Михаил Ахманов - Страж фараона

“Что-то такое уже было, – подумал Семен – в Шабахи, где торговались вождь с колдуном. Правда, эти мерзавцы посерьезней...”

В глазах у него потемнело. Сейчас он ненавидел их обоих лютой ненавистью – сильней, чем Баштара, Дукуза, Саламбека и остальных своих хозяев вместе взятых. Мир, доселе огромный, стремительно сузился, явив из всех картин одну, самую мерзкую и страшную: нагая Меруити с застывшим лицом и жадные чужие руки, что мнут и тискают ей грудь. Он прикусил губу до крови; боль заставила прийти в себя.

“Не сторгуетесь! – мелькнула злорадная мысль. Зрел виноград, да висит высоко – шакалам не дотянуться!”

Щеки Софры побледнели. Нахмурившись, он подался вперед, почти касаясь лбом шлема Хоремджета, и прошипел:

– Амон знает, кто здесь лев, а кто обезьяна! Не боишься, что он разгневается? Что поразит тебя прямо на этих камнях?

Военачальник отшатнулся:

– Я знаю, вы, жрецы, владеете тайной магией... знаю про убийц Рихмера... и знаю, что смерть неугодных будет объявлена волей богов... И потому я здесь не один! – Он сделал знак рукой, и Хуфтор, стоявший рядом, попятился к вратам святилища. Стиснув рукоять секиры и не спуская глаз с Софры и Рихмера, Хоремджет спросил: – Скажи-ка, чезу колесничих, что ты видишь? Может, кто-то прячется за пилонами? Или у подножия стен?

– Прячется, – подтвердил Хуфтор. – Похоже, тут Унофра с тремя сотнями своих лучников.

– А кто такие эти лучники? – снова спросил Хоремджет, отступая к вратам и лестнице.

– Наемники хик'со из Хетуарета. Там поклоняются Сетху и не очень любят Амона и его жрецов. Могут передавить их как блох в собачьей шкуре... Если позволишь.

– Не позволю. Пока!

Быстро повернувшись, военачальник, сопровождаемый Хуфтором, сбежал по ступеням и исчез за каменной громадой ближнего пилона.

Софра скрипнул зубами. Несколько секунд он стоял, вытянув шею и запрокинув лицо к потолку, расписанному золотыми звездами, стараясь унять бушевавшую ярость. Постепенно черты его разгладились, исчезли резкие морщины у рта и алые пятна на щеках; теперь у него был вид человека, принявшего важное решение. Голос его тоже звучал почти спокойно.

– Рихмер!

– Слушаю твой зов, великий господин.

– Отправишь гонца с посланием в Дом Радости.

– Как повелишь, господин. И что должно быть сказано в этом послании?

– Время раздумий кончилось, и пора решиться. Только эти слова. Так, чтоб стало ясно: других посланий не будет.

– А если не будет и решения?

– Тогда она умрет, и умрет пер'о. Каждый – своей смертью. Женщины любят лакомства, сладкие пирожки, и потому страдают животом, а пер'о... – Лоб Софры пошел складками, лицо стало задумчивым, словно он выбирал, какой пирог отведать, с изюмом или с орехами. – Сирийскому ублюдку нравится гонять на колеснице. Опасное занятие! Вдруг упадет и сломает шею!

– Вполне возможно, мой господин.

– Ты позаботишься об этом, Рихмер!

– Позабочусь. Но если позволишь сказать...

– Позволю. Говори!

– Я отправлю гонца в Дом Радости, но без послания. Посланием будет сам гонец. Если уж он не убедит... – Рихмер развел руками.

Софра, склонив голову, всмотрелся в невыразительное лицо своей тени.

– Есть такой человек, чьи речи убедительны? Ты уверен? – После утвердительного знака верховный жрец пристукнул посохом. – Ну что ж, тогда подождем! Но недолго, Рихмер, недолго... думаю, три дня. Слишком много в Уасете воинов Инхапи, и игры старого шакала – да проклянет его Амон! – мне непонятны. Но ясно, что стоит поторопиться... Три дня, Рихмер, три дня! Вот твой срок!

