Юлианна Перес - Сокрытое временем

«Дневник», — написал Малдер первое слово и задумался. Раньше приходилось вести дневник по многим причинам. Сейчас же это были не просто заметки, а способ запомнить недавние события. Он переживал, что снова может что-то забыть. Бывший агент до этого несколько раз страдал амнезией: исчезновение сестры, сфабрикованные обвинения в убийстве. А теперь… Малдер сомневался, что это просто амнезия. Он боялся, что сходит с ума.

«Газеты, телевидение, — все говорит о том, что сейчас 1990 год! А значит мне 29 лет. Этого не может быть! Я уже прожил 1990 год, так же как и последующие одиннадцать лет. Мне сорок один год. Я помню все прожитые годы: свою работу, борьбу, любимую женщину и сына. Последнее мое воспоминание перед провалом в памяти связано с письмом Скалли. Я находился в убежище у друга. Ночь выдалась холодной. Я проворочался в постели, вспоминая каждое слово из письма. Только с рассветом меня окутал сон. А затем — пустота. Сейчас у меня есть лишь одно подозрение: мое перемещение как-то связано с новым делом. Мы с Фрэнком задумывали удар по планам колонизаторов. Но в чем он заключался, и удалось ли нам его воплотить, я не могу вспомнить.

Два дня назад я очнулся в своей старой квартире. Обстановка, за исключением незначительных деталей, была прежней. Первые минуты все казалось правильным. И вот с уходом остатков сна, пришло понимания, где я нахожусь. Что я здесь делаю? Что заставило меня вернуться? — задавался я вопросами.

Я позвонил Скалли. Знаю, это было опасно. Но моя амнезия казалась не менее опасной. «Номер вызываемого абонента не существует», — сообщили мне в трубку. Это заставило паниковать еще больше. Что случилось с номером Скалли? Еще вчера она писала, что все было по-прежнему. И вдруг невероятная мысль мелькнула в голове: что если для меня «вчера» было на самом деле несколько дней назад… Что должно было произойти, чтобы я вернулся в свою квартиру? Не мог же я просто исчезнуть из убежища и материализоваться здесь…

Голова шла кругом. Я включил телевизор, надеясь узнать, сколько дней прошло с момента моих последних воспоминаний. Ведущий новостей сообщил, что сегодняшний день станет важной датой в истории американской политики, провозгласив начало девяностых новой эпохой.

Первая моя мысль: очередное ток-шоу подняло архивы новостей. Но на всех каналах твердили о 1990 годе. Что за день девяностых устроили на телевидении?

Раздался стук в дверь. Я быстро выключил телевизор, задаваясь вопросом, кем может оказаться незваный визитер. Осторожно заглянув в глазок, заметил газету на пороге. В коридоре никого не было.

Я не мог поверить глазам, но и с новой газеты смотрел на меня 1990 год.

Дурной сон! Ущипнув себя несколько раз, я так и не смог прогнать наваждение.

Я надеялся, что холодный душ поможет очнуться. Но зеркало в ванной комнате удивило меня еще больше. В нем отражался я, но моложе лет на десять, без лишних морщин на лице и без проборов седых волос.

Я решился заглянуть к соседям и пройтись по улице. Даже осмелился зайти в здание Гувера. Это был 1990 год, без сомнений. Нет, этот кошмар — не сон. Что же мы натворили с Фрэнком, что я оказался здесь? Конечно, оставался вариант, что я сошел с ума. Но слишком много странных событий происходило в жизни, что бы я так просто поверил в свою невменяемость. Мне нужна помощь Скалли. Могу ли я вмешиваться в прошлое, чтобы поговорить с ней? Как это может повлиять на наше будущее? Я решил не торопиться со встречей.

Размышляя, что делать дальше, я осознал, что в этом времени секретные материалы как раз появились в моей жизни. Старые дела, куча папок и пыльный подвал. Я все еще работал в отделе тяжких преступлений и только после основной работы или в выходные мог уделять время секретным материалам.

На следующий день с раннего утра я сидел в подвале здания ФБР, разыскивая похожие случаи в папках. Я нашел дела о путешествиях во времени. Вспомнил дело, которое расследовал со Скалли. Но в моем случае все было по-другому. Я хотел поговорить с кем-то, но знал, что мне не поверят.

После обеда в подвал заглянул агент Рас. Я работал с ним в паре над несколькими делами. Рас сообщил, что меня ищут. Нас направляли на очередное расследование. Просматривая файлы, я понял, что не знаком с этим делом. Неужели прошлое начало меняться? Возможно, мой скачок в прошлое связан с расследованием? В любом случае, игнорировать я это не мог».

Дана закончила отчет по очередному вскрытию и задумалась, отложив в сторону бумаги.

Учеба в медицинском университете закончилась год назад. Сейчас подходила к концу интернатура по судебной медицине.

«Куда дальше?» — был главный вопрос на протяжении нескольких месяцев. Ей пришло пару предложений работы патологоанатомом. Многие сокурсники уже определились с дальнейшей работой, но Дана все никак не могла сделать выбор. Ей нравилась судебная медицина. Для нее это было очередным вызовом. Отец говорил, что это мужская работа. Убеждал выбрать другое направление в медицине. Но она была непреклонна. В течение года интернатуры Дана доказывала себе и окружающим, что справляется не хуже мужчин. Но что теперь? Она добилась, чего хотела. Но со временем все превратилось в рутину: адреналин больше не подскакивал, как в начале, в крови, заставляя увлеченно работать, да и работа уже не приносила былого удовлетворения. И появились сомнения.

— Дана Скалли, зайдите в кабинет директора лаборатории! — донеслось из громкоговорителя.

Очередное предложение работы. Теперь пораньше уйти домой не получится. Придется слушать, мило кивать и обещать подумать.

Скалли сняла лабораторный халат и подошла к зеркалу.

Она распустила хвостик, и темно-рыжие локоны упали ей на плечи.

Дана устала от халата, от стен лаборатории. Нужен перерыв, иначе она никогда не примет решения.

Скалли поднялась на этаж выше и заглянула в кабинет директора.

У письменного стола стояла женщина средних лет в строгом деловом костюме.

— Извините, — окликнула ее Скалли, — где директор…

— Вы Дана Скалли? — перебив ее, спросила женщина.

— Да.

— Проходите. Я комиссар полиции Анжела Тишоу.

Женщина протянула руку, и Скалли пожала ее, удивляясь мужской хватке комиссара.

— Вы слышали об исчезновении четырех девушек?

— Слышала о двоих, — вспомнила Скалли программу новостей.

— На данный момент — уже четверо. Но мы до сих пор не можем найти, что их связывало.