Наталья Аверкиева - Три лика пламени

Индис, заприметив в толпе брата, ринулась к нему, таща за собой Нолофинвэ. Вид у Инголдо был крайне недовольный: мать оторвала его от беседы с друзьями, словно дитя малое. Отец в сторонке неторопливо беседовал с Ольвэ. Я чувствовала себя… лишней.

Я с тоской огляделась, выискивая наставника или кого-нибудь из его свиты. Увы. В мельтешении нарядов, драгоценностей и причудливых причесок (и все это среди прогибающихся под весом даров земли столов) разглядеть кого-то определенного казалось невозможным, если только он сам на тебя не наткнется. Владычица Ивэйн, супруга наставника, приветливо улыбнулась мне с обвитого плющом кресла на главном помосте. Я вежливо поклонилась увенчанной цветочной короной айне — именно ей мы обязаны столь щедрым урожаем. Айа, Кементари [10] Кементари — эльф. «владычица тверди земной». !

Праздник был в разгаре. Кубки с мирувором то и дело взмывали вверх во славу Ивэйн, Владыки Манавидана, Владычицы Звезд Вэридэ и остальных Великих. Не обойдено было благоденствие Валинора (да цветет он вечно!) и все три короля (да будет род их многочисленным и славным!). Мачеха зарделась и смущенно потупилась. Неужели…? Я зло усмехнулась: мне, безграничной милостью судьбы, «многочисленное потомство» не грозило ни при каких обстоятельствах.

Опустевшие столы вскоре аккуратно вынесли с площади, — наступило время танцев. В сумерках на каждом из зданий, на деревьях и даже в воздухе роем светлячков зажглись крохотные разноцветные фонарики. Но ярче них сияли венцы Властителей Арды, — Король и Королева пожаловали на пир. Народ склонился, приветствуя Великих, Манавидан и Вэридэ слегка наклонили головы, приветствуя подданных — праздник продолжался.

Менестрели грянули что-то жизнеутверждающее, в середине площади закружились пары, — первым сам Владыка Арды повел в танце несравненную супругу. Серебристо-синие одежды Вэридэ развевались на легком ветерке крыльями, корона не сдвинулась ни на палец. За ними — Аллан и Ивэйн.

Кементари разрумянилась и что-то поминутно шептала мужу, поглядывая в сторону Индис и отца. Ясно. Скоро у меня будет еще один братик. А может, и сестричка. А почему бы и не две сразу — к чему мелочиться? Неудержимо захотелось в тихую, уютную, захламленную мастерскую, запереться там и работать до изнеможения. Чтобы кого-нибудь ненароком не придушить… от великой радости.

Я решительно двинулась в сторону Врат. В конце концов, даже мое терпение не безгранично! Но просто уйти мне, разумеется, не удалось, веселиться — так до конца. За спиной послышался чей-то мелодичный смех. Обернулась — излишне резко, вообразив, что смеются надо мной, толкнула кого-то, извинилась, не глядя…

Лаурэ, сын Ингвэ, племянник моей нежно любимой мачехи. В окружении друзей и подруг — вернее, почитателей и поклонниц. Лаурэ… Достойный своего имени — «Подобный золоту». Голубые, как у Индис, но более глубокого оттенка, глаза возбужденно сияли, золотые кудри растрепались, отчего-то придавая ваниару еще большее очарование. Лаурэ Прекрасный. Сколько раз мне хотелось написать его портрет… или отлить эти черты в золоте и хранить в укромном углу мастерской. У наследницы трона, мастера цеха ювелиров, ученицы самого Аллана тоже могут быть слабости, правда?

О, как легко слетают слова с моего языка, заставляя иных бледнеть от возмущения и страдальчески морщить лоб в тщетных поисках достойного ответа… Но сейчас дар речи подло оставил меня, решив, очевидно, что хорошего понемножку.

— Приветствую тебя, дочь Финвэ, — изящно поклонился Лаурэ. Какой дивный голос, не то, что у моего «творческого» братца…

— Приветствую. — Как отрубила. И ответный поклон — с грацией бревна. Забавное, должно быть, зрелище со стороны. На площади, как нарочно, зазвенела особенно веселая песня. А может…

— А… э… потанцуем? Там… э… музыка приятная, праздник же… — Я было сама себе противна. Завтра же, да какое там, уже сегодня по Валмару пойдет гулять новость о Фэйниель, не сумевшей связать двух слов, устрашившись не бури, не гнева Великих, не Битвы Конца Времен, а светловолосого юноши! Который переминается с ноги на ногу, силясь придумать, как бы от меня избавиться, не нарушая правил этикета.

— Лаурэ уже обещал мне все танцы, ведь, правда, Лаурэ? — Находчивая Альтариэль уверенно положила ручку на локоть ваниара. — Ты уж извини, о, премудрая. — «Скорее, преглупая. Так опозориться! Неужели я всерьез надеялась урвать хоть один танец с первым красавцем Благих Земель? Ха-ха, это тебе не колечки клепать!»

Лаурэ со товарищи растворились среди домов, а я осталась на злосчастном перекрестке, белея в сумраке, как гипсовая отливка неудачной статуи. Айа, Фэйниель, этот день просто обязан быть увековеченным в твоих личных записях как худший-после-дня-рождения-день-в-твоей-жизни!

Через силу я побрела обратно на площадь — к свету, музыке и чужой радости. Уйти сейчас — все равно, что признать поражение, показать всем, что и меня можно ранить. А на это я не имею права.

Отец, разумеется, что-то заметил, но промолчал, — я взглядом поблагодарила его. Индис соловьем щебетала, приняв мое застывшее лицо как данность. Откуда-то сбоку легчайшим шепотом донеслось неодобрительно-сочувствующее «Хелкорэ». «Ледяное сердце»… В глазах начинало предательски щипать… Не сметь!!!

— Не в этом твое счастье. — Прогудел над ухом наставник, незаметно, как умеют только Древние, оказываясь рядом и твердой рукой увлекая в сторонку от лучащейся довольством мачехи.

— А в чем, — в этом? — Горько и непочтительно бросила я, рванув на груди ожерелье, над рисунком которого сидела целый день, протирая бумагу чуть ли не до дыр.

— Хотел сказать — не в этом пустозвоне. — Невозмутимо поправил себя Кователь.

— В этом, в другом… Какая разница?! Или вы, о, Владыка, открыли в себе дар предвиденья и духовными очами узрели меня в окружении внуков? — Едва ли не впервые в жизни меня откровенно понесло. — Разве вы можете мне помочь? Или хоть кто-то в этом трижды дивном Валиноре? Может быть, сам Единый, снизойдя до болезной сиротки, спустится с небес и возложит на меня целительную длань? За что? И эта… квохчет о своих отпрысках… Ненавижу!

Наставник виновато отвел глаза. Я прикусила язык — кого упрекаю, безголовая?

— Что ж, будем уповать на чудо…

— На теорию вероятности. — Вдруг уронил айнур. Незнакомые слова прозвучали заклинанием.

— На что?

— На теорию вероятности. Так любил говаривать… э… мой друг… давно… — Кователь замялся, почувствовав, что сболтнул лишнее. — Я тебе как-нибудь расскажу. А пока… Нечего тебе сегодня делать в Тирионе. Да еще с таким настроением. Мы с Иви будем очень рады твоему обществу.

— Почту за честь, Владыка. — Церемонно склоняю голову. Жизнь продолжается…