Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ)

Завтрак был окончен.

Денёк обещал выдаться погожим. Солнце светило ярко, отпуская солнечных зайчиков погулять в аккуратном садике, где миссис Эванс успела разбить цветник. Табличка с номером четыре на двери нового дома Эвансов тоже ярко сверкала под солнцем.

Мать махала им с порога до тех пор, пока они не свернули с Бирючиновой аллеи.

– Волнуетесь? – улыбнулся отец девочкам.

– Нет, – ответила Лили.

– Не очень, – сказала Петуния.

В отличие от младшей сестры она далеко не так легко заводила знакомства. Хоть Лили и рыдала, словно глупая корова, когда Эвансы покидали родной городок, она быстро забыла старых друзей ради новых знакомых.

У Туни так не получалось. Хотя бы потому, что новых друзей у неё пока не было.

– Постарайтесь подружиться с кем–нибудь, – напутствовал мистер Эванс.

– Да, папа, – почти хором ответили девочки.

Выбравшись из машины, они, встав плечом к плечу, махали вслед удаляющемуся автомобилю, словно две маленькие копии своей матери.

– Ну что? – повернулась Лили к Петунии. – Пошли?

– Пошли, – обреченно кивнула Петуния.

Лили с интересом поглядывала по сторонам. Она любила все новое. А вот Петунию новизна пугала.

Лили не хотелось, чтобы Петуния об этом догадывалась, но у сестры был нерешительный и одновременно сердитый вид.

Вскоре девочкам пришлось разделиться.

Быть новенькой всегда непросто. Людям свойственно одновременно тянуться к неизвестному и отвергать это.

Миссис Уинтер представила девочку классу:

– Ребята, это Лили Эванс. Она будет учиться вместе с вами. Я надеюсь, вы подружитесь.

Уже к концу дня вокруг младшей Эванс собралась стайка ребятишек. В то время как старшая даже в столовой сидела одна. Заметив это, Лили покинула новых знакомых и подсела к Петунии.

– Как прошел день?

– Нормально, – поджала губы старшая сестра.

Наверное, она чувствовала себя униженной, потому что не умела в одно мгновение стать популярной, попасть в центр внимания. А Лили чувствовала себя виноватой, потому, что у неё это как–то легко получалось. Наверное, потому, что она была красивее? Собственное преимущество во внешности всегда мучило младшую Эванс. Оно было незаслуженно и, положа руку на сердце, незначительно. Ну какое значение имеет внешность? Это не знания, не таланты. Вот Петуния гораздо умнее Лили. Петуния никогда не опаздывала, никогда не «ловила ворон», по выражению миссис Эванс. Она никогда не таращилась часами в окна или зеркала, не читала по ночам книги, не была такой импульсивной. Петуния рассудительна, умна и справедлива. Вот только почему-то не умеет нравиться людям.

– Интересные были уроки? – спросила Лили.

– Уроки – они и есть уроки, – отрезала Петуния, поднимаясь из-за стола.

После уроков сестры ходили смотреть пруд в городском парке. И хотя водоем был искусственный, Лили он все равно понравился. По нему плавали лебеди. Девочки скормили им французскую булочку.

– Знаешь, – Лили, усевшись на одеяле по–турецки и расчесывая на ночь волосы, делилась впечатлениями, – мне лебеди не понравились. Всё про них врут. Никакие они не изящные и не прекрасные. Они на гусей похожи. Жирные и сердитые.

– А мама считает тебя поэтичной особой, – ехидно улыбнулась Петуния.

Она наблюдала, как расческа скользит по золотистым прядям сестры, заставляя их сиять ещё ярче.

– Не люблю поэзию, – задрала вверх носик Лили, – она скучная. Все эти баллады, оды, панегирики! Такие же лицемерные и надутые, как лебеди. Знаешь, мне кажется, люди настолько привыкают доверять чужим авторитетам, что становятся просто неспособны думать своей головой. Один сказал: «Ах, какое чудо эти лебеди!». Остальные и повторяют, не задумываясь. Даже если и видят, что это не так. Туни, согласись, что лебеди – это гуси!

– Отстань, пожалуйста, – Петуния хотела, чтобы голос её прозвучал строго, но против воли не могла сдержать улыбки.

– Не отстану, – засмеялась Лили, отбрасывая расческу в сторону. Прыгнув на кровать к сестре, она принялась её тормошить. – Признавайся! Я права.

– Прекрати, – сдавленно хихикала Петуния. – Ты навязываешь мне своё мнение, между прочим.

– Ага. И не отстану, пока не навяжу.

– Я хочу спать. Поэтому пусть твои лебеди станут гусями. Да хоть курами! Брысь с моей кровати.

– Спокойной ночи, Туни.

– Спокойно ночи, Лил.

– Я люблю тебя.

– А я – тебя.

***

К концу недели Лили не только перезнакомилась со всеми в классе, но успела записаться в вокальный, театральный и танцевальный кружки.

Петуния объявила, что она не может, как некоторые, менять друзей, словно перчатки, сделала строгое лицо и «надела траур по своей былой жизни», – по выражению Лили. Лили была готова с радостью втянуть в свою вулканическую деятельность сестру, но Петуния заявила:

– Не вижу смысла в том, чтобы как мартовский заяц нестись по всем направлениям сразу.

И осталась при своем интересе. Или при отсутствии такового.

– Пошли с нами на площадку, а? – канючила Лили. – Будет весело.

– И какое же веселье можно затеять в этом детском палисаднике?

– Вовсе и не детском, – возражала Лили. – Дик и Роберт твои ровесники. А Билл, тот даже старше.

– Пусть ваша компания взрослая и крутая. Мне все равно.

– Ну пойдем с нами…

– Куда, скажи на милость?

Лили, оглянувшись, проверила, нет ли мамы в обозримом пространстве и, придвинувшись к сестре поближе, поделилась:

– Дик клянётся, что неподалёку от Ткацкого тупика есть разрушенная пр о клятая мельница …

– Ой, Лили! – скривилась Петуния. – Ну вот опять ты начинаешь, да? Что за прелесть во всех этих ужасах, не понимаю.

– Там привидения.

– Нет там никаких привидений!

– Ну и пусть нет, – отмахнулась Лили. – Главное, что искать их весело. Пойдешь с нами?

– Пойду.

Лили радостно захлопала в ладоши:

– Вои и здорово! – чмокнула она сестрёнку в щеку, обнимая за шею.

Петуния отпихнула сестру от себя:

– Не люблю я все эти твои телячьи нежности.

– Не люби, – согласилась со смехом Лили. – Главное, что ты со мной. Остальное не так уж и важно.

В восемь часов вечера они встретились с мальчишками на детской площадке. На скамейках ещё сидели мамочки с колясками, но появлялась уже и другая, более сомнительная публика.

Петуния, подозрительно прищурившись, осмотрела новых приятелей. Ничего особенного не нашла: мальчишки как мальчишки.

– Готовы? – спросил невысокий худой пацан в дутой куртке стального цвета, взявший на себя роль вожака.

Петуния ничего не сказала. Она с трудом подавляла желание развернуться и уйти. Не любила она приключения, особенно сомнительные. А иными они, приключения, по определению не бывают.

Гуськом, друг за другом, дети перебрались через небольшую речушку, с трудом пробиравшуюся среди заросших, замусоренных берегов. Петуния, сначала выразительно глянув на помойку, бросила сестре возмущенно–осуждающий взгляд.