М. Волошина - Дни и ночи Невервинтера. Книга 2

А потом — началась работа, от которой она совсем отвыкла за последнее время. Разделить оставшихся в строю на отряды, распределить патрули, обнести лагерь баррикадами, выставить охрану. Да, все это необходимо было сделать, несмотря на одержанную победу. Ведь стоит какому-нибудь крупному магу умереть, весть об этом каким-то образом мгновенно распространяется среди его коллег, и находится масса желающих навестить его пустующую башню. Теперь добраться до нее стало значительно легче. И не только магам, но и тварям, обитающим в Скрытом Лесу, и мародерам, которые умудряются, словно по волшебству, появляться в самых диких местах, стоит там запахнуть добычей. Ослабленный нападением и набитый трофеями лагерь мог стать приманкой для всей этой публики. Вот так и получилось, что Эйлин до вечера даже толком не поела, и думать о судьбе Ниваля ей было некогда. А теперь она просто сидела и ждала, изредка вытирая слезы.

Она быстро встала, увидев вышедшего из шатра Касавира и с надеждой заглянула в его болезненно прищуренные на свету глаза. Они уже могли видеть на близком расстоянии, но выглядели еще очень нездоровыми, выцветшими, в красных прожилках.

— Ну что, как он?

Касавир покачал головой.

— Не могу пока сказать. Легкое разорвано, но рана расположена довольно удачно, вдали от крупных бронхов и сосудов. Так что, шанс есть.

— А почему ты не можешь просто заживить его заклинанием?

— Легочную ткань так быстро заживить невозможно. Поэтому, нужно постоянно отсасывать скапливающуюся кровь и… — он потер глаза и устало выдохнул, — слушай, этот ваш Лео, изобретатель, он что-то говорил о кислородных сферах — значит, он может получать чистый кислород. Как ты думаешь, он сможет быстро придумать безопасную систему для его подачи в легкие?

— Он все может! — Горячо заверила его Эйлин. Она и в самом деле в это верила, особенно сейчас. — Что-то еще?

— У меня не хватит лекарств, нужны сильные антибиотики, сердечные средства. Я слышал, в Башне есть алхимическая оранжерея.

Эйлин кивнула.

— Понятно. Сола отличная травница, а Лео алхимик. Просто скажи им, какие нужны эффекты. Они где-то в соседних шатрах. Пойдем.

Она потянула паладина за собой, но он мягко удержал ее за локоть.

— Постой. Дай мне хоть воздуха глотнуть и… посмотреть на тебя.

Спохватившись, Эйлин обернулась к нему. Какой же он изможденный, бледный, непривычный — в рубашке, пропахшей лекарствами и потом, и накинутой на плечи старой куртке. Сотни раз она представляла себе эту встречу, и казалось, что тогда уж ничего плохого с ними не произойдет. Потому что не может произойти. Судьба не может быть к ним так жестока. И вот они вместе уже почти целый день, посреди набитого ранеными, ощетинившегося баррикадами и кольями лагеря, вымотанные, нервные, каждую минуту ожидают нападения и не верят — почти не верят — что это все происходит с ними наяву. И они счастливы просто быть рядом и видеть друг друга. Большего им не надо, потому что еще сутки назад они не мечтали и об этом. Она поежилась и усмехнулась.

— Да было бы на что смотреть.

Тем не менее, этот разговор, такой четкий, деловой, обнадежил и обрадовал ее. Он такой же, как всегда. Настроен серьезно, рассказывает все и делится с ней своими планами — значит, и для Ниваля есть надежда. А уж с привлечением таких специалистов, как Сола и Лео, дело абсолютно точно пойдет на лад. Эйлин стянула кожаный подшлемник и провела рукой по вспотевшему лбу. Кажется, даже голове полегчало.

Касавир охнул, впервые увидев ее без шлема.

— А, это… в плену, — объяснила она и хотела обнять его, но он мягко отстранил ее.

— Подожди, дай-ка я посмотрю, что тебе тут наделали.

Он чуть наклонил ее голову, осторожно раздвигая жесткие свалявшиеся пряди.

— Шили, конечно, левой рукой. Но на совесть.

— Он левша, — тихо сказала Эйлин.

Касавир хмыкнул.

— Он? Ясно. Тогда беру свои слова назад. Шили правой. А нитки он где такие взял? Ими не голову шить…

— А сапоги, — резко перебила его Эйлин, чуть не плача, вспоминая, как Ниваль ругался со старухой, как боялся, как у него тряслись руки, как он успокаивал и ее, и сам себя. «Не боись, сестренка, заштопаю…»

Поняв, что сказал лишнее, Касавир досадливо поджал губы и, вздохнув, молча прижал ее к груди, поглаживая спутанные рыжие колтуны. Уткнувшись ему в грудь, Эйлин шмыгнула уже давно и безнадежно заложенным от слез носом и закрыла глаза. Как же ей было сейчас тепло и хорошо с любимым. Захотелось забыть обо всем и оказаться далеко-далеко отсюда, в каком-нибудь тихом, прекрасном или даже не очень месте — главное, с ним вдвоем. И каким полным было бы ее счастье, если бы не случилось этой беды. Сейчас она даже была не против, чтобы в том прекрасном месте где-нибудь поблизости мельтешила нахальная физиономия Ниваля и поминутно встревала, куда не просят. Что угодно, только бы он не лежал такой чужой, худой, молчаливый, бледный с синевой, часто и хрипло дыша и судорожно кашляя кровью. Потому что без него, без этих наполненных страшными и смешными событиями недель, без его метких замечаний и настырных советов, провокаций, выпендрежа и, порой, грубоватых шуток, она своей жизни уже не представляла.

— Ну, ладно, ладно, извини. Не расстраивайся. Он неплохо справился… Шов можно снимать… Я, — голос Касавира дрогнул, — благодарен ему за тебя… на самом деле.

Положив руки ему на грудь, Эйлин подняла на него взгляд.

— Пожалуйста, сделай для него все, что можно. Ради меня.

Он вздохнул и укоризненно покачал головой.

— Послушай. Ради тебя я могу пройти сотню лиг, сражаться и отдать жизнь. Я готов сделать все ради того, чтобы ты никогда вот так не плакала. А когда речь идет о спасении тяжелораненого, я просто не могу иначе. Это моя работа, мой долг, понимаешь? Я не буду лукавить, он очень плох, и его никто не вытащит, кроме меня. — При этих словах Эйлин сжалась, вцепившись в его куртку, а он еще крепче обнял ее. — И не важно, что он пытался спасти мне жизнь. То, что этот человек по каким-то причинам дорог тебе, не может само по себе заставить меня делать свою работу хуже или лучше. Я буду делать ее, как всегда.

— Я поняла. — Эйлин судорожно всхлипнула. — Я могу хотя бы помогать тебе? У нас ведь много раненых.

Касавир кивнул, проведя тыльной стороной ладони по ее щеке.

— Глупо отказываться, когда предлагают помощь. Я посмотрю, чем можно занять тебя.

— Чем угодно, Касавир, я готова ко всему, — горячо произнесла она. — Амадей уже завтра примет командование лагерем, и я буду свободна.

— Ну, ладно, ладно, найду тебе работу, — с улыбкой заверил паладин. — И не жди меня ночью: мне придется побыть эти дни с ним. Если у него вдруг начнется воспаление, он может сгореть за несколько часов. И вообще, его нельзя надолго оставлять одного.