Андрей Васильев - Файролл. Сицилианская защита

– Ну я же только что поел! – в расчет не принимались и не рассматривались.

В машине Вика мне долго и в красках расписывала, как ее вчера водили по «Радеону», как там все круто и что чего там только нету. Там все было очень неплохо сделано для сотрудников, попавших в основную обойму корпорации, – тренажерный зал, очень приличная столовая, разнообразные сервисы и, к моему немалому удивлению, даже небольшой кинозал. На пятом этаже находилось что-то вроде жилой зоны, некоторые руководители средней руки имели там апартаменты, где частенько оставались ночевать, а высший состав, как узнала Вика, жил там почти постоянно. Для сотрудников калибром поменьше были предусмотрены капсульные номера.

– Вот бы там работать! – под конец грустно сказала она. – Вот где все во имя человека сделано.

Вика многозначительно посмотрела на меня, ожидая ответную реакцию. Я точно знал, что она хочет от меня услышать, но говорить я ей что-либо не спешил, поскольку точно не знал, является водитель человеком Азова или работает на кого-то другого. Но уверенность в том, что он на кого-то да работает, у меня была просто абсолютная, поэтому я уклончиво ответил ей:

– Надо хорошо трудиться – будет нам и белка, будет и свисток.

Судя по ее лицу, Вика ждала другого ответа, но секунду спустя кивнула, соглашаясь со мной.

Серебристый «мерседес» Шелестовой снова стоял на моем месте. Вика скривилась и злобно сказала:

– Узнаю, чья это колымага, – убью. А если не узнаю – колеса все попротыкаю. Что же это такое, это наше место!

Понятия «мое» и «не мое» у Вики были абсолютными. Не являясь скрягой или жадиной, при этом она очень скрупулезно относилась к вопросам приобретения, приумножения и сбережения материальных ценностей. Как-то раз, случайно заглянув в ее наладонник, я увидел пару схем, в которые крайне точно и тщательно были занесены наши доходы и расходы, причем даже был нарисован некий график – какие-то волнистые линии, пометки и реперные точки.

Как только она определилась, что мы живем вместе и отношения наши приобрели некую стабильность, то выволокла на свет кучу счетов, которые я оплачивал обычно по мере их накопления, наличия у меня денег и следуя правилу: «Надо уже пойти заплатить, а то отключат на фиг все». Последний пункт обычно был самый действенный, мне как-то раз уже электричество отрезали, я потом все ноги до колен стоптал, пока обратно подключили, коммунальщики – это еще те бюрократы. Принцип «одного окна» – вещь хорошая, но вот в чем беда – одно окно они, конечно, открыли, жаль вот только, что все остальные позакрывали…

Впрочем, вернемся к Вике. Она сидела над счетами весь вечер, а в следующий вечер пошла куда-то в ЖЭК (или ДЭЗ), долго там орала, махала журналистской корочкой, обещала всех вывести на чистую воду и пересажать и в результате добилась какого-то пересчета (или перерасчета, я в этом не силен), после которого мы теперь еще полгода могли вообще ни за что не платить. Ну или что-то в этом роде, я особо не вникал.

Не знаю, как она жила до нашей встречи, но понятие «мое» для нее было святым. И сама мысль о том, что кто-то посмел занять ее законное место («мое» и «его», насколько я понимаю, у нее в голове уже давно окончательно трансформировались в «наше», а значит, обратно в «мое»), бесила ее неимоверно.

– Да ладно тебе, – тихонько сказал ей я, заработал негодующий взгляд (мол, это наше место, как ты так легко ко всему относишься?) и решил сегодня же поговорить с Шелестовой. Я-то переживу, что она сюда свою машину поставила, а вот переживет ли сегодняшний день Шелестова, если Вика узнает, чей это «мерс»? А она рано или поздно узнает, это к бабке не ходи, она упорная.

В редакции кипела работа, причем в наших старых помещениях. Новые кабинеты уже привели в божеский вид, и, похоже, четверка новеньких даже уже поделила столы, но рабочий процесс шел в привычном для меня месте.

Новенькие столпились вокруг стола, на котором лежало четыре кучки листов, и смотрели на Генку, который тягал по листу из каждой кучки и зачитывал его вслух. После чего давал комментарии. Наставник, однако, сэнсэй…

– Что, человечество, функционируем? – поприветствовал я коллектив.

– Есть такое, – отозвался Геннадий. – Привет, шеф.

Все разноголосо поприветствовали нас. Причем Соловьева не поленилась даже потрясти мне и Вике конечности, что вызвало немедленную ироническую улыбку Шелестовой, которая тут же сделала книксен.

– Обжились? – спросил я у новеньких. – Канцтовары, чашки-ложки, все такое?

– Обогревателей бы надо прикупить, пока еще не похолодало, – неожиданно изрек Жилин. – Тут здание фиговое, постройка семидесятых годов, зимой колотун будет, померзнут девчонки. И кулер надо новый, я этот посмотрел, он древний, и фильтр в нем никогда не меняли.

Ух ты. Хозяйственный.

– Вик, возьми Сергея и в пятницу отведи его к завхозу, – скомандовал я. – Правильно мыслишь, Серега. Ты тогда сам этим процессом порули, коли в этом разбираешься.

– Есть, шеф, – ответил Жилин. – Надавить, если что, можно? Знаю я этих завхозов, у них снега зимой не допросишься.

– Дави. Но чтобы без следов, – разрешил я. Завхоза мне было не жалко.

Я прошел в свой кабинет, где за пару часов набросал очередную бредятину под грифом «От главного редактора». Я прекрасно понимал, что, кроме меня, верстальщика и теперь, наверное, Соловьевой, эту дичь никто не прочтет, поскольку она никому не интересна, но делать это было необходимо, так как оно обозначало мою работу. Ну и потом, традиция – в хороших изданиях главный редактор всегда в начале номера что-нибудь мудрое и скучное изрекает.

Закончив столь бесполезный труд, я пошел перекурить и, вернувшись, не стал затворять дверь кабинета – так мне открывался отличный вид на спорящих новичков, которые дискутировали о качестве, количестве и наполнении новостной колонки.

– А я вам говорю, что здесь надо брать количеством, – немного визгливо утверждала Соловьева. – И тогда каждый читатель найдет что-то свое.

– Чушь, – вальяжно парировала это утверждение Шелестова. – Один раз читатель пропустит часть новостей, другой пропустит, на третий – совсем читать не станет, а еще через пару недель вообще журнал не купит. А через полгода нас уволят и наберут новых сотрудников.

– А то и раньше, – подтвердила Вика из своего угла.

– Ну да, – согласилась Шелестова. – А то и раньше.

– Надо больше халявы, – неожиданно заявила Таша. – Люди любят халяву. Вот один конкурс есть, но он какой? Примитивный и громоздкий. Надо сразу несколько конкурсов, небольших, практических, вроде как на знание игры и с неожиданными призами. Супермеч, например, или шмотка, которой ни у кого нет, или зелье какое-нибудь нестандартное. Можно еще вот экскурсию в «Радеон» призом сделать, так сказать, на родину игры, и чтобы обязательно с программистами пообщаться, со сценаристами. Народ такое любит.