Semenoff - Вжиться и выжить[СИ]

— Стал бы кто–то из них потом мне помогать? Тот же Саске помог бы мне найти мою квартиру? А Сакура стала бы каждый день терпеливо объяснять такие вещи, которые знает даже ребенок обычного торговца? Стал бы кто–то еще, кроме тебя, возиться с калекой?

— Ты не калека! — сказал он, упрямо сжав кулаки, а у самого глаза на мокром месте.

— Ну, — вытер с его щеки скатившуюся слезу, — не плачь. Пожалуйста. — Скорчил обиженную рожицу. — Не то я тоже заплачу.

Мальчик обалдело смерил меня взглядом, хрюкнул и закрыл руками рот. Но не рассмеялся.

— Не веришь?! Я могу! — Плюхнулся на пол и завыл, как это делают совсем маленькие дети.

Когда я убрал руки от лица, Наруто уже не смеялся. Он ржал, хватаясь за живот, и все ни как не мог успокоиться. У мальчика оказался такой заразительный смех, что вскоре я сам хохотал до слез.

Немного успокоившись, я попросил показать, что он еще купил. Это были два объемных пакета всевозможных продуктов. А если учесть, что еду мальчику продавали по завышенным ценам, то эти два пакета наверняка стоили, как четыре.

— В следующий раз предупреждай, если вдруг решишь купить еды.

— Ага. — Тихо сказал Наруто, растроенно глядя на кульки.

— Да не сержусь я, — приобнял за плечо, — удивился, да. Но не сержусь.

Вспомнив, что я до сих пор в пижаме, а на голове черте что, сказал:

— Пойду я переоденусь, — Показал пальцем на волосы, — или хотя бы причешу этот взрыв на макаронной фабрике.

Наруто снова сложило пополам.

— Можешь мусор выкинуть, пока я готовить буду? — Спросил отсмеявшись.

— Хай. — Простонал Узумаки, уползая с кухни под собственный хохот.

Избавившись от жертв кремации, я по–быстрому наделал сырников. А вернувшийся Наруто рассказал, что встретил Конохомару и его друзей.

— Они очень хотят поиграть в ниндзя, можно я пойду поиграю с ними? — И мордашку жалостливую скорчил, — Я не долго! Правда!

— А я разве запрещаю? — Удивился, — Иди. Я не против.

После того как убежал Наруто, я решил покопаться в кулинарной книге. Но вскоре понял, что проще записать на пустых страницах к книге знакомые мне блюда, чем мордоваться со всякими суши, онигири и прочей ерундой. То в листик заверни, то в рисе обваляй. Конечно, если времени не жаль, можно фигней пострадать. За записью рецептов меня застал звонок в дверь.

Чертыхнувшись, я заложил ручку за ухо и пошел открывать дверь.

— Иду!

В глазок я посмотреть даже не подумал, потому личность гостя для меня была неожиданностью. И я бы не сказал, что приятной неожиданностью.

На пороге стоял высокий, крепкий мужчина в возрасте, с тростью в руке. Темное одеяние, черные волосы и черный прищуренный глаз. Лицо гостя, застывшее словно маска, избороздили глубокие морщины, а подбородок украшал приметный шрам, похожий на букву «Х».

Я нервно сглотнул.

— Эээ… Данзо–сама? — Словно по чужой указке я отошел в сторону, освобождая проход, поклоном приветствуя гостя.

— Доброго дня, Ирука–кун, — негромким, скрипучим голосом сказал лидер Корня и прошел мимо меня в прихожую. Оставил сандалии и уверенно направился в гостиную.

— Доброго… дня. — Повторил я, нервно сглотнув.

Закрыв дверь и чуть ли не бегом метнулся следом. Сидя в кресле Данзо положил трость на кофейный столик. Заметив это, я непроизвольно скривился. Хорошо что он не видел. На этом столике лежала папка, а в папке — пара последних черновиков моего письма Третьему про действия Какаши.

Блин, ведь думал, что надо было убрать ее куда подальше…

— Присаживайся, — проскрипел Данзо, — гость здесь я.

А в голосе нет даже намека на эмоции. И это было реально страшно.

На ватных ногах я подошел к дивану и уселся на край, немного сгорбившись. Было такое чувство, что я облажался и меня будут отчитывать.

Но что я сделал не так?

Вдруг Шимура Данзо с молниеносной скоростью сложил одной рукой несколько знаков:

— Тайное искусство: покров Тайны.

Легкое колебание воздуха, он как будто стал менее подвижным… И никаких других видимых эффектов техники.

— Я слышал, что ты потерял память, Ирука–кун. — сказал старикан, словно ничего не случилось

Заторможено киваю.

— Да, Данзо–сама, так и есть.

— Жаль, когда шиноби лишается ценнейшего опыта. — эта формулировка меня зацепила, точно так же говорил Третий.

Этот инвалид–симулянт все слышал? Или узнал из других источников?

— И совсем плохо, — продолжил он, — когда некому ему помочь восстановить свои навыки, не так ли, Ирука–кун? — и сверлит меня глазом Леший.

Энергично киваю головой.

— Именно так, Данзо–сама.

Взгляд у старика был тяжелый, так что хотелось опустить глаза, и цепкий, как острые когти. Но на ум почему–то шло и еще:

Мертвый…

— К счастью, — не меняя выражения лица, все также равнодушно сказал Данзо. — Корень великого дерева, что есть Коноха, заботится о тех, кто заботится о его интересах.

И понимай как хочешь, о ком нужно печься — то ли о великом дереве, то ли о Корне…

— Тем более, что, как я вижу, ты наконец–то взялся за ум.

Я непонимающе взглянул на конохского Лешего.

— Джинчурики, — все тем же ровным голосом пояснил Данзо. — Мы направили тебя в Академию, чтобы ты исправил несправедливость Сарутоби… — глава Корня на секунду задумался. — Твоей задачей было сделать так, чтобы не только листва Дерева, но и Корни Древа имели доступ к оружию. И могли защититься. Хирузен не позволил кланам усыновлять или принимать в клан джинчурики, но и нам закрыл к нему доступ. Ты должен был стать наставником и другом юного Узумаки Наруто. Рассказать ему не только о Воле Огня, но и о важности корня великого древа Конохи. Ты должен был стать другом для джинчурики, его советником, должен был завоевать его уважение, доверие, должен был стать якорем, что будет держать его в Конохе. Я невольно втянул голову в плечи. Аура власти у Данзо была куда сильнее, чем у Третьего. Данзо — настоящий вожак. Я чувствовал, что Ирука не только, как и я, боится этого человека, но и уважает его.

Не знай я что будет дальше, — заметил я, — то всерьез бы думал, что главарь Корешков лучшая кандидатура из имеющихся на пост каге!

Сосед был в ужасе, а меня немного отпустило.

— Поводком, — продолжал старик, — что поможет направить его в нужном направлении…

Ты должен был стать для него даже важнее и ближе, — Сжав подлокотник здоровой рукой, старик продолжил чуть холоднее. — чем Третий. Тогда я верно предугадал его реакцию. Он согласился с тем, что нужно присматривать за джинчурики и сам отдал тебе приказ установить с ним дружественные отношения. Если ты не понял, это была его попытка завербовать тебя.

Это он сейчас пошутил? Или «Дельфин» и впрямь не блистал умом и ему все надо было разъяснять?