Хранитель врат поклонился, сложив ладони перед грудью.

– Из-за Инхапи не тревожься, мой господин. В одном прав Хоремджет: Инхапи стар и глуп, и какую бы ни затеял игру, он непременно проиграет. Проиграет – ведь я с тобой!

Величественно кивнув, Софра направился к выходу. Леопардовая шкура колыхалась на плечах верховного жреца, будто живой зверь и в самом деле вскочил ему на спину, стиснув шею когтистыми лапами.

Оставшись в одиночестве, Рихмер, опустив голову, некоторое время мерял шагами площадку меж колонн, то скрываясь в тени, то вновь появляясь в потоке света. Семен многое бы отдал, чтобы узнать, о чем думает хранитель врат, но лицо Рихмера оставалось абсолютно непроницаемым. Точь-в-точь как у сфинкса с бараньим ликом.

Наконец, не поднимая головы, Рихмер произнес:

– Ты здесь, ваятель? Подойди сюда.

Семен приблизился, неслышно ступая по каменным плитам. Их ровные квадраты обрамляли овал напольной мозаики, выложенной под центральным нефом и игравшей многоцветьем красок в падавших из окон солнечных лучах. То была карта; вдоль длинной оси овала змеился синий Нил в зеленых берегах, и в этой зелени виднелись крохотные пальмы, рощи олив, луга и поля, сменявшиеся кое-где белым, розовым и серым – башнями, храмами и домами, изображавшими города. В дальнем конце синий поток разветвлялся на семь рукавов, соединяясь с изумрудным морским пространством, в котором плыли корабли, а с обеих сторон, за границами вытянутого сине-зеленого ковра, лежали желтые и коричневые пустыни с яркими пятнами оазисов. Там, где стоял Семен, Нил изгибался к западу широким лезвием секиры, а берега были покрыты рисунками трав, песчаных холмов и редких деревьев, среди которых бродили слоны и львы, антилопы, носороги и другая живность.

“Саванна, – догадался Семен, – третий порог...”

Место его непостижимого приземления в этом мире.

– Ты все расслышал, ваятель? – произнес Рихмер, буравя Семена маленькими запавшими глазками. – Все расслышал, и, надеюсь, все понял?

– Я догадлив, – отозвался Семен и, словно желая подчеркнуть, что знаков почтения от него не дождешься, скрестил руки на груди. – Я догадлив, Рихмер, и расслышал все, за исключением маленькой подробности. Ты понимаешь, какой?

Хранитель врат пожевал сухими губами.

– Да, мне говорили о цене... Кажется, сотня дебенов золота? Огромное богатство! Равное дому с садом и водоемом, с полями, стадами коров и овец, с запряжкой быков и виноградником... Не всякая усадьба столько стоит!

– А твоя? Та, что за Южным Оном? В которой живут твои женщины и дочь? – Семен наклонился и заглянул в тусклые глазки хранителя врат, успев заметить в них проблеск тревоги.

Щека у Рихмера дернулась.

– Откуда ты знаешь про мою усадьбу и мою дочь?

– Если ты слышал о сотне дебенов, то слышал и другом, не так ли? О том, что я провидец, прорицатель... Многое знаю и могу... Больше, чем ты, Ухо Амона! Но помощь моя стоит недешево!

Рихмер с шумом выдохнул воздух.

– Ладно, ты получишь свои дебены, ибо Софра, мой господин, щедрейший из щедрых. Получишь, но не сейчас! Сорок – после успеха дела, а остальное – попозже, когда я увижу, что ты человек полезный и верный. Прорицатель... хмм... – Он метнул на Семена косой взгляд. – Как знать! Возможно, ты пригодишься для других услуг.