Александр Машошин - Наихудший сценарий

Челнок оторвался от пермакрита лётного поля, раскидывая крылья, а я с ходу пошёл на посадку. Выпрыгнул через горизонтальный переходник, не дожидаясь, пока полностью надуется аварийная "горка", скатился вниз по взвизгнувшему пластику, ударился о покрытие, но, не чувствуя боли, вскочил и бросился к Осоке. Она лежала на плитах лётного поля. И была ещё жива. Пока жива. Крови не было, но я старался не смотреть на отсечённую выше локтя руку и на живот, где чернел косой крест от двух ударов огненного лезвия.

— Я справилась… — прошептала она. — Они улетели…

Тот грузовик! Вот почему они так спешили!

— Герхард!!! — заорал я. — Где ты, мать твою сборочную??? Сканируй!!

Дройд стремглав подлетел к нам, протянул манипуляторы, замер. Помигав огоньками несколько секунд, сообщил:

— Состояние крайне тяжёлое.

— Быстро носилки, на борт, и летим на Дагобу!

— Не довезём, — печально покачала головой Падме, возникая возле нас. Из её глаз катились слёзы, голос дрожал. — Через пол-Галактики. Не успеем.

— Хозяйка права, — подтвердил дройд. — Не просчитываю, каким образом она до сих пор жива.

А Осока смотрела в светлеющее небо. Спросила кого-то невидимого:

— Вы – за мной? Подождите одну минуту… Дайте… проститься, — повернула голову ко мне: — Извини, что так… Ну, ну, не надо…

Из последних сил подняв уцелевшую левую руку, она погладила меня по щеке. Пальцы были холодны, как лёд. Я судорожно сжал её ладонь. С хрипом втянув в себя воздух, Осока продолжала:

— Снова забрал мои мечи… Думает, что забрал… душу. Ошибается… Алекс, я много сделала глупостей… в жизни… Всего не исправить… Хотя бы, напоследок… — голос её прерывался, но она, всё же, пыталась договорить: — смогла… Я знаю, ты… но… всё равно… не плачь по мне… Смерти нет… есть Си…

Голова девушки безжизненно упала на бок.

— Нет… Не-е-е-е-е-е-ет!!!! — не помня себя от горя, закричал я. А тело Осоки вдруг начало таять, расплываться, растворяясь в воздухе. Мгновение – и на камнях осталась лишь прожжённая туника и сапоги, да ещё её перчатка у меня в ладони.

Над планетой всё ярче разгорался рассвет.

Я чувствовал, как ярость тёмной волной поднимается во мне. Ненавижу тебя, Чёрный Дьявол! Я отомщу!! Нет. Стоп… Нельзя думать о мести… Дрожащей рукой потянувшись за спину, я вытащил из пенала меч, непослушным пальцем нащупал кнопку, сосредоточил взгляд на пылающей синеве лезвия. Спокойствие. И хладнокровие, ведь гнев – худший советчик, я помню это, Асаж! Стало легче, вот только слёзы вновь брызнули из глаз, и я никак не мог их унять, хотя и знал, что теряю драгоценное время. Если Вейдера не прищучить сейчас, сколько ещё людей погибнет от его руки! Наконец, я нашёл в себе силы выпрямиться, с гудением рассёк мечом воздух. Приказал предательски осипшим голосом:

— Все на борт! Старт! Маскировка! Он не должен уйти!

К тому моменту, как я добрался до командирского кресла, "Амидала" свечой шла в зенит. Ровное дыхание систем великолепного корабля, прохладная надёжность рукояти управления немного приободрили меня. Осознав, что всё ещё сжимаю в руке перчатку Осоки, бережно положил её на подлокотник. Падме уселась на воздух рядом со мной, коснулась щекой моего плеча. Я благодарно кивнул: спасибо, сестрёнка, отпустило немного.

— За "тысяча триста" увязались истребители, два звена, — сообщила она.

— Ничего, — сказал я. — Импам позарез нужна Эрдени, валить их не станут. Сами не отмахаются, поможем потом… — добавил про себя: "Если, конечно, останемся живы".

Выйдя из атмосферы, я понял, что мы опаздываем, безнадёжно опаздываем: челнок Вейдера уже подходил к "Вымогателю". А включать главную "батарею" двигателей было нельзя. Комендоры там – наивысшей квалификации. Даже не видя сканерами самой цели, они наведутся по ионному следу, и чудовищные турболазеры разрушителя испарят нас, как каплю воды на сковороде. Скорее всего, раньше, чем успеем подойти на верный выстрел. Нужна была какая-то другая идея.

