Светлана Чистякова - Демон перекрестка

Его раздумья прервал голос Михаила. Из донесений одного из демонов, входивших в организацию, выяснилось, что на землю поднялась Лилит, которая должна была снять с темницы, где находился Люцифер шестьдесят шесть печатей, чтобы освободить его. Печатей было гораздо больше, но для того, чтобы вернуть Сатану на трон, достаточно снять именно это количество.

Лилит была первенцем дьявола — первым человеком, которого он обратил, чтобы отомстить Отцу за то, что он низверг его с небес. Чтобы остановить эту тварюгу, помешать её планам на восстание Люцифера требовался не просто ангел, а превосходящий её по силе и могуществу Небесный воин. Игрок высшей лиги, коим и являлся Кассиэль — предводитель ангелов мщения. Отсюда следовало, что он должен спуститься на землю.

Ангел слегка растерялся. Будучи на самом верху иерархии, находясь у трона Господня, Престолы никогда не покидали небесных пределов. Слишком высоко они находились, слишком большую ценность представляли, слишком большой силой обладали. Найти для Престола подходящий сосуд — почти непосильная задача.

Человеческая плоть настолько хрупка и недолговечна, что пребывание в ней Престола, грозило полным развоплощением хозяину сосуда.

Но раз уж он согласился встать на сторону Михаила, стоило уважать его пожелания. Прежде всего, Кассиэль — воин небес. Приказ был отдан и обсуждению не подлежал.

Оставалось лишь найти сосуд.

Он казался таким хрупким — человек, чье тело должно стать оболочкой для Кассиэля. Но эта хрупкость была обманчива. Не каждый смертный способен выдержать присутствие ангела. Он мог. Это было у него в крови. Дар или проклятие, доставшийся от предков, чей род брал начало со времен Потопа.

Чего стоило Михаилу уговорить его довериться. Убедить, что он не сошел с ума. Что это большая честь служить оболочкой для ангела. И не для скромного хранителя и даже не для архангела — для Престола.

Его звали Кевин. Кевин Форд. Наверное, это имя что-то значило для человека. Но для ангела оно было лишь потоком бессмысленных вибраций. Ему суждено было стать вместилищем для Гавриила. Но архангел, исчез с небес, едва началась война, предпочитая битве, роль стороннего наблюдателя. Гейб всегда был странным.

Кассиэль искренне надеялся, что сосуд, предназначенный для архангела, выдержит и его. Не хотелось бы чтобы тело рассыпалось в прах или сгорело в ближайшие дни.

Ангел приложил руку к левой стороне груди. Там билось человеческое сердце, на данный момент принадлежащее ему.

Кассиэль поежился. Пребывать в сосуде ему не нравилось. Слишком тесно и похоже на заточение. Очень неприятный опыт! Тело сковывало сущность, одежда тело, и все это вместе было громоздко, неловко, неповоротливо.

Михаил оглядел его со всех сторон и посоветовал, чтобы он не забывал дышать. И время от времени принимал пищу. Хотя сейчас это не имело значения. Престол не нуждался в воздухе и пище, и пока Кевин с ним, он тоже не нуждался.

Кассиэль сделал несколько шагов и прикоснулся к ближайшему дереву — шершавое, потрогал куртку, в которую был одет Кевин — мягкая, коснулся рукой щеки — колючая… Такие разные ощущения! Непривычные. Все другое — даже звуки и краски.

Кассиэль впервые видел мир глазами человека, прислушивался к нему ушами человека. От новых ощущений кружилась голова. Он был ослеплен и оглушен. Под подошвами ботинок хрустели мелкие камешки. В кармане куртки лежала полупустая пачка с тонкими трубочками, набитыми какой-то травой источающей мерзкий запах. Ангел читал о них. Они назывались сигаретами. Кассиэль знал многое о людях, но дурных привычек ему было не понять: зачем губить себя?

«Нужно будет обязательно избавить его от этой гадости!» — мельком подумал он.

В другом кармане его пальцы нащупали металлический кругляш. Монетка? Он вытащил её и стал с любопытством разглядывать, а с неба вдруг упало что-то холодное и острое.

Вода?

— Это дождь, — пояснил Михаил и ободряюще улыбнулся. — Ну, мне пора, Кас, ты осваивайся тут пока. Завтра увидимся.

Кассиэль рассеянно кивнул, раздался шорох крыльев и Михаил исчез.

Ангел постоял еще немного посреди пустынного парка, и пошел вперед.

На ночной улице не было ни души. За ближайшим поворотом он обнаружил небольшую площадь. Судя по описаниям, на ней стояли машины. Он свернул к ней. Под ногами хрустели песок и камни. Ветер раздувал полы куртки и трепал волосы. Тусклый свет фонаря высек его силуэт из мглы и Кас обратил внимание, что отбрасывает гигантскую крылатую тень на дорогу.

«Какой тесный сосуд, — сокрушенно подумал он, — Никак не уместиться целиком».

Он запрокинул голову — капли дождя упали ему на лицо, и открыл рот, ловя их, ощущая пресный вкус на языке.

«Эй ты!»

Он не сразу понял, что слова обращены к нему.

«Отвали от моей тачки!»

«И как на это реагировать? — Кассиэль растерянно стоял рядом с машиной. — Что это значит — отвалить от тачки?».

Машина мигала огнями и оглушительно выла.

«О… Это я наделал? — подумал он, — Нужно быть внимательней».

Он максимально, насколько это возможно поджал крылья и в наступившей тишине пошел прочь.

За несколько месяцев пребывания на Земле, Кассиэль успел достаточно близко познакомиться с законным владельцем тела, которое волею судеб досталось ему в качестве сосуда (или — весселя, как называл его Михаил).

Кевин был высоким молодым человеком тридцати двух лет от роду, поразительно похожим на голливудского красавчика Брэда Пита в его лучшие годы, чем страшно гордился. Он любил красивых женщин, дорогие машины, азартные игры в разумных пределах и обожал ввязываться в разного рода сомнительные предприятия. В деньгах Кевин недостатка не испытывал, так как занимал высокий пост в корпорации своего отца — владельца крупной фармакологической компании и имел тридцать процентов её акций. Человек он был легкий, незлобивый и щедрый. Он не только в казино оставлял крупные суммы, но и жертвовал баснословные деньги различным благотворительным организациям. Он даже являлся почетным членом фонда по борьбе с детской лейкемией, не раз оплачивал дорогостоящие операции и лечение малышам из малоимущих семей и покупал оборудование для клиники. Одним словом — Кевин был идеальным весселем для его брата Гавриила — того еще затейника и балагура, который много раз бывал на Земле и чувствовал себя там как дома.

Но Кассиэлю, вообще никогда раньше не покидавшему Небеса, понадобилось довольно много времени, чтобы ужиться с неугомонным соседом, но потом все более или менее наладилось. Иногда он устраивал сиесту в подсознании, на время, покидая сосуд, и давая порулить Кевину, чтобы тот мог навестить отца или просто расслабиться. Правда, потом ему приходилось разбираться с последствиями загулов Кевина, избавляя организм от похмелья или приводя его мозги в порядок после бурной ночи и заставляя не просто спать на работе, а плодотворно трудиться. Кевин в благодарность отвечал ему стоическим послушанием. Он безропотно переносил недельные голодовки, если ангел забывал поесть, головокружительную скорость с которой Кассиэль перемещался, жестокие драки с демонами и даже ранения, которые были нечувствительны для Престола, но весьма ощутимы и болезненны для человека. Он не жаловался, притаившись в самой глубине подсознания, и терпеливо ждал, когда ангел найдет время, чтобы исцелить его тело.