Pskovoroda - Канон

— Это кровеграфии! — она легко подскочила, покачнулась, чуть не упав, наклонилась через стол, заставив меня любоваться своей почти ничем не прикрытой грудью. Внезапно это осознав, она подняла голову, заглянув мне в глаза, чтобы убедиться в моём полном внимании к её прелестям. Потянувшись ещё немного, она открыла верхний ящик стола, не мешая при этом моему созерцанию. Я почувствовал, что в штанах стало тесно.

— Вот, смотри! — она поднесла лицо совсем близко к моему, попутно обдав винными парами. — Капелька крови кладётся в кровеграф, и он выдаёт такие вот замечательные картинки. Видишь, на этой всё в порядке, а на этой, — следующая показанная карточка в некоторых местах светилась красным, — можно увидеть болезни или уродства, которые потенциально могут проявиться в будущем поколении.

— Понятно.

— Правда? Тебе понятно? — она с удивлением на меня посмотрела, не забыв дыхнуть. Она, что, рассчитывает, что я сейчас закосею и на неё наброшусь? А неплохо бы! Я опять облизнулся, когда она тряхнула грудью. — Вот, смотри, а теперь две совмещаем. Чисто! А знаешь, почему?

— Знаю, — ответил я, — ты карточки двух девушек наложила.

— Ух, ты! — она придирчиво осмотрела кровеграммы. — А как ты узнал, что это карточки — девушек?

— Так Игрек-хромосомы-то нет! — объяснил я ей. — Видишь, Икс!

Объяснил, как же! Глаза у неё стали уже совсем как блюдца. Интересно, они так навсегда останутся? Она потрясла головой, восстанавливая нормальный размер глаз, что, впрочем, меня не так заинтересовало, как колышущееся при этом содержимое её блузки.

— Вот, теперь возьмём карточки девушки и юноши, — она опять наложила кровеграммы, и на верхней вдруг показалось лицо. Белинда провела пальчиком по горизонтали, и лицо начало почти незаметно меняться.

— А, понятно, возможные вариации в зависимости от того, какие именно влияющие на внешность гены сработают, — что я распинаюсь, она всё равно ничего не поняла! Она провела пальчиком по вертикали, и лицо начало стареть. Без комментариев. Ткнула в центр — вместо мальчика появилась девочка. Потом она перевернула карточки на другую сторону. Там оказалась диаграмма. Часть красных точек исчезла, а одна из них стала жирной и мигала.

— Видишь? — спросила она.

— Ага, — согласился я. — Генный дефект приводит к наследственному заболеванию.

— Ась?

Я махнул рукой:

— Ну, ладно, с этим понятно. Скажи-ка, сколько лет этому замечательному прибору?

— Я не знаю. Тысячи полторы или больше. Всегда здесь стоял.

— Тогда другой вопрос — сколько их?

— Это я тебе могу сказать совершенно точно — он один, и другого такого — нет!

— То есть, и свахи другой нет, — скорее, утвердительно сказал я.

— Другой — нет! — тряхнула она головой, опять завораживая меня. И это правильно. Даже если, скажем, треть волшебников не состоит в браке, то аудитория и так не очень велика. По полчаса на паци... визитёра, и можно спокойно курить бамбук в оставшееся время.

— Ну, хорошо, с генетикой мы разобрались, — я заметил, что Белинда перестала вскидываться при этом слове. — А что там про «вечную любовь», «счастье» и прочее? Заметь, я не говорю, что всё это чушь, но всё же...

— У меня очень хорошая память, и я немного предсказатель, — пояснила она, разгибаясь и усаживаясь обратно в кресло, невольно вызвав у меня вздох сожаления. — А кроме того, я умею заглянуть человеку в душу и найти ему половинку... — и она усмехнулась весьма гнусным образом, глядя на меня.

— Что? — спросил я.

— В твоём случае это — не половинка! — выпалила она и заржала, как ненормальная. Пришлось ждать, пока истерика пройдёт.

— Я об этом уже и сам догадался, — сказал я. — А о чём не догадался, добрые люди подсказали. Ты мне лучше скажи, как это всё с фамильными перстнями связано?

— Перстни есть далеко не у всех, — заметила она. — У кого есть, они, в том числе, закрепляют помолвки.

— А если перенести чужой перстень на другого человека?

— Невозможно! — отрезала было она, но тут же, как завороженная, уставилась на мои зелёный и красный перстни. — Ну-у-у... — начала она, — тут так просто и не скажешь. Ты же понимаешь, что, в принципе, если обе стороны, то есть, твои и её родители, откажутся от помолвки, то ты никому ничего не должен?

— Нет, не понимаю, — ответил я.

— Ничего окончательного помолвка в юном возрасте за собой не влечёт. Достаточно обоим семействам согласиться, и она будет расторгнута.

— Понятно, — ничего мне не было понятно, но с папой я поговорю.

— Хорошо, — сказала она. — Мы закончили?

— Не понял, — развёл руками я. — Ты же у меня даже кровь не взяла.

— А-а! — она махнула рукой. — Это всё — пыль в глаза...

— Балаган! — прокомментировал я.

— Пусть так! — она кивнула головой. — Ни у тебя, ни у девочек нет красных участков на кровеграмме, то есть...

— То есть, они могут выйти замуж за любого?

— В принципе — да, — ответила Белинда, — но есть же ещё соображения родства душ и того, какие дети получатся!

— Это значит, что они могут выйти замуж за любого, — настойчиво повторил я.

— Я не понимаю, — сказала она. — Ты, что, от них отказываешься?

— Нет, — я упрямо склонил голову. — Я хочу, чтобы они сами решили, где их судьба.

— Но они же...

— Дети? — спросил я её. — И всё-таки...

Белинда грустно мне кивнула:

— Хорошо, раз ты так считаешь... Я всё сделаю, как надо.

Мы потратили ещё пять минут на восстановление маскировки, а Белинда вдобавок выпила какое-то снадобье. Очевидно, чтобы не так сильно ромом разило — шатало-то её, как прежде. Я вышел и мотнул головой родителям. Сириус и так всё понял и попёрся за компанию. Вышли они оттуда озабоченные и молчаливые. Сириус вообще не вышел. Молодец, Белинда! Куй железо, пока горячо! Папа потрепал меня по голове, они с мамой отвели Панси в сторону и начали что-то там ей рассказывать. Я видел только её внезапно ставшее злым лицо и то, как она кивала информации из родительских уст. Гринграссы в другом углу что-то объясняли дочерям, которые стояли ко мне спиной. Из-за занавески раздался весёлый женский смех. Я откинулся в кресле и расслабился.

Долго мне сидеть не пришлось. Дафна дослушала родителей до конца и подошла ко мне.

— Что? — я вскочил, поскольку она садиться не собиралась.

— Сваха сказала, что мы должны сами выбрать свою судьбу, — сказала она, внимательно изучая мою реакцию. Я с трудом держал лицо, не давая вырваться вздоху облегчения.

— Какого чёрта! — раздалось из того угла, где родители общались с Панси.

— Мне стоит радоваться этому или огорчаться? — спросил я.

— Я считаю, что я уже нашла свою судьбу, — заявила она.

— Какая чушь! — вновь повысила голос Панси.

— Тогда я буду этому радоваться, — улыбнулся я Дафне. Панси отделилась от родителей и решительным шагом направилась ко мне. Сейчас меня будут убивать!