— Падме, если мы сядем на наружную броню, нас не оторвёт в гипере? — спросил я.

— А? Не мешай, пожалуйста, я считаю, — рассеянно пробормотала кузина. — Да, что ты спросил?

— Нас не оторвёт в гиперпространстве, если мы прицепимся снаружи?

— Честно говоря, не знаю. Такого ещё не делали, насколько мне известно. Может, это и не понадобится.

— Насчитала что-то интересное?

— Да. Есть шанс убить разрушитель нашими средствами. Если они не успеют закрыть нижний ангар.

— Понял. Говори, что делать.

— Уже делаю, — рукоятка в моей правой руке "закаменела" и двинулась сама собой, подчиняясь воле голограммы. — Зайдём точно по килевой линии, угол стрельбы тридцать шесть градусов.

— Реактор? — сообразил я, вспомнив планировку этого типа кораблей.

— Да. Стоит попробовать. По-другому нечем.

— Делаем. Не надо попыток, — повторил я слова Великого Магистра. — Ну, Чёрный Дьявол, сейчас ты увидишь, как мы умеем…

— Любить, — неожиданно закончила за меня Падме. Я посмотрел на неё. И медленно кивнул. Но, прежде чем идти в атаку, нужно было завершить кое-какие дела.

— Отправь сообщение для "Ревнителя", — распорядился я. — Ждать нас в системе Шалстайн трое суток от контрольной даты. Не появимся – перегонные агрегаты могут оставить себе. Да, напиши, как мы выходили на СТИ, вдруг им пригодится.

— Записала. Что-то ещё?

— Да. Добавь для Сони, по-русски. В разделе "Alarm" коды доступа к кораблям на базе запаса Орд Пардрон. И пусть не бросает Эрдени, если вдруг… Это всё.

— Хорошо. Составлено, отправлено.

Треугольная туша "Вымогателя" приближалась. Скорость у нас была довольно велика, и фазу торможения я провёл всем, чем можно, не заботясь уже об ионном облаке, выброшенном соплами реверс-моторов. На разрушителе, наверно, играют тревогу, да и пёс с ними. Маскировку долой! Электрохром – полностью прозрачный. В прошлой жизни от одного вида наших звёзд дрожали контрабандисты и пираты, пусть и импы увидят их перед смертью, своей или нашей, всё равно. Коснувшись виртуальной панели, я сделал ещё одно: врубил в зале рубки на полную громкость "Марш Отряда Цветов". Стремительная и бесшабашная мелодия, сочетание кавалерийского марша с резкими, аритмичными вставками-пируэтами, и звенящих мелодий разных народов Земли, как нельзя более подходила для нашей отчаянной атаки. Угол плюс тридцать шесть по оси, относительная скорость триста, дистанция две с половиной. Створки трюма – раскрыты. Огонь! Заряды носовых установок били прямо по исполинским щелям, из которых уже медленно выдвигались створки ворот. Одновременно два плазмоида проломили вертикальную заднюю стену ангара, к их разрушительной мощи присоединились крыльевые пушки. Я успел увидеть в увеличении, как перекосились, заклинившись, броневые створки, и нажал большим пальцем клавишу на вершине рукоятки управления. Двенадцать торпед, с полусекундным интервалом, в рассчитанную Падме точку, горящую зелёным кольцом на блистере. Первые взрывы мы видели, последующие происходили слишком глубоко в недрах разрушителя, создавая нехорошее впечатление, что боеголовки просто исчезают, не причиняя вреда. Но они делали своё дело, поток замерзающих газов из пробоины всё усиливался. Едва опустела последняя пусковая труба, на пульте вспыхнул значок – зелёная стрела с быстро моргающим поверх символом радиационной опасности. Это означало, что контейнеры вышли и встали на стопоры. Для того, чтобы отпустить и вновь нажать кнопку, потребовалось ещё полсекунды. Думаю, прежде этим оружием так не стреляли никогда. С пятисот метров точно в развороченную торпедами пробоину, навстречу струе мёрзлого воздуха. Уводя корабль с курса атаки, я, словно в замедленной съёмке, видел, как отлетела, кувыркаясь, толстая шайба стартового ускорителя, затем где-то в глубине пробитой бреши – отблеск призрачного голубовато-зелёного пламени, это лопнула после разделения неиспользованная маршевая ступень. Срабатывания "полезной нагрузки" видно уже не было. Машинально щёлкнув тумблером щитов, я врубил полную тягу, стараясь отойти как можно дальше.