Владимир Васильев - Зверь в каждом из нас

– Браво, генерал! – российский президент иронически зааплодировал. – Я вижу, вы выдающийся стратег и специалист по военным операциям. Интересно, откуда только у вас столь любопытный опыт?

Золотых нимало не смутился. Наоборот, ответил так, что сибирский президент заволновался, как бы его западный коллега не воспринял слова генерала за издевку или насмешку.

– А это не мои слова, господин тоже президент. Это слова выдающегося русского полководца, нашего с вами соотечественника Александра Васильевича Суворова – слыхали о таком? Кстати, он еще говорил, что опыта минувших поколений чураются только безумцы либо глупцы. А как он умел воевать вы должны помнить, если интересовались историей собственного отечества.

– Константин Семенович! – президент-сибиряк даже вскочил. – Ну что за детский сад?

Золотых тоже поднялся. Потом указал рукой за спину, на юг, по прежнему глядя на совет альянса.

– Детский сад? А вон там, по-вашему, тоже детский сад? Под Алзамаем погибли люди. Каждый час промедления – это чьи-то жизни здесь. Пока вы играете в слова волки вроются в землю по самые брови и построят такие укрепления, которые нам без тысячных жертв не взять. Разумеется, вам удобно ждать – это будут не ваши жизни, господа.

– Генерал… Вы, кажется забываетесь! – российский президент выглядел ошеломленным и даже несколько растерянным.

Золотых скрипнул зубами и сел.

– Два часа, – сказал он опустошенно. – Если за два часа вы не выработаете общее решение относительно времени начала операции, я приму решение самостоятельно. И операцию начну без дополнительного согласования с кем бы то ни было. Если мое присутствие не кажется вам необходимым, господа, я предпочел бы уйти. У меня масса дел.

Политики долго переглядывались.

– Идите, генерал, – наконец позволил сибирский президент. – Постарайтесь отдохнуть и расслабиться.

Золотых молча поднялся и, не прощаясь, вышел.

– Однако, – заметил президент-балтиец.

– А мне кажется, он во многом прав, – сказал представитель Европейского Союза. – Зря мы тянем время. Террор есть террор, с ним нужно бороться навязывая решения, а не идя на поводу у террористов.

Россиянин покачал головой:

– Но и соваться очертя голову в неизвестность тоже не выход. Что там с обменом? Пленного волка доставили?

– Да, он уже в Хиве. Под должной охраной, разумеется, – подсказал один из бесчисленных референтов, людей, знающих абсолютно все и обладающих непостижимым даром оставаться невидимыми и неслышимыми до тех пор, пока в них не возникает нужда.

– Кстати, Туран уже сосредоточил на границе с Туркменией изрядные силы. Их пресс-атташе висит на моей приоритетной линии связи круглые сутки и не переставая…

– Мой бы тоже сидел, – перебил балтийца европеец. – Итак, господа! Боюсь, что время для принятия решения действительно настало, и генерал Золотых во многом прав. Конечно, он облек свои мысли в несколько э-э-э… рискованную форму, но его тоже можно понять. Это настоящий, я не побоюсь давно забытого слова, солдат. Грубоватый и прямой, но готовый умереть, если так будет нужно во имя победы. Я поздравляю вас, Леонид Онуфриевич, у вас нашелся прекрасный руководитель для столь неожиданной операции.

– Спасибо, – вздохнул сибиряк. – Но обмен… Золотых говорил, что Варга взял нескольких агентов, которые прекрасно могли бы проконсультировать относительно текущей обстановки. В том числе, агента, который отследил Варгу и Ханмуратова в Ашгабате.

– А так ли много эти агенты могут рассказать? – усомнился россиянин. – Сомневаюсь, что им позволено было разгуливать на свободе и глазеть по сторонам. Их взяли в ночь переворота, так же как и… – он поморщился, – наших.

– Да и волка терять не хотелось бы… – добавил сибиряк.

– Ну, в случае успеха волки у нас еще будут, а в случае поражения… Понадобится ли нам пленный волк?

– Итак, начинаем? Пока Туран нас не опередил? Есть возражения? Нет? Тогда предлагаю назначить Варге время до, скажем, двадцати часов на обмен, и если он продолжит тянуть волыну… дать «добро» генералу Золотых, который прямо таки рвется с поводка?

– Я – за, – поспешно сообщил балтиец, который, вероятно, не очень надеялся угодить на совет большой тройки.

– Я тоже, – сказал европеец.

– Не возражаю, – буркнул россиянин.

– Понятно. Поздравляю, господа, в отпущенные генералом Золотых два часа мы уложились…

Президенты сдержанно посмеялись. Референты вежливо поулыбались.

– Кстати, может быть его обрадовать, вот так вот, сразу? – предложил европеец.

– Махолет генерала Золотых только что вылетел к полевому штабу, – не замедлил подсказать безотказный референт.

– Так обеспечьте связь, черт возьми! – фыркнул европеец и поглядел на хозяина референта, президента Сибири, укоризненно. Референт уже колдовал у телефона на дальнем конце стола.

– Кстати, – заметил россиянин. – Прилетел узбекский глава. Банкет затевает. Посетим?

Президенты переглянулись.

– Неудобно как-то… В такое-то время… – европеец зябко повел плечами в дорогом сером костюме. – Если честно, мне будет совестно после этого глядеть в глаза тому же генералу Золотых.

– Знаете что? – подсказал умный балтиец. – Предложите банкет перенести. Операция завершится – заодно и отметим.

– Или не отметим, – мрачно дополнил россиянин. – Если продернут нас как в прошлый раз.

– Генерал на связи! – доложил референт, опуская телефон на столешницу перед сибиряком.

Тот взял трубку и сразу же, рефлекторно, сделал официально лицо.

– Константин Семенович? Могу вас обрадовать. Если сегодня до двадцати часов Варга не согласует время обмена пленными, можете считать, что у вас развязаны руки. Естественно, вам будут сообщать все важные новости.

Пауза.

– Ну… А за что нас благодарить-то? Все, действуйте.

– Ершистый генерал, – заметил россиянин с неудовольствием, и не удержался, похвастался: – У меня таких нет.

– Правильно, – хмыкнул сибиряк, – потому что ты таких генералов сразу делаешь полковниками.

– Так он и был полковником еще в Алзамае…

– Вот скажи, Леонид Онуфриевич, – поинтересовался россиянин. – Если раздавит и волков, и Варгу, ты ему еще одну звезду дашь?

– Да я ему маршальский лист дам! – воскликнул сибиряк, причем, вполне искренне.

– Ну и зря, – констатировал россиянин. – Я бы упек на пенсию.

– Вот в этом ты весь, – сибиряк покачал головой. – Весь с потрохами.

В эту субботу мать кавказеныша-Кейла затеялась убирать необычайно поздно, только после обеда, когда муж отправился с сыном в ашгабатский городок-сказку.

Злополучная записка на пластике была выметена из-под дивана и замечена.