Павел Буркин - Обречённые. Том 1

Мэтхен шагал посередине, куда, если всё пойдёт не так, ударят первые очереди. Даже при поддержке Хряпика шагать было зверски больно. Исчерпавший зарядку скафандр пришлось стащить, теперь кровотечение останавливали только грязные повязки, призванные изображать бинты. Их сделали из обрывков исподнего, снятого с убитых. Ветер то и дело кидал в лицо едкий дым металлопластика, дымились развалины складов и арсеналов, гарь смешивалась со смрадом горелого мяса: не всем посчастливилось выпрыгнуть из пылающей казармы. Вонь кружила голову, вызывала тошноту, заставляла глаза слезиться. А пуще всего гнуло к земле острое, почти физическое ощущение нацеленных стволов. Три крупнокалиберных пулемёта, десятка четыре автоматов сбежавшихся солдат, и будто этого мало — пушка подошедшего танка. Если вся эта мощь разом выстрелит, понял Мэтхен, не уцелеет никто. Но вопреки всему надо идти вперёд.

— Сэм, они что, обкурились? — услышал Мэтхен английские слова. Не все, далеко не все успели нацепить броню. Большинство радовались уже тому, что успели надеть ботинки. Тем, кто выпрыгнул из постелей, пришлось бегать по ядовитой слизи босиком. — Это что за фигня такая?

— Погоди, подождём. Может, они так сдаются?

Расстояние сокращалось. Десять метров, пять, четыре…

Три…

Два…

— Пли! — срывая голос, заорал Мэтхен. Тишина взорвалась выстрелами, воплями, предсмертными хрипами, из двадцати с лишним стволов разом плеснуло огнём. Как кегли в боулинге, отлетели сразу трое солдат: им в животы разрядили пищали. Кто-то догадался садануть на свет прожекторов. Абсолютной тьмы не наступило, были ещё пожары, но стало заметно темнее.

Оглушительно, до глухоты и звона в ушах, рявкнула танковая пушка. Пролетев над головами, снаряд угодил в горящую казарму и разорвался, раскидывая огневеющие обломки по базе. Взвыли, проносясь над головами, осколки, двое из местных беззвучно повалились в грязь.

— Уходим, б…, уходим! — прямо в ухо Мэтхену проорал Стась. — Бегом отсюда!

Одной рукой он поддерживал Мэтхена, второй садил и садил из автомата по залёгшим солдатам, не давая им подняться и стрелять. Бежали в сторону проделанной в ограде бреши.

Потом Мэтхен и сам не мог понять, предвидел он случившееся, или всё получилось само собой? Никто, кроме танка, выстрелить не успел. Секунду спустя отряд посельчан оказался между бронетранспортёрами. Теперь они были в мёртвой зоне. Танк бы, конечно, сумел достать уцелевших — но при этом оба броневика были бы уничтожены, а половину из залёгших солдат посекло бы осколками. По той же причине не годился и крупнокалиберный пулемёт: в упор и он мог пробить тонкую броню. На одну долгую, невероятно долгую минуту оказалось, что стрелять не может никто. Пытались отстреливаться солдаты — но их пули тоже порой рикошетили не туда.

Один из солдат вскинул что-то солидное, наверное, ручной пулемёт. Короткая очередь скосила двоих, бежавших с краю, что-то просвистело над головой Мэтхена. Одновременно вскочил ещё один, рослый, медведеподобный фельдфебель, он собирался послать очередь в Стася и Мэтхена… Пуля чиркнула по борту «Хамви», высекая искры из брони — и унтер безжизненно валится лицом в грязь. А впереди, у самого танка, кто-то вырвавшийся вперёд уже обрушил пищаль, ставшую дубиной, на голову упавшему солдату…

Миг спустя всё перемешалось: люди и мутанты расстреливали, резали, били, грызли друг друга. Вой, рёв, стоны, как в каком-нибудь вольере.

— Уходите! — прокричал один из мужиков, в упор разрядивший в чью-то грудь арбалет. Получив тридцать сантиметров ржавого железа чуть правее и выше сердца, солдат захрипел и откинулся головой в грязь, в уголках рта выступила кровавая пена. — Мы прикроем!

Можно было спорить, можно не соглашаться и напоминать, кто тут главный — но сил не было. Мэтхен чувствовал, что его кто-то тащит, но кто — свои или чужие — понять не мог. А Стась думал только о том, чтобы утащить командира из ловушки. Сзади, кое-как выпрямившись, и опираясь, как на костыли, на две пищали, ковыляла Хухря. Как и подобает жительнице Подкуполья, живучесть была у неё в крови.

Трое медленно и мучительно уходили из огненного ада, где ещё дрались несостоявшиеся предатели. Позади были бесконечное отступление, кровь и смерть. Впереди — неизвестность и опасности на каждом углу…

Не видно ни зги. Ни малейших ориентиров, непонятно даже, вверх ногами или правильно летит гравиплан. Могла бы подсказать сила тяжести, но в гравиплане была своя, искусственная гравитация — собственно, поэтому он и мог сочетать несочетаемое: достойную танка броню и возможность выполнять фигуры высшего пилотажа. Когда появились первые летательные аппараты искусственной гравитации, они списали в утиль и самолёты, и танки, и остальную бронетехнику. Да и военно-морской флот, если честно, тоже: разве что атомарины с ядерными и аннигиляционными бомбами какое-то время держались. Пока в конце прошлого века не были усовершенствованы средства разрушения. Разумеется, свои гравилёты и гравипланы появились и в космосе, ближнем и дальнем. Только они куда больше размером, двигаются с чрезмерными для Земли скоростями, и называются по старинке: стратегическими орбитальными бомбардировщиками, космическими линкорами, крейсерами и авианосцами. Так уже было когда-то, когда всё многообразие катапульт, баллист и требюше заменили пушки.

Но кромешный мрак не очень-то беспокоил Ярцева: такие машины давно управлялись по приборам, даже иллюминаторов в них не было, дабы не ослаблять броню. А приборам наплевать на тьму и на смог. Теоретически его могли бы ослепить лавиной помех, или, наоборот, перехватить подачу информации на навигатор и заманить в ловушку. Где-нибудь на Луне стоило бы следить за приборами в оба, запоминая любое резкое изменение данных. Но Ярцев был уверен, здесь ничего подобного нет. По очень простой причине: станции радиоэлектронной борьбы нужны против тех, у кого есть радио и электроника. А у мутантов, по крайней мере до недавнего времени, ничего подобного не водилось.

Они ещё только подлетали к городку, а бортовой инфоцентр уже посчитал врагов — их количество примерно совпадало с тем, о каком говорил Отшельник. Восемьдесят пять танков, семьдесят боевых машин пехоты — и, соответственно, полновесный батальон мотопехоты, сто двадцать два бронетранспортёра. У пересечения двух огромных старых магистралей на стоянке замерли восемь вертолётов — от греха подальше, их и стоит накрыть с самого начала. Так, скопление грузовиков… Бочки с чем-то полезным, наверняка синтетическими бензином и соляркой. Склад боеприпасов — ракеты в контейнерах, снарядные ящики и бесконечные ряды патронных разложены прямо на земле… Если удачно влепить, и там, и там получится знатный фейерверк. Но сначала…