Михаил Ахманов - Страж фараона

– Но у него в войске – безбожники из Хетуарета, господин... Могут разорить храмы...

– Амон спасет, – пообещал Семен. – С храмами ничего не случится – ничего такого, что нельзя восстановить с помощью камня, глины и краски. – Он приподнялся и заглянул в пыточную – там уже не было ни единой души, живой или мертвой, – ни Пуэмры, ни жрецов, ни трупа с разбитой головой. Успокоившись, он сел и хлопнул ладонью по крышке ближайшего сундука. – Ну, теперь поговорим о Софре, бывшем твоем повелителе, и трех отпущенных им днях. Как он их проведет? Будет пускать слюну, мечтая о ложе царицы?

– Нет, мой господин. Сегодня он отплывет в свое имение, а завтра, взяв дротики, лук и стрелы, поедет на охоту. Оттого и назначены три дня – дольше он не задерживается в Западной пустыне.

– Хмм... Охота – развлечение опасное... еще опасней, чем колесничные гонки...

– Опасное, если охотиться на львов или ночевать в пустыне, – заметил Рихмер. – Но Софра, мой го... мой бывший господин, стреляет из лука газелей, а ночует в своей усадьбе на левом берегу. Она, эта усадьба, в точности напротив Ипет-сут, над горным обрывом. – Он прикрыл глаза и негромко добавил: – Скалы там приметные, мой господин, цветом похожи на красную медь, а рядом с усадьбой – заросли акации. Слышал я, в них бродят львы... э с Софрой лишь колесничий да трое-четверо проводников-ливийцев...

“Догадливый, поганец! – подумал Семен, вставая. – Догадливый, хоть и пугливый! Ну, пугливость только к пользе... чтоб, значит, не тянуло к опасным догадкам”.

Он потрогал слегка саднившее плечо и произнес:

– Хорошо! Я принимаю твою службу, и, может быть, когда ты встанешь перед Сорока Двумя, это тебе зачтется. А сейчас проводишь меня наверх, к незаметному выходу, потом отправишься к Софре и скажешь, что ваятель Сенмен целует его задницу, лижет копчик и все исполнит так, как приказали. В самом лучшем виде! – Злобно усмехнувшись, Семен потер ладони, отшелушивая засохшую кровь, и добавил: – Пусть только как следует подмоется, чтоб лечь в постель к царице! И не забудет плату – сто дебенов!

Рихмер, тоже с поспешностью вскочивший на ноги, недоуменно замер, приоткрыв рот.

– Сто дебенов? Я думал, это шутка, господин... Ты – вершитель судеб, посланцец Осириса... Зачем тебе золото?

– Возьмешь его себе, – бросил Семен, направляясь к двери. – Боги ценят полезных и верных слуг. Я следую их примеру.

Хранитель врат склонился и распахнул перед ним дверь.

Вернувшись в мастерскую, Семен разослал помощников: Сахуру отправил в дом Пуэмры, к его сестре и матери, Атау и Небсехта, третьего из подмастерьев, – в Ипет-ресит, приказав им, чтоб разыскали Сенмута. Оставшись в одиночестве, он вытащил из потайного места секиру, завернул ее в старые тряпки и обвязал веревкой, плетенной из тростника. Затем, сдернув полотно, вгляделся в каменные черты Меруити, будто испрашивая у нее совета.

Ему казалось, что царица ветров и тьмы смотрит сейчас не ласково, а повелительно, как бы напоминая: ты должен меня защитить! Должен, ибо затем ты и явился в этот мир, и нет других оправданий твоему присутствию!

– Я уже многих убил, – тихо произнес Семен, баюкая сверток с секирой. – Убил допросчика-писца и тех нехеси... Может, кара была заслуженной, но видишь ли, милая, я не люблю убивать. Прежде я этим не занимался.

“То было прежде, – безмолвно сказали каменные губы. – Теперь обстоятельства изменились. Все меняется, ваятель, – мир, и жизнь, и ты вместе с ней”.

– Меняется, – согласился Семен, взвесив в руке секиру. – Увы, не в лучшую сторону!

“Не в лучшую, но и не в худшую – в нужную”, – возразила каменная царица, и минут пять они в молчании взирали друг на друга. Потом Семен сказал:

– Пожалуй, ты права. Значит, и это дело с Софрой надо закончить?

“Надо”, – подтвердила она. Взор ее был повелительным и строгим.

Семен кивнул, набросил на изваяние покрывало и, взвалив тяжелый сверток на плечо, вышел из мастерской.

Солнце склонялось к западу, но зной был все еще таким, что на камнях, казалось, можно печь лепешки. Все обитатели ремесленного городка попрятались, пережидая жаркое время, и лишь Урджеба, сухопарый бровастый помощник Инени, медленно брел от пальмовой рощи к пристани, заглядывая по дороге то в проемы мастерских, то в опустевшие дворы. Семен заторопился навстречу, потом, замедлив шаг, спросил, не видел ли Урджеба третьего пророка, а если видел, то где, когда и как его найти. Шевельнув бровями, помощник сообщил, что почтенный Инени отправился домой: вызвали к болящему, и, вероятно, тот – персона из самых важных, раз понесли к пророку, а не к целителям в храм. Семен пробормотал слова благодарности и широким шагом направился к роще; Урджеба крикнул вслед, что бегать сейчас не стоит: Ра гневен, ударит по черепу, и не отделишь жизнь от смерти.

“И правда, жарковато”, – мелькнула мысль, когда Семен, утирая пот, добрался до поникших пальм. Тут он свернул, но не направо, к стенам святилища, а налево – усадьба Инени располагалась в двух тысячах локтей от ремесленного городка, среди садов и рощ, тянувшихся километров на тридцать, до южных окраин Кебто. Путь к усадьбе был недолог; к тому же под кронами сикомор и тутовника зной переносился легче, и через четверть часа впереди возникла белая ограда, а за ней – плодовые деревья, обступавшие плотным кольцом жилище Инени.

Пуэмра лежал в дальней, самой прохладной комнате, и над ним хлопотали третий пророк и двое крепких служителей, которых Семен счел санитарами или медбратьями. Юноша был уже омыт, раны смазаны мазью кифи, и теперь служители, осторожно приподняв безвольное тело, закрывали их чистым полотном. Инени склонился над левой рукой Пуэмры, разглядывая три обожженных пальца и сокрушенно покачивая головой: ожоги были слишком глубокими, кое-где до кости, а от ногтей вообще ничего не осталось.

Опустившись рядом, Семен спросил:

– Ну, что? Выживет?

– О том спрашивай не у меня, а у Амона, – отозвался жрец. – Душа его у двери царства мертвых, Сенмен; шаг вперед, и вместо лекаря придется приглашать бальзамировщиков.

Бросив взгляд на слуг, Семен склонился к уху Инени.

– Ты знал, что он?..

– Догадывался, но был уверен, что ученик не предаст учителя. Пальцы придется отнять... да, придется... – Лицо целителя стало печальным. Он повернулся к Семену и, не понижая голоса – видно, слуги были людьми доверенными, – произнес: – Если тебя угощают прошлогодними финиками, друг мой, выбери тот, который не подгнил. – Затем Инени снова занялся изуродованной ладонью Пуэмры, бормоча: – Лучше уж он, чем другой... у этого юноши было ко мне почтение... что бы он Рихмеру ни доносил, плохого в сказанном им не нашлось... За это, думаю, и поплатился. За меня!