькает непонятное выражение - любопытство? недоумение? надежда?

- Поттер, я знаю, это может быть важно для меня, и я действительно хотел бы знать - но вам-то это зачем? - очень тихо говорит он.

- Затем, - так же тихо отвечаю я. - долго объяснять, да вы все равно не поймете.

А что я ему еще скажу, если сам толком не знаю, зачем мне это. Затем, что, как он сказал позавчера, мне небезразличен был Дамблдор? Затем, что некоторые пробелы в его памяти связаны со мной? Или, может быть, затем, что с некоторых пор мне небезразличен он сам?