Виталий Либер - Великий Гваддл

Мы зашли в трактир Садовая Голова. Трактирщик клевал носом за барной стойкой. За парой столиков спали люди прямо рядом с увесистыми кружками. Мы остановились у входа и начали разглядывать стены. Справа от нас оказалась эта доска. На доске небольшими гвоздиками были прикреплены объявления о найме охотников. Я не стала разглядывать все. Выбрала самое старое. Меня даже не смутило, что бумага такая желтая. И на обратной стороне отчего-то след от обуви. Просто взяла самое необычное и посмотрела, что там просят.

«Очистить чулан от Гусеницы. Тысяча сиклей»

– Генри, мы же уже избавлялись от гусениц?

– Да.

– Почему же за эту дают так много?

– Откуда мне знать? Может она какая-то особенная? Огромная?

– Не больше чулана.

– Может быть… И не знаю. А почему листок такой старый? Неужели никто не пытался выполнить это задание?

– Судя по потрепанности – пытались. – Рассудила я.

Генри ничего не ответил. Я направилась к выходу. Чего ждать, нужно что-то делать. Только бы запал проснулся к тому моменту, когда мне нужно будет с гусеницей расквитаться. А то ведь так… Ох, лучше и не думать. Что так, да что не так.

Засыпал и испытывал эти странные томления духа. Конечно, чувство вины до сих пор меня гложет. Но обычно вот просыпался и не было этого чувства. А тут еще и какое-то волнение примешалось. Думаю, увижу Алисию и… И что? Непонятно. Какое-то странное волнение перед тем, как ее увидеть. Что же такое происходит дикое? Отчего волноваться. Нет, я не про то волнение, простит она меня или нет. А другое, какое-то дурное. Словно накупили на барахолке разной дребедени, высыпали тебе в голову и протрясли хорошенько. Волнуешься, а не понимаешься, что волнуешься то. Как-то так выходит. Глупые мысли, а не выходят. Проснулся с ними же! Еще такое ощущение странное. В области сердца. Отчего так волноваться! Приоткрыл глаза, а там Алисия. Ну, думаю, мерещиться начало. А в сердце еще сильнее закололо. Дышать даже тяжело стало. От волнения, наверное. Такие вот дела.

Потом цепь событий наградила нас жетонами с лицензией охотников. Лапланик что-то себе надумал. А мы выполняй его прихоти. До сих пор у меня эти печенья зеленые в крапинку перед глазами стоят. Что это было? Брррр… Что может быть похожим на печенье, но не являться им? И зачем на кухне эту гадость хранить. Ладно, я себя вроде нормально чувствую. И это хорошо. Да.

Идем с Алисией в домик неподалеку. У нее в руке какое-то объявление. Нужно гусеницу извести. Думаю, что изведем мы ее. А чего же не извести. Уже изводили же гусениц то? Ладно, все хорошо. Я, конечно, волнуюсь несколько. Давно уже этим не занимался. Тогда как-то все нахлестом взяли. А тут уже основательный подход. Никаких неожиданностей. Гусеница точно в чулане. И чего она там делает только? А… Вроде пришли.

Открыла какая-то старушка. Она надела круглые очки, примяла седые волосы по бокам и позвала нас внутрь.

– Вы ко мне на литературный вечер?

– Еще день. – Ответила Алисия. – Мы по другому поводу.

– О, по какому же еще поводу? Такие милые, мне так нравитесь.

– Мы по поводу гусеницы.

– Вы охотники?! – Удивилась старушка. – У вас с лицензиями все в порядке? Или вы разыгрываете меня?

Алисия протянула жетоны. Старушка убедилась и заулыбалась пуще прежнего.

– Проходите на кухню, попьем чайку, я вам все и расскажу.

