Unknown - Lucky (СИ)

От мастера не укрылись ни мои свежие травмы, ни тот факт, что я вновь прогуливаю школу. И хотя, как сказал мне Харада, до конца учебного года оставалось всего два дня, расписания школьных занятий никто не отменял. Кроме того, из-за моих постоянных "уличных потасовок" и "последующего неизбежного травматизма", остро вставал вопрос скорого возобновления моих нормальных тренировок в дзю-дзюцу. Однако, "отпуск", который сенсей выдал мне на восстановление сил после чемпионата, еще не истек, а большинство общих упражнений я мог выполнять и в нынешнем состоянии. Подумав немного, Харада перенес мое возвращение в додзё еще на неделю, но с условием, ни во что не ввязываться за это время. Я совершенно искреннее пообещал, что постараюсь, но не услышать в этом ответе оговорки на тему "от меня это полностью не зависит" было сложно. Впрочем, Харада-сенсей прекрасно знал характер своих учеников, в том числе и мой, чтобы с удрученными вздохами закрывать на такое глаза. В конце концов, он ведь понимал, что как бы я ни старался и к чему бы ни стремился, это не изменит того, кто я есть сейчас, и в каком окружении нахожусь. И речь в данном случае даже не о злобных йокаях и прочей мистике, о которых учитель по идее вообще не догадывается, а о куда более банальных вещах. Таких, как например, "добрая" атмосфера закрытого спецприюта города Мияшита и того факта, что так или иначе, но я как минимум есть и навсегда уже останусь сыном покойного якудза по имени Шишигавара Дзюбей.

По большому счету, мне крупно повезло, что мастер был в прекрасном настроении, и дело обошлось без настоящего разноса. Причиной столь хорошего расположения духа, видимо, служило пришедшее вчера Хараде письмо от достопамятной Ассоциации, содержащее в себе ветвистые нижайшие извинения и прочую лабуду. Репутация любительского клуба Мияшиты постепенно отмывалась от той грязи, что набросали на нее после турнира, и это определенно не могло не радовать старого мастера. И хотя речь в послании пока была исключительно о самой школе Харады-сенсея, и никоим образом не касалась вопроса моей дисквалификации и лишения титула, я был в этой ситуации последним человеком, которого это всерьез волновало. Мне вполне было достаточно того, что имя наставника вновь обретет незапятнанный статус, а Хьёгуро, похоже, как и обещался, будет и дальше исполнять свою часть заключенной между нами сделки. А звания и замаячившая где-то вдалеке спортивная карьера... Но ведь еще какой-то месяц назад я об этом и близко не задумывался, и планов никаких на эту тему точно не строил. Так с чего бы мне теперь переживать и метаться?

Выслушав положенную порцию нравоучений от мастера, я в качестве дополнительной трудотерапии помахал часок метлой во дворе додзё и, аккуратно соскочив с очередного начавшегося разговора на тему "правопреемственности учеников и наследования школы", смылся побыстрее в город. До обеда у меня еще оставалась целая уйма время, а в кармане лежали неистраченные новенькие купюры.

И хотя теплых взглядов со стороны продавцов и охранников в торговом центре мне не досталось, а скорее как бы даже наоборот, деньги есть деньги, и в обществе потребления, насильственно взращенном в лучших традициях капитализма янки, они решают очень и очень многое. Хмурые лица мгновенно расцветают неискренними улыбками, рвущиеся из горла наружу грубости сменяются приторной вежливостью, а надменное "Иди-ка ты отсюда!" быстро уступает место вопросу "Чем я еще могу вам помочь?". И так оно у нас теперь везде, живое воплощение отнюдь не японской мечты.

Дорогие, но качественные и удобные, а оттого стоящие свою цену, кроссовки, на которые я втайне точил зуб последние полгода, были прекрасным вознаграждением за все те приключения, что выпали вчера на мою долю. Неистраченные остатки суммы ушли на пару рубашек и другие одежные мелочи. Напоследок я еще прихватил в хозяйственном магазине набор пластин, крепежей и мелких заклепок, на которые у меня имелись вполне определенные планы в дальнейшем.

Закинув все прикупленное добро обратно в общагу, я сразу переоделся в новое шмотье поприличней и отправился прямиком на автобусную остановку возле приюта. Привычные сорок минут неспешной тряски, и солнечная Каракура с готовностью встретила одного из своих вчерашних спасителей. Ну, как минимум, участника спасательной команды...

В этот раз моя встреча с Тацуки уже должна была мало походить на свидание, поскольку предполагался долгий разговор с вопросами и ответами на темы достаточно отличные от той "милой чуши", что мы обсуждали вчера. Собственно, поэтому я и приехал пораньше, чтобы встретить каратистку сразу после окончания занятий у школы. Об этом мы тоже условились заранее, да и мне так, чего темнить, было как-то спокойнее.

Месторасположение местного оплота знаний, в отличие от многого остального, как это ни странно, мне было прекрасно известно. Как впрочем, наверное, и большинству "гостей" из Мияшиты, заглядывавших в "городок по соседству". Мой внешний вид, вроде бы, не должен был привлекать к себе излишне нездоровое внимание окружающих, так что я без особого шифрования направился прямиком к школе, оказавшись на месте минут за десять до намеченного срока. Бухнувшись на одну из лавок, стоявших на главной аллее, ведущей к центральному входу, я приготовился ждать. Рука, сунутая по привычке в карман, не отыскала там зажигалки и початой пачки сигарет, забытых в старых брюках. Успокоив себя тем фактом, что курить вообще-то вредно, тем более что мне пора бы уходить в очередную "завязку", я с безразличным видом уставился в синее небо и на зеленые листья деревьев, шевелящиеся на ветру.

Прежде мне никогда не приходилось считать себя гением, но до многих очевидных истин мой разум легко доходил сам собой. Вот и этот раз, еще встав спозаранку и планируя свой день, я сразу прикинул, что моя встреча с Тацуки возле школы с большой вероятностью чревата некоторыми последствиями. Такими, как например, встреча с моими вчерашними новыми знакомыми, ведь как минимум двое из них, как я видел, носили здешнюю школьную форму. Но с другой стороны, звонить и переносить место, мне показалось чрезмерным. Опять же, кто сказал, что кто-то из них будет уходить из школы тем же путем и в то же самое время, что и Тацуки? А, кроме того, почему бы не сделать ставку на разумную осторожность моих товарищей по сокращению поголовья дырявых йокаев? В конце концов, то, при каких обстоятельствах мы с ними столкнулись и все дальнейшее, вообще-то, как бы, не предполагает какой-то демонстрации нашего знакомства в обычной ситуации на людях.

Очкастый брюнет Исида с замотанными по локоть руками, замеченный мной на дорожке в скором времени, полностью подтвердил мой расчет. Даже если парень меня и заметил, то не подал виду, и продолжил свой путь, как ни в чем небывало. Но на этом моменте человеческий "лимит разумности", на который я уповал, видимо, был сочтен Вселенной полностью исчерпанным.