Sevastian - Господа фокусники

— Хм–м–м. Ну раз так, то все хорошо, — Сказал мистер Дурсль, улыбнувшись и подцепив широкую полосу мяса, стал её активно уничтожать.

— Гарри, ты ничего не добавлял? — Тихо спросила тетя Петунья.

— Ну там, травок немного… — Крайне медленно начинаю скользить к кухонному шкафчику, на котором стояла корзинка с фруктами.

— Я почувствовала, но что еще ты добавил? — Она подняла на меня задумчивый взгляд.

— Эм… немного жира с мяса.

— Это обсудим после, но что ещё? — В ее глазах появилось что–то, что я могу описать одним словом — «Диета».

— Эм… у вас молоко убегает! — Сказал я, ткнув пальцев в сторону раковины из которой повалил пар.

— Где?! — Вскрикнула она, вскочив и схватив полотенце.

Схватив яблоко, стрелой выбегаю в коридор, хватая с этажерки ком из сандалий и кофты, которые я вчера поленился занести в комнату.

— Поттер!!! — Рык обманутой женщины был страшен.

— Скоро вернусь, тетя!!!

Даже не знаю. Вдохновение написать это было но будет ли в ближайшее время продолжение незнаю.

Бег позволяет держать тело в тонусе. Быстрый бег успокаивает. А очень быстрый бег позволяет не думать ни о чем кроме того, чтобы правильно переставлять ноги. Бег — то, что позволяет мне забыться, особенно когда на виски давит безумный поток магии.

Мимо стремительно проносились дома, и парк становился все ближе. А в голове была только одна мысль. Только бы успеть до того, как протеку.

Первые деревья промелькнули размытыми тенями.

А первые просочившиеся капли уже меняли мир, и за мной протянулся след из зависших в воздухе листьев, которые, поддерживаемые магией, крайне медленно планировали.

Бег превратился в бешеные скачки на пределе тела по стволам и веткам деревьев.

Оттолкнувшись от дерева, вылетаю на поляну и падаю на подкосившихся ногах на её краю. А пока по инерции скольжу к центру, вскидываю руки к небесам, переставая сдерживаться.

— С рождеством вас!!!

Мой крик, усиленный магией, разнесся по парку, а вслед за звуком в небеса устремился ярко красный фейерверк. Который разорвался в двадцати метрах над землей, озаряя парк красной вспышкой. Но ответили мне только собаки и сигнализации машин, что стояли возле парка.

— Ух… — Выдохнул я напитанный магией воздух, который поднял в воздух все листья на поляне.

— Выдержал… — Озвучил я очевидный факт. Но сам факт, что очередная волна была близка, был неприятен.

«Ведь я регулярно сбрасываю напряжение на законсервированном складе».

Заложив руки за голову, задумчиво смотрю на падающие листья.

Пусть сейчас и осень, обычно они падают позже, но мой срыв ускорил неизбежное.

— Ведь еще одежду стирать… — Протянул я печальным голосом. На этом поганом острове дождь идет черезчур часто. Нет, я люблю дождь, но только легкий и нечасто, а тут почти все время после окончания лета.

Благо одежда цела — парусина и не такое выдержит.

Достав из кармана яблоко, я захрустел им.

«Из–за чего срыв? Недостаток напряжения? Нет, я только позавчера выложился на полную и приполз домой под утро. Полнолуние? Оно нескоро, а от молодого месяца мне еще башню не срывало».

Косточки дали приятное послевкусие, но все равно хотелось еще…

Блин, тетя успокоится только после того как перемоет всю посуду и мне все косточки, значит минут через пятнадцать, но для гарантии подожду двадцать.

*двадцать семь минут спустя*

— Вернулся? — Руки в боки, грозный взгляд — это наш заград отряд.

Тетя стояла посреди гостиной и внимательно осматривала мою грязную тушку.

— Угу, — Ответил я, падая на диван. Со стороны тети раздался тихий вздох.

— Что опять? — Спросила она, садясь рядом и взлохмачивая мне волосы.

— Да, еле успел добежать до парка, — Ответил я, повернув голову, чтобы траектория чесания покрывала как можно большую площадь.

— Это… — Начала она, но я ее перебил.

— Плохо, вспышки происходят все чаще и чаще и постепенно перестают быть безопасными.

— Но…

— Представь, чтобы было, если на месте раковины был бы человек? — Подкинул я дровишек.

— …

— Это опасно, — Продолжил я сгущать краски.

— И что? — Громкий голос заставил меня скосить взгляд на огромную фигуру, что спускалась с лестницы. — Ты наш племянник, пусть с ненормальным телом, но воспитан ты нормально, поэтому мы уверены, что ты не будешь превращать людей в свиней.

— …

— Вернон прав, пусть твой отец и был неадекватным мажором, но мать была умной, и ты явно пошёл в нее…, но внешностью ты в бабушку Элеонору.

— Понятно… что я пропустил? — Перевел я тему, а то знаю, что начнётся. «Гарри ты точная копия моей матери только немного активнее».

— Мы едем в зоопарк, — Сказала тетя поправляя шаль.

— Мы? — Спросил я.

— Мы.

— Дядя Вернон? — Я повернул голову к нему.

— Да, Гарри? — Спросил он благожелательным тоном.

— Можно я не поеду?

— Нельзя.

— Я неделю не буду менять местами ваши инструменты.

— …

— Две недели, и еще две недели не буду носить воск в школу… и кнопки тоже.

— Петунья, мне кажется он не заслужил такой награды, как поездка в зоопарк. — Попытался он.

— Нет, Вернон, он едет, — Отрезала Петунья.

— Тетя, — Обратился я к ней.

— Да, Гарри?

— Может я окна вымою, а то дожди что–то зачастили, — Предложил я, зная то, как неудобно построен дом, и то, как неудобно мыть его окна. Всё–таки, сколько раз выползал из них посреди ночи.

— Нет, Гарри.

— Две недели, — Увеличил я ставку.

— Нет.

— Месяц? — Неужели и этого ей будет мало? Какая ненасытная…

— И газон, — Всего–то? По полчаса в неделю, и легальная возможность шуметь под окнами в семь часов утра. Да я с радостью.

— По рукам! — Радостно сказал я, вскакивая с дивана, и, заскочив в чулан за свертком, стремительно взлетаю по лестнице. Когда я уже открывал дверь комнаты Дадли, то услышал фразу дяди:

— Этот парень своего не упустит, весь в меня!

Закрыв за собой дверь, заваливаюсь на кровать.

— Дад?

— А, беглец из Тис — Авеню, с чем пожаловал? — Буркнул он, вертясь перед зеркалом и прихорашиваясь. Явно от меня подхватил. Вон, брелками пояс увешан, да и не–человеко–подобный–робот на кофте явно тетей не одобрен.

— Лови! — Сказал я, кидая ему сверток.

Поймав его, он разорвал бумагу одним движением и…

— Она шикарна Гарри! Но что ты хочешь взамен? — Спросил он, держа в руках железную рогатку.

Шипы едкого пурпурно цвета тускло сверкали в неверном свете, а по всей поверхности бежала змея букв с похабным содержанием, но самое главное — это прикреплённый брелок из алюминия, покрытый лаком фиолетово–розового и серебряного цвета, изображающий стилизованную под руну шестерку.