Владимир Васильев - Звезды над Шандаларом (сборник)

– Ого! – оценил плотину Демид. – Кто ж ее построил-то?

– Бобры, – пожал плечами Лот. – А что?

Бернага удивился: бобры ушли из Шандалара в первый же год долгих холодов. Время разрушило их хатки, похожие на беспорядочные кучи ветвей, но эта плотина выдержала две сотни лет.

– Вообще-то ее подновляют время от времени, – пояснил Лот.

– Зачем? – Демид все удивлялся.

– Не знаю, – ответил Кидси. – Раньше купцы, идущие из Зельги в Торошу (и обратно, разумеется), за ней присматривали. Значит, нужно это кому-нибудь, ходить по болотам. Вообще, должен заметить, что Шандалар вовсе не так безлюден, как кажется со стороны. Если на болотах не видно людей, это отнюдь не значит, что на болотах совсем никого нет.

«Эк его разобрало, – подумал Мирон не без изумления. – Соскучился, что ли? Он ведь последние лет семь где-то на западе пропадал, война там и посейчас не утихла… Видать, не я один так люблю наш Облачный Край, каким бы он не казался неуютным».

Шелех по-новому взглянул на рыжего Кидси. Нет, тот не всматривался туманным взором в некие бескрайние дали, он уставился себе под ноги, чтобы не влезть ненароком в лужу. Но он улыбался, старый рубака, и меч тяжело хлопал его по боку. И если тень падет на Шандалар, Лот все силы отдаст на борьбу с ней. Мирон не сомневался, что будет стоять рядом с ним, плечом к плечу, до конца. Точно так же, как молодой Демид Бернага, без году неделя как Воин. А если у страны такие защитники, как нынешние Воины, как Даки, Лерой, Эб Долгопол, как старик, и Копач, и настоятель Ринет Уордер, как учитель Гейч и одноногий Пью, который знает все на свете, как сотни крепких шандаларцев, живущих в холоде и сырости, от Варды до Рамана, от Адванса до Кит-Карнала, не пожелавшие уйти туда, где тепло и солнце, значит, видят боги, страна достойна, чтобы защищать ее до последнего вздоха.

Лот первым взобрался на скользкий гребень плотины. Осторожно ступая, он прошел между темной поверхностью озера с одной стороны и журчащими ручейками далеко внизу – с другой. По озеру гуляла мелкая рябь, сносившая всякий мусор к самой плотине.

Демид перебрался так же быстро и легко, движения его был ловкими, уверенными и стремительными на загляденье, словно у давешних выдр в камышах. Настал черед Мирона. Ему уже приходилось ступать по этой черной стене, приходилось не однажды. Главное – пробовать место, куда собираешься поставить ногу, не скользкое ли, и не глядеть вниз. И на озеро не глядеть. Только под ноги, да на ту сторону, где ждут братья-Воины.

Когда троица скрылась из виду в редких зарослях ольхи, к плотине трусцой приблизился большой черный пес, до этого прятавшийся неподалеку. Он осторожно обнюхал место, где люди взбирались на стену, потом задумчиво уставился за Алис. Хвост пса нервно подрагивал, а уши жадно ловили каждый доносящийся звук.

Правый берег реки мало отличался от левого, разве что на плоском возвышении поперечником верст в пять уныло пузырились полуживые кустики, которым не суждено было стать деревцами. Рыхлая зелень скрыла плотину, и никто из путников не обернулся.

Заночевали на островке, который пришлось долго искать. Примяли густую опоку, сверху поставили Миронову палатку, постелив мешок Демида и громадное двойное одеяло Кидси на дно. Мясо съели холодным, согрели только воды для чая. Ручей тоже пришлось долго искать – Демид потом ворчал, не унимался: «Что за страна – места сухого не сыщешь, а воды набрать чистой все равно негде. Хоть бы дождь пошел, что ли…»

– Да ну тебя, – фыркнул Мирон, с удовольствием прихлебывая из походной чаши-долбленки. – В кои-то веки за шиворот не течет, а он: дождь, дождь.

Демид, наливая дымящееся питье в такую же долбленку, посоветовал:

– Капюшон пониже натягивай, чтоб не текло!

Мирон только усмехнулся.

«Сроднились мы уже с нашими дождями. Точно. Когда в Гурду ходил с Протасом, первые дни не по себе было от света яркого, да от бесконечного солнца. А домой вернулся, влез в трясину по уши – и порядок. Чертовщина какая-то! Так у людей со временем перепонки отрастут между пальцами, ей-ей…»

Мирон вспоминал пронзительно-голубое небо над гурдскими степями, небо без привычных низких облаков, и смотреть в него было жутковато: того и гляди ухнешь в эту нависшую бездну, пикнуть не успеешь. А там – ори, не ори, в этой прозрачной пустоте. Еще странно было видеть далекий-далекий горизонт, видеть так же ясно, как сухую землю под ногами. Мирон чувствовал себя раздетым, выставленным напоказ, и ни скрыться, ни спрятаться никак невозможно. То ли дело дома: нырнул чуть что в туман, и поминай как звали… Воевать и маскироваться за пределами Шандалара приходилось совсем иначе.

Утром, едва рассвело, продолжили путь. Мирону почему-то казалось, что за ними кто-то украдкой наблюдает, но сколько он ни вглядывался в белесую мглу, не мог заметить никакого движения. Однажды только что-то большое и серое шевельнулось там, но это оказался всего лишь дикий лось, старый и одинокий. Он печально поглядел на людей, тряхнул горбоносой головой и неохотно побрел прочь от тропы, роняя с промокшей шерсти крупные капли.

Задолго до полудня невдалеке показались воды Провоста. Сначала развеявшийся было туман впереди вновь сгустился, что обещало близкую воду.

Когда подошли ближе, из тумана стали выступать первые признаки людского жилья: плетеный забор, небольшая избенка, крытая камышом, теплица на холмике, укрытая прозрачной тканью, крошечная пристань на берегу, а потом уж и само озеро – теряющаяся в тумане беспокойная водная равнина.

Селение было совсем маленьким – четыре избушки да несколько сараев. Легкий дымок поднимался от труб; кто-то неразличимый возился в теплице, а из клубящегося над озером тумана доносился мерный скрип уключин.

– Что за хутор? – спросил без особого интереса Демид, разглядывая избушки.

– Трост, кажется, – ответил Лот не очень уверено.

– Трост, Трост, – заверил друзей Мирон. – Пошли.

Тропинка вывела их к самой пристани; рядом копался в сетях седой старик в кожаной куртке и высоких рыбацких сапогах. В лодке, привязанной к рогатому колышку, судорожно трепыхалось несколько крупных рыбин.

Завидев Воинов, старик выпрямился.

– День добрый, – поздоровался Лот, и все трое поклонились.

– День добрый, – отозвался старик настороженно. Потом, видимо, узнав в пришлых Воинов, немного расслабился.

– Лот? Лот Кидси?

– Да!

– Ты не помнишь Кирка Дюри?

– Нет, – ответил Лот, нисколько не смутившись. – Не могу же я помнить всех, с кем встречался в сотнях селений в сотне стран. Но очень может быть, что я видел тебя раньше.

– Видел, видел, – оживился старик. – Лет десять назад ты проходил тут с Гари Слименом.

Он повернулся к молодым Воинам.