Александр Машошин - Наихудший сценарий

— Гипербакена поблизости нет, — со вздохом сообщила Падме.

— Ну, этого следовало ожидать. Ничего, восстановим управление гиперприводом, вызовем наших напрямую, — сказал я. — А видеосервер пока придётся остановить.

— Пожалуй, — согласилась Падме. — Иначе не хватит кристаллов на узлы контроля брони, сейчас они важнее. Дай мне несколько минут, осмотрю рубку.

— Хорошо, я пока попью, что-то горло пересохло.

Она исчезла, а я, зайдя в каюту, один за другим опрокинул в себя два стакана воды из-под крана. Пить хотелось зверски, словно я только что побывал на Татуине. Потом откинул в коридоре потолочную панель, добрался до верхнего блока контроля состояния корпуса и вставил в него последний запасной процессор из тех, что хранились на этой палубе.

— В рубке открыт лаз на нижнюю лестницу, — сказала Падме, вновь появляясь рядом со мной. — Закрыть не получилось, почему-то не могу придать себе плотность.

— Может, из-за вакуума? — предположил я. — Раньше ты не пробовала выходить в пустоту?

— Нет, незачем было.

— Ясно. В общем, надо думать, как добраться до скафандров. Знаешь, что? Давай, хотя бы, осмотримся? — я кивнул в направлении верхней турели.

Турель оказалась полностью исправна, видимо, в момент атаки её процессор был отключён от питания. А за транспаристиловым гранёным колпаком кружились в хороводе мириады звёзд. "Амидала" беспорядочно кувыркалась в космосе. Я повернул переключатель режима, узкий светодиодный индикатор послушно замигал жёлтым. Цепи управления, собранные на жёсткой логике, работали в режиме полуавтомат, но работали. Лёгкими движениями правой рукоятки я остановил вращение по крену и тангажу.

— Мы в какой-то системе, но довольно далеко от центра, — задумчиво произнёс я, глядя на сверкающий кружок ближайшей звезды. — Раз нет бакена, значит, система необитаема. Как думаешь, твоё компьютерное подсознание смогло бы указать местоположение по рисунку созвездий?

— С сенсорами бы запросто, — ответила Падме. — А просто глазами… которых у меня, кстати, нет, одна иллюзия… не знаю. Попробую.

— Тогда я займусь системой дефектоскопии.

Падме пришла за мной как раз в тот момент, когда я, запустив второй бортовой узел, ставил на место облицовочную панель в задней каюте левого борта.

— Как успехи? — спросил я.

— Посмотрела по сторонам. Теперь голова кружится, какие-то обрывки, картинки… В общем, анализ идёт, а что получится – увидим. Общая лоция в памяти есть. Да, тут недалеко от нас планета, газовый гигант.

— Будем иметь в виду. Ну, как, корпус чувствуешь?

— Заднюю половину. Вплоть до галерей и донного люка у нас всё цело.

— Это хорошо, может, быть, удастся наддуть хвостовой отсек.

— Попробуем заменить процессор в нижнем разветвителе, к нему есть доступ с центральной палубы.

— Один кристалл у меня ещё остался. Пойдём. Здесь открывать?

— Да, отогни изоляцию, под ней резервная крышка блока. Плату придётся вынуть, иначе не доберёшься до слотов.

— Ага, так… Здесь такие же защёлки, как и с лицевой стороны? Оригинально. Готово, перезапускаю.

— О-о…

— Что?

— У меня днище нараспашку! — жалобно поморщилась Падме. — И закрыть не могу, привод повреждён.

— Господи, груз!

— Груза нет. Похоже, нас банально ограбили, брат.

— Уроды! Узнаю, кто – решето сделаю! — прорычал я. Купленные для компании узлы генераторов дефлекторных щитов стоили полтора миллиона кредитов.

— Я буду участвовать, — поддержала голограмма. — Ну, что, внутренние двери трюма я закрыла, холл и лифтовая герметичны. С хвостовым отсеком хуже, мне ещё и рампу взломали. Ладно, хотя бы, камбуз и медотсек в нашем распоряжении.

— Кстати, сколько у нас энергоносителя, сколько инерта?

— Энергоносителя 35560. Инерта чуть больше половины. Правая нижняя цистерна повреждена.

— Так, а передняя лапа?

Падме сосредоточенно прищурилась, вздохнула:

— Заклинена в убранном.

— Вот куда нам попали. Так сказать, по рёбрам, прямо за спарками.

— Видимо, да, — она машинально потёрла ладонью то самое место, под грудью. — Нужен ещё один процессор, для центральной палубы. Носовую часть я изолировала, можно дать воздух в рубку.

— Пойду, в машинном возьму. Вскрывай разветвитель.

Пять минут спустя мы вошли в промёрзший рубочный зал. Из вентиляционных отверстий под потолком вливались струи тёплого воздуха. Кузина, заметив, что я поёжился, покосилась на воздуховоды, и поток тотчас же стал сильнее, напоминая крепкий морской ветер субтропиков. Сейчас, когда системы корабля вновь беспрекословно ей подчинялись, к Падме возвращались спокойствие. Она оживила навигационную систему, потом зачем-то секретный компьютер. Вспыхнул большой голопроектор, отобразив гигантскую карту Галактики.

— Вот наше местоположение! — гордо объявила кузина, указывая на пульсирующую красную точку.

— Я всегда знал, что ты у меня гений, сестрёнка, — улыбнулся я. — Слушай, но это же не по пути?

— Совсем. Мы летели вот так, — зелёной линией она начертила в объёмной схеме Ботанский путь, по которому мы двигались изначально. Расстояние от него до теперешнего местоположения я навскидку оценил примерно в тысячу световых лет.

— Однако!

— Зато недалеко до Онатоса. В крайнем случае, дотянем даже резервом, на одном инверторе. Вот что, брат, я займусь гиперприводом, а ты, пожалуйста, восстанови остальные узлы контроля корпуса, хорошо?

— Ладно, а потом поменяю сенсорные головки.

Сначала я заменил кристаллы в скуловых контрольных блоках, закреплённых за панелями технических помещений рубки, затем через откинутую неведомыми злоумышленниками лестничную секцию спустился на нижнюю палубу, где тоже была лестница, ведущая с уровня трюма вверх, под командный подиум. Здесь, прямо за креслами "местного управления" носовыми спарками, размещались небольшие клетушки с сенсорной аппаратурой. Подобно смотровым приборам в современных мне бронемашинах, наиболее уязвимые в бою приёмные головки легко заменялись изнутри, причём, без нарушения герметичности. Запасные лежали тут же, в фиксаторах на полках. Гораздо сложнее обстояло дело с центральным, передним блоком. Он размещается на самом кончике острого носа сорокапятиметрового клина корабля, и из носового отсека вдоль трубы оптического телескопа туда ведёт низкий лаз, по которому на подшипниках катается плоская тележка. Когда я закончил и, отталкиваясь от стенок, выехал на ней обратно ногами вперёд, Падме ждала меня, устроившись в одном из кресел, совсем как живая женщина.

— Гиперпривод работает? — спросил я.

— Работает…

— Пробоину смотрела? Большая?

— А? Нет, ерунда, прокол тоньше двух пальцев, заделаем, — рассеянно ответила Падме.