Jero3000 - Александр Н. Жизнь в волшебном мире

— Знаешь, спокойной ночи, Гарри, — быстро проговорила она и бросилась к лестнице, ведущей в спальню девочек. Теперь Саша точно остался совершенно один.

«Итак, что мы имеем, — обратился Саша сам к себе, сцепив руки в замок. — Все газеты того времени утверждают, что Блэк убийца. Якобы он смертельным заклятием перебил гору народу и одного своего давнего друга. Кроме того, есть мнение, что это Блэк сдал Лили и Джеймса. А вот тут нестыковочка. Помнится, был у Джеймса разговорчик с Дамблдором. И разговорчик был как раз про Питера Петтигрю», — пораженный собственной догадкой, Саша уставился в камин невидящим взглядом. В его мозгу крутились воспоминания двенадцатилетней давности. Он совершенно точно помнил Петтигрю — трусливого, скользкого человечка, единственного, кто не взял маленького Сашу на руки. Единственного из всех, кто был вхож в дом Поттеров. «Знал он сразу, или решил предать нас уже позже? Он знал. Конечно, он знал. Он не хотел привязываться, чтобы не струсить. Чтобы не спасовать и не подставиться самому. Вот почему Сириус его убил. И жаль что убил. Я бы сам был не против подержаться за горло этой с*ки».

Саша сам не заметил, как задремал в кресле у камина.

Саша и не понял, как умудрился задремать. В ту ночь ему снился сначала Блэк, еще молодой и веселый, подбрасывающий его, Сашу, в воздух, затем та ночь, когда в дом Поттеров пришел Волдеморт. Уже совсем под утро приснился короткий визит Питера — единственный на Сашиной памяти. От этого сна Саша очнулся, как от ведра холодной воды, пытаясь прогнать из памяти трясущегося человечка посреди гостиной Поттеров, и то, как ласково Лили называла его Хвостиком. Как заботливо она предлагала чай тому, кто уже, судя по всему, готовился предать и ее, и ее семью. Трясся он от той новости, что принес — Саша смутно помнил, но в тот день, кажется, кого–то убили — то ли от понимания, что эти люди, его друзья и соратники, обречены на гибель, что он своим предательством сам должен подписать им приговор.

«Понять бы только, когда», — проворчал Саша, встал и побрел наверх, в свою комнату, и лучи рассветного солнца, отраженные от снега, больно резали глаза через линзы очков.

Первый день Рождественских каникул Саша решил провести в блаженном бездействии. Он почти до обеда провалялся в кровати, после чего все же сполз в общую гостиную. Он, конечно, и не рассчитывал, что ему что–то подарят, и поэтому был немало удивлен, обнаружив конверт со своим именем. В конверте нашлась рождественская открытка от Дадли лично, что вогнало Сашу в еще больший ступор. Впрочем, особо душевных поздравлений там не было, коротенькое «С праздником» было первым и последним, что относилось к Саше непосредственно. Впрочем, к чести Дадли, тот не поленился расписать подробно, что из угощений ему понравилось и что присылать в следующий раз.

— А братец–то от скромности точно не помрет, — резюмировал Саша, дочитав до конца послание Дадли, которое, по сути, сводилось к просьбе присылать всего и побольше. По крайней мере, Саша был точно уверен, что сладости волшебного мира Дадли пришлись по вкусу, а коль скоро он был единственной ниточкой юного Дурсля к волшебному миру, то это значило одно: Дадли можно было подкупить. Вопрос был только в цене.

В гостиной кроме Саши, Рона и Гермионы никого и не было. Все разъехались на Рождество по домам. Джинни пять раз меняла решение, постоянно переспрашивая у Саши, ехать ей или оставаться, и в итоге все же решила уехать — предварительно изведя Сашу вопросами, не обидится ли он. Он не то что был не против — он ощущал прекрасное фиолетовое чувство по поводу отъезда Джинни, и только такт и обходительность мешали признаться ей в этом напрямую. Так что приходилось кивать, пожимать плечами и отделываться общими фразами, вроде: «Как хочешь», или: «Как посчитаешь нужным», а то и вовсе: «Решай сама, я тебе не указ». В конце концов, Джинни все же уехала.

— А давайте сходим к Хагриду, — предложил Рон, когда Саша закончил разбирать свои подарки.

— Гарри нельзя выходить из замка! Где–то рядом бродит Блэк! Он может напасть на него! — мигом вскинулась Гермиона.

— А кто говорил, что я собирался выходить из замка? — искренне удивился Саша. — Да и у Хагрида я вчера был. Идите без меня.

— Как это — «Вчера был»? — возмутилась Гермиона. — Ты же говорил, что вы в библиотеку ходили.

— Ну да. Сначала заглянули к Хагриду, потом он засобирался в Хогсмид, а мы пошли в библиотеку. И не надо так удивляться, птичка, — Саша ухмыльнулся, — ты вчера сама слышала, что я рассказывал о наших с Хагридом разговорах. Или твоя догадливость на сей раз тебя подвела?

Гермиона густо покраснела и как–то стушевалась.

— Так ты не пойдешь?

— Нет. Идите вдвоем. А я поваляюсь тут на диванчике у камина, подумаю о вечном.

Рон с Гермионой переглянулись, пожали плечами и ушли, оставив Сашу одного в теплой и тихой гостиной, у камина, в котором весело плясало пламя и потрескивали поленья. В ту минуту Саше не хотелось думать абсолютно ни о чем. Ни о Блэке, которого — он был в этом нечеловечески уверен — осудили несправедливо, ни о дементорах, которые где–то там за окном нарезали круги вокруг территории школы, ни о Дурслях и их заморочках, ни о каких предметах. Саше просто хотелось хоть раз в году побыть обычным, самым обычным человеком, который не путешествовал между мирами и не вселялся в чужие тела, не беседовал с бородатыми волшебниками и не боролся с призрачными злодеями. Просто блаженно закинуть ноги на спинку дивана, свесить голову вниз и слушать, как трещит горящее дерево, чувствовать волны жара, идущего от камина, на своем лице. По сути, он не так–то и много хотел.

Впрочем, мысли из головы его никуда не делись. Он снова и снова прокручивал в голове тот визит Питера, разговоры с Дамблдором по поводу Хранителя — здесь Саша сделал мысленную пометку, что надо бы разобраться, о каких Хранителях шла речь. Если вчера ему казалось, что вся картина лежит перед ним как на ладони, то каждая новая мысль, каждый новый вопрос вытирали линию за линией, пока Саша не осознал, что перед ним, фактически, чистый лист. И на этом чистом листе Саше предстояло вновь выстраивать картину событий двенадцатилетней давности.

— Итак, — сказал он самому себе, — Питер совершенно точно знал, что Поттеры обречены. Похоже, что да. Меня он на руки взять не захотел не потому что побоялся, что навредит ребенку, а потому что боялся привязаться и пойти на попятный. Пока что похоже на правду.

Неподалеку раздался негодующий писк. Саша повернул голову, и увидел, что у камина скребет мятый кусок пергамента Ронова крыса, Короста. Быстрым движением Саша поймал зверька, поднял его в воздух и принялся рассуждать дальше.