E.Godz - Та, что всегда с нами

Ниже шли списки погибших министерских, а под ними имена убитых сторонников Лорда. Гарри с тоской провел пальцем по длинной колонке, останавливаясь взглядом на знакомых именах. Ему было искренне жаль этих людей и их семьи. Волшебников слишком мало, что бы можно было позволять устраивать подобные массовые убийства. Поттер мысленно пообещал себе, что если это будет в его силах, то он сведет подобные акции к минимуму в надвигающейся Европейской войне.

Гарри покосился на разбросанную по столу почту. Конверты были безжалостно изорваны, а письма измяты. Письма от Тома, Геллерта и Минервы. Он знал имена погибших всех трех сильнейших английских организаций с самого утра. Имена, которые иногда ни о чем ему не говорили, а иногда значили слишком много. Гестия Джонс и Дедалус Дингл были далеко не самыми сильными волшебниками Ордена Феникса, не самыми умными и мало, что значили для Гарри Поттера. Но они были кусочками его прошлого, того времени, когда он мог полноценно чувствовать, когда не колеблясь говорил о дружбе и преданности. Письмо Минервы МакГонагалл было залито женскими слезами горя и облегчения, одновременно. Она потеряла нескольких соратников и друзей, но потери были намного меньше, чем они ожидали, а министерство все-таки удалось отстоять.

Руквуд, Нотт, МакНейр, Гиббон, Алекто Кэрроу, Фенрир Сивый. Гарри показалось или рука Тома действительно дрогнула, когда он выписывал фамилию Августуса? Сумасшедшие, убийцы, маньяки. Для Лорда они были близкими людьми. Гарри чувствовал, что сейчас Том сидит в своем любимом кресле в кабинете, и, пожав под себя ноги, пьет кофе с коньяком, вспоминая что-то хорошее о каждом из погибших. Иногда Реддл был весьма сентиментален. Правда, очень редко и не на публике.

Отдельной строчкой в докладе Тома шло имя Маркуса Флинта. Один из молодых членов Темного Ордена. Он погиб по чистой случайности: был отброшен взрывной волной к лестнице и упал с нее, сломав шею. Семья Флинтов лишилась наследника. А маленькая сестренка Маркуса - опекуна. Гарри решил, что лично подыщет для бедняжки новую семью.

Гарри откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Салазар незамеченным вышел из ванной и, прислонившись к косяку, стал вытирать волосы, внимательно наблюдая за юношей.

Рабастана немного раздражал стрекот сверчков, поэтому он почти сразу призвал манящими чарами старенький граммофон. Лестрандж пару дней назад нашел его на полу в темном углу утренней столовой. Насколько он помнил, последний раз агрегат включала Белла дня за три до падения Лорда. Уже тогда жизнь нельзя было назвать гладкой. Шла война, а они были солдатами каждый день, рискуя жизнями за свои идеалы. Но то утро, словно выпавшее из общего хаоса, хорошо отложилось в памяти Рабастана. На улице шел холодный октябрьский ливень, выбивая из земли завядшие гладиолусы под окном. Они собрались всей семьей: оба брата, их мать, Беллатрикс, Малфои, Вальбурга и ее золовка Лукреция. Несколько часов прошли в непринужденной домашней обстановке, как в детстве. Играла приятная музыка, они пили глинтвейн и произносили тосты за близкую победу, кто-то бродил по дому, кто-то дремал в кресле. Женщины возились с маленьким Драко, который капризно отталкивал их своими крошечными ручками и морщил тогда еще пухлый носик. Юный Валентин Малфой, младший брат Люциуса, бегал по дому с фотоаппаратом, снимая всех в забавных позах и ситуациях. Интересно, у Люциуса сохранилась та пленка? Помнится, Рабастан тогда надавал вредному юноше по шее за какой-то снимок… Он же не знал тогда, что Валентин погибнет неделю спустя при аврорской облаве вместе с Эваном Розье. Да и что сам он вместе с Рудольфусом и Беллой окажется в застенках Азкабана, что постареют и умрут в тоске и одиночестве их матери.

Лестрандж установил агрегат на табурете около парапета, произнес очищающее заклинание и мягко провел рукой по трубе. Он не стал менять пластинку, которая лежала на звукоснимателе (пр. авт. Честно лазила по инету и пыталась узнать, как правильно называется место, куда кладут пластинку, но не нашла ничего более внятного). С одной стороны волшебнику было просто лень искать остальные пластинки, да и сомневался он в том, что они хорошо сохранились провалявшись без дела больше десяти лет. С другой стороны, вдруг захотелось послушать именно запись, под которую прошло то утро. Что именно это была за музыка, он уже не помнил, а бумажка с подписью совсем выцвела, так что нельзя было разобрать ни слова. Иголка несколько раз подпрыгнула, полуволшебный - полумаггловский агрегат чихнул пылью, и из огромной трубы вылетело несколько жуков. Рабастан прикрыл глаза, когда его ушей сквозь потрескивания и шорохи коснулись давно забытые аккорды. Как же приятно вспомнить.

«Прослышал я, что ты не спишь ночами,

Пронизанный печальных чувств лучами.»

- О, Мерлин! - тихо воскликнул за спиной Регулус. - Вот уж не думал, что у кого-то еще есть эта запись.

Рабастан обернулся к своему другу. Слабый свет луны и мягкие красновато -оранжевые отблески найденной в подвале масляной лампы почти не освещали лицо Блека младшего. Но Лестранджу было видно, что ночной ветер задувал ему в глаза темные пряди волос, заставляя Регулуса раздраженно и как-то по мальчишески морщить нос. Они сидели на обнесенной парапетом асотее старой усадьбы Лестранджей. Каждый хозяин дома в свое время пытался слепить из здания что-то свое, поэтому сейчас строение совмещало в себе детали средневекового замка и мексиканской асиенды. На взгляд чужака это могло выглядеть или забавно, или угрожающе, в зависимости от смотрящего, но для Рабастана дом выглядел уютным. От сада, за которым Белла со свекровью когда-то ухаживали лично, остались лишь воспоминания. Многие деревья годились только на дрова, в их корнях вырыли себе норы неведомые звери, а лужайки поросли какими-то жуткими растениями, возможно хищными и ядовитыми. Здесь вполне можно было проводить финальный этап Турнира Трех Волшебников. Опасностей явно было не меньше, чем в памятном лабиринте.

Блек предусмотрительно принес на крышу столик и пару шезлонгов, на одном из которых он сейчас и устроился, укутавшись в шерстяное одеяло. Старый эльф подал господам фрукты и ликер. Последнему Лестранджу стало вдруг необыкновенно спокойно и уютно, словно в одно мгновение старое запущенное поместье, осветилось потусторонним сиянием и ожило после долгой спячки.

«А если потемнеет все кругом,

И молния сверкнет, и грянет гром -» - продолжал хрипеть граммофон.

- Эту пластинку подарила Белле и Рудольфусу на свадьбу бабка Мелания. Помнишь ее? Пухленькая такая…

- Она умерла в девяносто втором, - грустно улыбнулся Регулус. - За месяц до Лукреции.