Shellina - Северус

Добби с сомнением посмотрел на мальчика, затем перевел взгляд на стол, заставленный тарелками, и до него дошло, что «накорми мальчишку» вовсе не означает, что эльф должен кормить его сам. Счастливо кивнув, домовик исчез с громким хлопком, а Ворон покачал головой, открыл дверь ванной и вошел внутрь — чтобы тут же выскочить, с трудом сдерживая готовый вырваться крик.

Постояв немного возле двери, Ворон слегка приоткрыл ее и заглянул в ванную. Зрение его не подвело. В просторной фаянсовой ванне спал, положив свернутое полотенце под голову, Люциус Малфой.

Валет осторожно вошел, пытаясь вспомнить, а видел ли он старосту вчера ночью, когда вернулся из библиотеки? Ничего не вспоминалось. Даже если Люциус уже был здесь, Ворон его не заметил, потому что посетил туалет и завалился на кровать практически на ощупь.

Люциус всхрапнул и попытался повернуться на другой бок. Возможно, он замерз, а может быть, и выспался, но в следующую секунду староста открыл глаза и со стоном попытался сесть.

— Ты как здесь оказался? — Ворон осторожно приблизился к ворочавшемуся в ванной старосте. Люциус посмотрел на него и чихнул. До чувствительного обоняния валета донесся запах свежего перегара. — Да ты пьяный!

— И что? — Люциусу удалось сесть. — Имею право! Я у себя дома — и вообще, я уже совершеннолетний… Почти, — с небольшой заминкой добавил он.

— И с чего ты так надрался? Рождество послезавтра, если не ошибаюсь, — Ворон поискал глазами место, куда можно было бы присесть. Ничего не найдя, он опустил крышку на унитаз и уселся сверху.

— Меня женить собираются летом.

— И это повод для подобных загулов? — насколько Ворон знал по своему миру, аристократов никто не спрашивал, когда и на ком они собираются жениться. Он сомневался, что здесь все происходит по-другому. — И это лорд Малфой.

— Где? — Люциус подскочил и принялся озираться по сторонам. — Где лорд Малфой?

— Ты — лорд Малфой! — Ворону пришлось повысить голос, чтобы достучаться до разума Люциуса, все еще пребывающего в алкогольном дурмане.

— А ты шутник, ха-ха, — староста снова сел в ванну. — Испугал меня. Лорд Малфой не я, а сиятельный Абраксас, смотри, больше не перепутай!

— Так я не понял, что за проблема с женитьбой? Невеста не нравится?

— Ну почему не нравится? Нарцисса красивая, но я не хочу!

— Ага. Раз Нарцисса красивая, а с этим сложно поспорить, но ты не хочешь — значит, есть кто-то еще, с кем ты как раз хочешь?

— Есть, — признался Люциус. — Алиса Рейвен. А Нарциссе, между прочим, тоже другой нравится. И вообще, мне кажется, что это извращение, когда муж с женой друг на друга похожи. Как будто с сестрой спать собираешься, — Люциус обхватил руками голову. — Мерлин, кому я это говорю? Ребенку!

— А Нарциссе, похоже, нравится кто-то более брутальный, чем изящный ты? — проигнорировав «ребенка», спросил Ворон.

— Фрэнк Лонгботтом, — просто ответил Люциус и закрыл глаза, собираясь снова уснуть.

— А в чем проблема-то? Вы все из достойных семей происходите. Почему бы вам не озвучить свои предпочтения?

— Давний сговор между Малфоями и Блэками. К тому же, они гриффиндорцы!

— И что? Я дурею с вашей логики, — всплеснул руками Ворон.

— Ты ничего не понимаешь, — веско произнес Люциус, приоткрыв один глаз.

— Куда уж мне понять-то, — процедил Ворон сквозь зубы, а вслух добавил: — Тогда не выделывайся, женись, и все дела.