Мы прошли мимо лестницы, ведущей на второй этаж. В лестнице была дверца. Я уже тогда готов был поспорить, что это чулан и там эта гусеница обитает. Как-то от этого места страхом повеяло. Нет, я не испугался! Или испугался. Может только немного. Да, да. Немного. Старушка усадила нас за стол в гостиной. Она была в тысячу раз просторней кухонки Лапланика. Хотя, тоже была небольшой. Но, какой-то уютной. В камине, несмотря на лето, потрескивали дрова. А рядом лежало в стопках и валялось на полу несколько десятков книг. Насколько мне подсказывала память – все классики.

– А для чего вам эти книжки?

– Марвин не терпит классиков. Говорит, что они бессмысленны. Но ведь это не так? Правда?

– Уж и не знаю. Не доводилось мне в смысл вникать. А кто такой Марвин?

– Это та самая гусеница из объявления.

– Она дружелюбная?! – Удивился я.

Алисия с любопытством разглядывала как Старушка разливает чай по симпатичным чашечкам.

– Как сказать. Конечно, дружелюбнее тех, о которых мне приходилось слышать. Но нелюдимая какая-то гусеница.

– Нелюдимая значит… – Промямлил я.

– Вы угощайтесь печенюшками.

– А можно нам сразу к делу? – Не выдержала Алисия.

– Конечно можно. Но только после чая! – Ответила старушка улыбаясь. – Вы кушайте. Может вам чего-нибудь посъедобней? Могу обедом накормить?

Я непроизвольно кивнул, однако получил зонтом по ноге от Алисии. Она шикнула на меня. Я сразу понял, никаких обедов! А жаль!

– Сколько себя помню она тут жила. Кто бы не приходил, никто упросить ее выйти из чулана не мог.

– Упросить? – Спросил я.

– Конечно, я же не живодер. Пусть себе ступает куда хочет. А так сердце сжимается только от одних его причитаний. Вот приходила местная знаменитость. Как его там зовут? Не помню. В белом весь. Такой странный весь от кончиков ушей, до кончиков ног. Узнал в чем дело. Подошел вплотную к гусенице и смотрел на нее. Так они полчаса друг на друга и глядели. Единственное, что перед его уходом я услышала, это фразу Марвина, – «Бессмысленно. Все бессмысленно. Ничего не имеет смысла».

– Даже Лапланик не справился? – Удивился я.

– Да, так его звали. Вы кушайте печеньки.

– Если он у вас давно, чего вы решили его оттуда извлечь. Я так понял, никому он вреда не приносит?

– Все из-за классики. Хочу, чтобы в чулане лежали классики. Я же сама литератор. И в доме книг и так хватает. А тут еще и в чулан не всякую книгу положишь. Говорит, терпеть их не может. Бессмысленные они. Такой он, Марвин.

Пришлось допивать этот чай. Он не такой вкусный был, как у Лапланика. Зато печеньки тут были самые обычные. Никаких тебе сомнений.

– А вы встречаетесь? – Спросила старушка.

У меня сердце екнуло. Ну, как можно подумать такие вещи? А чего оно екнуло то. Не знаю. Все из-за того дурного волнения с утра. Правда, сейчас его уже не было. Не было до того момента, когда сей вопрос не появился. Опять появилось. Такое сильное в области сердца. Но никто не заметил.

– Нет, мы друзья. – Сказала Алисия.

Меня отпустило. Чего это вдруг. Какие-то загадки сплошные. Нужно уже закончить это дело.

Дверь в чулан открылась. По бокам располагались стеллажи с книгами и журналами. А в самом дальнем углу сидела гусеница. Стоит описать подробней, как это все выглядело. Сказать, что гусеница сидит, можно, только в том случае, если нижняя часть ее свернута калачиком, а верхняя находится в вертикальном положении. Вот такая сидячая гусеница! Особенно в глаза бросилось ее выразительное лицо. Казалось, оно было преисполнено вселенской грустью. Если бы я был сентиментальней, то обязательно бы заплакал. Такое лицо…