Amberit - Волшебство на троих (СИ)

Камни начинают светиться. Разноцветные лучи протягиваются от раскрытых клювов к пьедесталу, скрещиваясь в одно пятно, покрывающее голову и грудь Алена. Нааль обреченно сглатывает и закрывает глаза.

Начинается самое сложное.

Я набираю воздуха в грудь, закатываю повыше рукава рубашки, чтобы не мешались, и разминаю пальцы.

- Ell stain mardallenn kois…

Круг дает почти неприличную власть над потоками. Я с непривычной легкостью подхватываю их, выстраивая связь между собой и телом Алена, а потом соединяя его и Амаранту. И если с зомби не возникло никаких проблем - черная пустота и есть черная пустота, то сознание Алена вынудило меня вздрогнуть и нервно выругаться. Это не разум крысы с крохотными сияющими точками. Не разрушенный мозг Лейфера - беспорядочная куча обрывков и осколков.

Это лабиринт, пронзительно сверкающий, слепящий, состоящий из сплошных поворотов и тупиков.

Гхыр все побери, что же мне делать?

Идти.

Я осторожно делаю шаг. Другой. Третий. Стены смыкаются где-то в вышине надо мной, позади, впереди, по бокам, под ногами. Везде одно и то же зеркальное сияние.

И только через десяток - или сотню - или тысячу шагов я замечаю чужеродные точки. Они явно не принадлежат этому лучистому свечению. Точки крепко внедрились в стены, тускло мерцая на сверкающей поверхности. Их можно отодрать и слепить вместе, в противно-липкий комочек.

У меня появляется занятие. Вместо бездумного продвижения по лабиринту я собираю кляксы. Комок в руках растет от горошины до некрупной тыквы, но мешает лишь своим размером. Веса в нем не прибавляется ни на унцию.

Я настолько увлечена поиском и сбором, что не сразу замечаю изменения. Стены лабиринта стали ниже и уже доходят мне до плеча. Еще через час - два - вечность они еле достигают колена. Комок еле умещается в моих руках. Он настолько вырос, что мешает всматриваться в продолжающие уменьшаться стены. Я боюсь, что могу пропустить несколько клякс, и изо всех сил напрягаю зрение.

Проходит еще одна вечность.

Я стою в беспросветном сумраке, с трудом удерживая в руках скользкий, вызывающий тошноту комок. Стены закончились. Пятна - кляксы собраны все. Или почти все. Возвращаться и проверять я не хочу и не могу.

Конец.

Я сделала все, что могла. Осталось одно-единственное действие - избавиться от Нааль.

Как?

Вокруг сумрак и тишина. Однообразное пространство без признаков неоднородности. Серое и безжизненное.

Хотя нет. Я скорее чувствую кожей, чем слышу пульсирующие удары и иду в ту сторону.

Шаг. Десять. Тысяча. Пульсация становится более явственной, я уже вижу созданный мною канал и подношу к нему комок. Невообразимым образом он втягивается внутрь и исчезает в сером переплетении потоков.

Нааль нашла себе новое прибежище.

Связь можно разрывать.

Я открываю глаза.

Луна сильно сместилась к западу. Если раньше она висела почти в зените, то сейчас зацепилась за кроны сосен. Значит, прошло два-три часа, а не две вечности, как мне казалось. Камни погасли. Фигуры грифонов сложили крылья и вновь смотрят невидящими глазами.

Меня крепко держат за плечи. Ладони Лежека и Терена касаются обнаженной кожи, вплескивая в меня энергию. Возможно, именно поэтому я достаточно твердо держусь на ногах и не мучаюсь от головокружения и тошноты.

Оба тела на каменной плите неподвижны. Аленар, убравший меч в заспинные ножны, смотрит на них с нечитаемым выражением лица. Гренна спряталась под пьедестал и свернулась там клубком, закрыв крыльями тело и морду.

- Что? - еле слышно выдыхаю я, боясь услышать ответ. И через мгновение вижу его.

Амаранта - или теперь это Нааль? - шевелится, приподнимаясь на локти. Движения неуверенны и неловки, но, тем не менее, руки, ноги и прочие части тела слушаются ее. Дама медленно слезает с плиты и, пошатнувшись, опирается на нее бедром.

- Элиара.., - чуть хриплым, но повинующимся ей голосом, шепчет она. - У тебя получилось.

Словно не веря себе, она вытягивает правую руку, потом левую, растопыривает пальцы, сжимает их в кулак, подносит к глазам, рассматривая ухоженные ноготки. Проводит ладонями по телу, ощупывая грудь, талию, бедра.

- У тебя действительно получилось.

В ее голосе, все еще хрипловатом, звучат восхищение и недоумение. Я никак не реагирую. Меня гораздо больше беспокоит Ален, по-прежнему неподвижно лежащий на плите. Он даже не моргнул. Не шевельнул и кончиком пальца. Только едва вздымающаяся грудь говорит о том, что он жив. Его тело живо.

Я стою на месте, хотя больше всего хочу ринуться к нему. Гашу панику, не позволяя ей разрастись до вселенских размеров.

Этого не может быть.

Я не ошиблась.

Я не могла уничтожить Алена.

Нааль что-то произносит. Я не разбираю ни единого слова. Не могу даже определить язык, на котором она говорит.

- Лежек, Терен, уведите ее.

Я не узнаю своего голоса - настолько он чужеродно звучит. Парни неохотно отпускают меня.

- Элька, ты уверена?

- Да. Уведите ее в Асгор. Оставьте меня.

Меня?

Два коротких слога больно ранят. Я уже считаю, что осталась одна? Я уже не верю, что Ален вернется?

Братья быстро уводят из Круга возбужденную, продолжающую что-то говорить Нааль. Я поднимаю взгляд на Аленара, не сдвинувшегося с места.

- Не знаю, - странным голосом отвечает он на мой незаданный вопрос. - Я не могу прочитать его. Никогда не мог.

- Иди в Асгор.

- Элька…

- Уходи, - повторяю я, добавляя в голос настойчивое требование. - Я найду дорогу.

И вновь сердце сжимается от режущей боли. Подсознание не допускает и мысли, что мы вернемся вдвоем.

- Меня доведет Гренна, - зачем-то поправляюсь я. Слез нет. Голос не дрожит. Со мной вообще ничего не происходит.

Только наползает откуда-то издали темнота. Еще немного - и она поглотит меня целиком. Лучше, чтобы в этот момент никого рядом не было.

Аленар молча смотрит на меня.

- Иди, - в третий раз приказываю я.

Вампир уходит из Круга, скрываясь за соснами. Я забираюсь на плиту, приникая к неподвижному телу.

Теплому.

Мгновенно пославшему сноп искр по моей коже.

Не шевельнувшему ни единым мускулом.

В всплеске последней надежды я целую Алена. Может быть, мне второй раз за ночь удастся притянуть его в тело?

Ничего не происходит.

Угольная безысходность мешком наваливается на меня. Я кладу голову на плечо Алена, всем телом прижимаясь к нему - то, о чем мечтала все последние месяцы.

Поза, в которой я больше никогда не буду лежать.

Кто-то из детей шевелится в животе.

Потом второй.

Такое ощущение, что малыши понимают: произошло нечто ужасное, и таким образом выражают свое сочувствие.

Или возмущение.

Или печаль.

Или напоминают о своем существовании.

Разве можно печалиться так бурно?