— Да женюсь я, никуда я не денусь. Но я не хочу!

— Тогда не женись! — рявкнул Ворон. Ему уже надоел пьяный староста, который все никак не освобождал ему ванну.

— Не могу, ты же знаешь, что не могу.

— Тьфу, — сплюнул Ворон. — Бедненькие, несчастненькие, ну так сбегите! Гретна Грин вам в помощь.

— Что нам в помощь? — Люциус сел и уставился на валета.

— Гретна Грин. Ты что, не знаешь? Деревушка на юге Шотландии, как раз для таких, как вы. Там женят вот таких вот нерешительных — денюжку отдашь, и все.

— И магов тоже? — глаза Люциуса загорелись каким-то ненормальным энтузиазмом.

— Да, скорее всего, это для магов и было придумано, потому что обряд не служитель церкви проводит, а какой-то кузнец, — Ворон нахмурился, вспоминая все, что читал о Гретна Грин.

— А то, что мы несовершеннолетние? То есть, что только Фрэнку семнадцать уже есть?

— Да там без разницы, по-моему, — внезапно Ворон осекся и уставился на целеустремленно вылезающего из ванны Люциуса. — Ты что задумал? Даже не мечтай! Забудь, что я тебе наговорил! — валет побежал за шустрым старостой, который уже успел пройти в комнату.

Тот тем временем, пошатываясь, добрел до прикроватного столика и схватил лежащую на нем тетрадь. Ворон проклял свой длинный язык и всех демонов, которые постоянно за него тянули. Люциус посмотрел на чистые страницы странного артефакта, который Ворон накануне еще раз проверил перед сном на наличие чар, но так ничего и не обнаружил.

— Ага — то, что нужно! — Люциус попытался вырвать несколько листов, но у него предсказуемо не получилось.

— Люц, прекрати, — Ворон суматошно носился вокруг старосты, пытаясь вырвать у него тетрадь. — Тебя наследства лишат!

— Не лишат, — Люциус вырвал источник чистых листов у слабого, заметно уступающего ему в силе мальчика и плюхнулся на кровать. — Я единственный ребенок. — Он поднялся и обвел мутным взглядом комнату.

— Оставь в покое тетрадь! Если тебе нужно что-то написать, найди пергамент, — попытался достучаться до Люциуса Ворон, втайне надеясь, что когда староста выйдет из комнаты, то сразу же будет обнаружен, и с ним проведут воспитательную беседу — возможно, что и ремнем, несмотря на его почти-совершеннолетие.

Будь Люциус хоть немного трезвее, он, скорее всего, оставил бы невырывающиеся листы в покое и пошел бы искать пергамент. Однако будь он трезвее, то этой ситуации вообще не возникло бы.

— Вот еще, — фыркнул блондин. — Где же это? Где-то в этой комнате было, — он целенаправленно пополз по кровати, ощупывая спинки. Раздался щелчок, и в изголовье появилась неприметная ниша-тайник. — Ага! Вот ты где! — заорал Люциус, вытаскивая из ниши странного вида кинжал. — Любую пакость убивает. Гоблины делали, — он любовно погладил рукоять. — Закален в адском пламени и пропитан ядом виверны. Вещь!

— Вещь, — убито согласился Ворон, глядя, как блондинистый вандал вырезает страницы из артефактной тетрадки, которую он так и не успел изучить.

В какой-то момент ему показалось, что тетрадь начала сопротивляться столь варварскому с ней обращению. Она резко дергалась, пыталась захлопнуться и, кажется, даже обжигала Люциусу пальцы. Толку, правда, от этого не было никакого. Люциус только сквернословил — и продолжал делать свое черное дело, придавив своенравную вещь коленом к полу, на котором он вместе с тетрадью в итоге оказался. Наконец ему удалось отрезать столь необходимые ему страницы до середины, и сразу после этого тетрадь прекратила сопротивляться. Дело у старосты пошло гораздо быстрее.