Александр Домовец - Убить Кукловода

После ужина поднялись к себе на третий этаж. У своей двери Сергей неожиданно остановился и поднял руку. Некоторое время он стоял с закрытыми глазами, словно прислушиваясь к чему-то, затем повернулся к своей команде.

– Входить нельзя, – хрипло сказал он.

– Это ещё почему? – изумился Аликов, мечтавший рухнуть под одеяло.

– Номер заминирован.

Саша издал невнятный звук и сделал шаг назад.

– Ты как определил? – озадаченно спросил Макеев, исподлобья глядя на командира.

– Без комментариев, – отрубил Сергей.

– Но…

Сеньшин сжал ему плечо.

– Тебе же сказано: без комментариев, – мягко заметил он, и добавил, обращаясь уже к Сергею: – Дверь, да?

– Она самая… Взрывчатка прилеплена скотчем…. Сдетонирует при открытии…

Колесников вытер мгновенно вспотевший лоб.

– Вот же, ангидрит твою в перекись водорода, – замысловато выругался он. – И что теперь делать? Полицию вызывать? Сапёров?

– Ни в коем случае, – резко сказал Лаврентьев. – Попадём под наблюдение – раз, от журналистов не отобьёмся – два, экспедицию можно сворачивать три… Надо что-то другое. Без шума!

Макеев подал голос.

– Дима совершенно прав, – медленно произнёс он. – Обойдёмся без полиции и сапёров.

– Что ты предлагаешь? – спросил Сергей.

– У вас в номере дверь на лоджию открыта? – ответил Макеев на вопрос вопросом же.

– Открыта, – сказал Саша. – Я её специально так оставил. Люблю, понимаешь, свежий воздух.

– Уже проще. Короче, я со своей лоджии перелезу на вашу, пройду в комнату и разминирую дверь. А вы пока идите в бар. Незачем в коридоре толпиться. И в нашем номере оставаться не надо, ведь если что… А потом я позвоню, и вы вернётесь.

Макеев решительно отклонил попытку выделить кого-нибудь в помощь. («Какая помощь? Не кирпичи же таскать. А сапёров среди вас нет».) И Сергей увёл свою команду в бар. Сидели мучительно долго, перебрасываясь незначительными фразами, и напряжённо прислушивались к любому шуму. Выпили по два коктейля, Саша от волнения замахнулся на третий. Наконец позвонил Макеев.

– Поднимайтесь, – разрешил он сдавленным голосом.

Олег выглядел так, словно на нём вспахали Малую землю и целину, вместе взятые. Он был без пиджака, в наполовину расстёгнутой рубахе с засученными рукавами. На столе отдельными кучками лежали плоские брикеты взрывчатки и детонаторы.

– Сюрприз тут был, – сказал он, валясь в кресло (Саша сердобольно плеснул ему виски из мини-бара и сунул бокал в руку). – С дверью-то я быстро справился. Хотел уже вам звонить, а что-то изнутри толкнуло. Дай, думаю, ещё посмотрю, мало ли. Заодно проверю, нет ли «жучков»… Облазил всё, вроде чисто. И вдруг заметил, что на кровати чуть-чуть одеяло топорщится. Я это покрывало минуты три снимал – по миллиметру… Лежала под ним такая маленькая пластинка. Слабенький заряд, на одну-две персоны…

– Да, причём одна из них командирская, – обронил Сеньшин.

Сунув руки в карманы, он прошёлся взад-вперёд.

– Что мы имеем? – спросил он вслух. – В наше отсутствие кто-то проникает в один из двух номеров экспедиции и минирует его. Именно тот, где живёт командир. Очевидно, Кукловод боится его больше всех остальных, считая главной ударной силой. Почему – можно только гадать… я, впрочем, кажется, догадываюсь… но это неважно. Просто примем, как факт, что на равных с врагом способен воевать лишь Авилов. Стало быть, Сергея надо беречь. Может быть, эти два дня ему вообще надо в номере отсидеться. И уж, во всяком случае, не подпускать к нему никого ближе, чем на метр-полтора.

Саша кашлянул.

– Я обеспечу, – сказал он.

Сергей поднял руку.

– Не хочу комментировать, но, в принципе, Валера прав. Не знаю, как вам это объяснить, ребята… а может, и объяснять-то ничего не надо… но чувствую в себе что-то такое… силу какую-то. Мне бы только до Кукловода добраться… Но отсиживаться в номере я не буду. Не думаю, что здесь безопаснее, чем в любом другом месте. А вот меры кое-какие мы примем. Ночью – спать по очереди. Хватит сюрпризов.

– А ты у нас на что? Засёк сюрприз-то… не заходя в номер, – обронил Лаврентьев.

Сергей покачал головой.

– Не переоценивай, Дима. Взрывчатку в кровати я прошляпил. Спасибо Олегу… Ладно, пора отдыхать.

Первым откланялся Лаврентьев. Макеев, Сеньшин и Колесников тоже поднялись.

– Слушай, Олег, – окликнул Авилов, – я тут фотографию жены поставил на тумбу в изголовье… а сейчас вдруг заметил, что стекло в рамке треснуло. Не ты случаем уронил на пол, когда кровать разминировал?

Макеев с недоумением взял фотографию в руки.

– Красавица у тебя жена, – сказал он. – Нет, не я. А пол вообще-то покрыт ковролином. Роняй, не роняй, не разобьётся. Чёрт его знает, Серёжа…

– Странно, – тихо сказал Сергей.

Сеньшин закусил губу и быстро вышел из номера.

Связавшись с Брагиным, Сергей коротко доложил ему о покушении. Аркадий Витальевич разволновался. Он потребовал, чтобы все члены экспедиции соблюдали величайшую осторожность («Величайшую, вы поняли меня, Сергей Иванович?»). Немного успокоился он лишь после того, как Сергей поклялся Буддой и Шивой многоруким и шагу не делать без тройной оглядки. В свою очередь, Брагин сообщил, что успел позвонить Алёне и сказать ей о благополучном прибытии экспедиции в Непал. («У неё всё в порядке, Сергей Иванович. Беспокоится, конечно. Привет передаёт»).

Отключив мобильник, Сергей со злостью подумал, что пора лечить нервы. Нелепая мелочь, треснувшее стекло фоторамки чуть не выбила его из колеи. Этак скоро будешь собственной тени шарахаться… И лишь весточка Брагина уняла тревогу.

Ночь прошла без происшествий.

На следующий день было ясно и прохладно. Несколько часов осматривали королевский дворец, бродили по площади Дурбар и узким улочкам центра, в общем, занимались «сайтсиингом», как сказал взявший на себя роль гида Лаврентьев. Поражало обилие храмов – буддистских, индуистских, исламских. Много было крохотных уличных алтарей, устроенных прямо в стенах домов. Хотя, по словам Лаврентьева, уже не сезон, туристов хватало. Они крутили головами на триста шестьдесят градусов, щёлкали фотоаппаратами и весело переговаривались. В воздухе висел разноязыкий говор. Толпа на улицах Катманду выглядела как этнический коктейль. Среди европейских и арабских туристов мелькали неварцы, индусы, шерпы. Медленно вышагивали буддистские монахи в жёлтых шёлковых накидках, плавно ступали женщины в паранджах или платках, закрывающих голову и плечи. Босоногие, диковатые с виду горцы в тёмных шерстяных плащах ловко маневрировали в людском потоке.

– Вот стою я, простой российский мент, в сердце Азии, и вижу: экзотики – хоть обклюйся, – констатировал Саша, изучавший, задрав голову, ажурную галерею очередного храма.