Варвара Мадоши - Гексаграмма

— Но не согласна?

— Дело в том, что Вернье, как посвященный в наши планы, помногу обсуждал их со мной. И я должна признать, что многие его доводы выглядят весьма разумными.

— Мне пригласить его на совещание? — поинтересовался Лин.

— Не думаю, что это разумно. Он, конечно, придет, но в столь ранний час господин Вернье… не слишком в ладах с собой.

Лин усмехнулся.

— Я ценю Вернье за его работоспособность в любом состоянии. Но ты права, Ланьфан, пока его беспокоить не стоит. Так передай нам пока на словах, от чего же он предостерегал?

— Он говорил, что Альфонс, несмотря на его ум и актерские способности, едва ли будет способен долго притворяться перед Нивэем тем, за кого мы хотим его выдать… особенно с глазу на глаз. Прошу прощения, если мои слова обидели вас, — Ланьфан поклонилась.

— Тут нет ничего обидного, — запротестовал Альфонс, — я и сам так думаю!

— …С другой стороны, нужно нечто очень эффектное, чтобы привлечь Нивэя и других таких же, как он, скрытыми возможностями алхимии… Вернье предлагает: окружить Альфонса ореолом, подобным императорской власти.

Пусть он будет слишком гордым, чтобы говорить с ними. Если первые несколько встреч с Нивэем и избранными проведет не Альфонс, а Вернье или, допустим, другой верный человек, кого вы назначите, например, Яньцин, то мы можем потом созвать большую встречу и устроить на ней спектакль, где Альфонс покажет еще возможности алхимии. И тогда люди Цилиня перейдут на нашу сторону, а Альфонсу не придется вести с ними переговоры. Вернье даже считает… тут он просил меня заранее извиниться при передаче его слов… что, может быть, Альфонсу будет даже лучше сразу после представления уехать из страны, чтобы у Нивэя и других мастеров Цилиня не было шансов его разоблачить.

— А что, — решил Лин после короткой паузы. — Только такой театрал, как Вернье, мог это предложить. Но мне нравится.

— Не хочется посвящать в этот план еще кого-то, — заметил Альфонс. — Кого отправить на переговоры с людьми Цилиня? Лин, ты можешь еще кому-то доверять, как мне, Ланьфан или Вернье?

— Допустим, тебе я доверяю не так, как Ланьфан, а Вернье куда меньше, чем любому из вас, — Лин фыркнул. — Не в этом дело. Как это Вернье смеет рекомендовать моему гостю, когда ему уезжать?

— Альфонс бросил на Лина удивленный взгляд: этот тон живо отличался от обычных его ленивых речей.

— Еще раз прошу прощения за него и за себя, — Ланьфан снова поклонилась.

— Это была всего лишь рекомендация, которая может хорошо сработать на образ. А может и не сработать.

— Ничего, — медленно проговорил Альфонс, — ничего страшного. Во-первых, я и так собирался уезжать. Я узнал кое-что новое у нахарра, и для этого мне, вероятно, следует отправиться в земли льяса.

— Льяса? — переспросил Лин. — Никогда о них не слышал.

— Это островное племя где-то на севере… как я понял, они почти дикари. Но неважно, потом расскажу. Главное, Лин, что у меня, кажется, есть один фокус, который может произвести именно нужный эффект…

— Альфонс потер подбородок. — Только его нужно доработать. Потребуется время.

— Сколько? — деловито спросил Лин.

— Как минимум, несколько дней, пока не могу сказать точнее. И еще придется навестить нахарра, а я с ними расстался далеко не в самых лучших отношениях, несмотря на слухи, — Альфонс поежился, вспомнив разъяренный взгляд Тэмилы. — И Лин! У тебя же есть документы, описывающие этот новый Союз, который ты хочешь создать?

— Ну есть…

— Лин широко зевнул. — Ланьфан, распорядись принести бумаги. Альфонс, принимать или не принимать этот план обсудим позже, когда ты разберешься со своим «фокусом»…

А на первую встречу с Нивэем пойду я, а не ты, хуже от этого не будет.

— Господин! — ахнула Ланьфан.

— А что? Спорим, он меня без церемониального грима и не узнает… Притворюсь одним из своих кузенов Яо. Альфонс прав, у Вернье недостаточно авторитета.

— Господин! — у Ланьфан, кажется, кончились все остальные слова. — Но ведь это опасно! Мне, как начальнику ваших телохранителей!

— Ты сама захотела быть моим начальником телохранителей, — жестко оборвал ее Лин, и в его голосе Альфонсу послышалось невысказанное «только». — Вот и охраняй… — потом он сменил тон и добавил жалобно: — А я лично пойду жариться на объезде… Во имя преисподен Яньвана, если бы я знал, что быть императором такая морока — остался бы в Аместрис и открыл бы свою забегаловку!

Когда ради совещаний встречаются главы нескольких кланов — это большое событие, которое должно быть обставлено с подобающей торжественностью. С другой стороны, если речь идет об ответственных делах — в частности о таких, которые лучше до срока не афишировать — следует вести их неспешно и скромно.

Ну и наконец, любому делу подобает золотая середина.

Главы кланов Чань и Ликай встречались в Покоях лотоса на тихой воде в Доме Тысячи змей, которые соответствовали всем перечисленным условиям. Чаще всего это место называли попросту «Зеркальной комнатой», потому что именно зеркала главы клана Чань собирали здесь много поколений.

Зеркала — старинные бронзовые, серебряные и современные стеклянные — стояли в простенках между стилизованными изображениями змей, в нишах вместе с цветочными композициями, украшали стены на высоте человеческого роста. Любая компания, собравшаяся тут, умножалась в числе. Люди сидели словно в окружении собственных зеркальных призраков: леворуких, непривычно косящих, темновато-мутных в глубинах зеркал… Говорят, это многих сбивало с толку. Про клан Чань раньше считали, что хитростью они подобны змеям со своей эмблемы.

За двести лет, прошедших с тех пор, как клан впал в ничтожество и захирел, залом пользовались считанные разы. Не с кем было вести переговоры; некого было запутывать и сбивать с заранее выбранной позиции. Пятьдесят лет назад дом сдали в аренду клану Ликай и выкупили назад лишь недавно. Но Юэ, как хозяйке Дома Тысячи змей, не пришлось краснеть: все циновки, покрывавшие пол, казались новыми, роспись, украшающая бамбуковые стены, не выцвела, а предложенная гостям мебель хоть и не могла похвастаться новизной, радовала глаз изяществом.

И зеркала. Они тоже играли свою роль и, кажется, даже произвели определенное впечатление. Юдэн Ликай остался безучастен к чарам комнаты, но его пожилой дядя и советник изумленно оглядывался, оглаживал седую бороду и чуть было не начал разговор с угрозы: верный признак, что он утратил самообладание…

О третьем их спутнике что-то определенное сказать было трудно: он отличался таким широким размахом плеч и такими буграми мускулов под тканью дорого халата, что, вероятно, был выбран именно за силовые качества, ни за какие другие.