Виктор Ночкин - Под знаменем Воробья

«…И вопросил великий император, доблестный и славный Элевзиль II своих рыцарей, сеньоров и храбрых гвардейцев:

– Неужели не сыщется среди вас храбреца, что осмелится бросить вызов злобному чудищу? Неужели не сыщется такого среди королей, графов и рыцарей?..

И откликнулся старший сын седобородого императора, пылкий и отважный Алекиан, герцог Гонзорский:

– Не печальтесь, батюшка! Я сам сражусь с демоном! Ко мне, мои добрые рыцари!..»

Подадут или не подадут? Доксит, профессиональный рассказчик историй и попрошайка, быстро зыркнул на собравшуюся вокруг него публику. Здесь, в порту Неллы, дело такое – то ли накидают полшапки мелочи, то ли равнодушно выслушают и разбредутся пожимая плечами… А еще и побить могут – совсем ни за что… Рассказывать байки в порту – это как лотерея, не то что на «законном» месте в Старом городе, на каком-нибудь перекрестке. А с законным местом ничего не выйдет – вчера Доксит повздорил с хромым Тронтом, главой нищих славного города Неллы, так что в Старый город лучше и не соваться… Доксит вновь закатил глаза и продолжил:

«…И созвал Алекиан, отважный принц, сто своих добрых рыцарей. И сказал им:

– Мои храбрые воины! Неужто нам страшен демон? Нет, как бы ни был он силен! Не убоимся его чар, ударим отважно – ибо взирает на нас мой отец, великий император…»

Доксит вновь украдкой оглядел собравшихся зрителей. Кто тут у нас? Так, имеется колдун с четырьмя учениками – ну, это не публика. Стоят, ухмыляются из-под капюшонов… Козлы… А вот это лучше – две молодки с корзинками. Должно быть, ходили за рыбой в порт. Если покупать прямо на причале – выходит дешевле. Значит, бабенки сэкономили грош-другой – наверняка подадут. Еще несколько матросов… Эти могут и серебро кинуть, а могут и накостылять… Что ж – значит, придется постараться…

«Осенил себя святым кругом добрый принц, отважный Алекиан, герцог Гонзора и пришпорил резвого жеребца, устремляясь на злобного демона во главе своих ста рыцарей. Ах, как храбро устремились за ним его воины, как дрожала земля под копытами их боевых коней, как сверкали мечи…»

Ну и еще, конечно, стайка мальчишек. Портовые крысята – от них, маленьких паразитов, толку не будет. Но и шугануть их нельзя – в порту даже такие гаденыши ходят с ножиками, не успеешь оглянуться, как пырнут… Лучше не связываться… Так подадут или не подадут?..

«Однако злобно ухмыльнулся коварный демон, глядя на несущихся во весь опор отважных рыцарей. Не в честном бою он собирался помериться силами с храбрецами, нет! Коварное чернокнижное колдовство – вот его меч и латы… Обман – вот его острое копье!

Взмахнуло левой рукой безбожное чудище – и рухнули наземь и кони, и всадники. Взмахнуло правой – и преломились мечи отважных воинов у самых богато украшенных рукоятей. Топнул левой ногою демон – и окутало воинов беспамятство. Один лишь сумел отряхнуть злые чары, один лишь поднялся с земли – отважный принц Алекиан, ибо хранила его молитва святого отшельника. Тут однако же топнул правой ногой коварный демон – набросились на благородного принца злые орки. Стал принц биться с ними: один – с тысячей, безоружный – с закованными в железо… И осилили орки, Гангмарово отродье, несчастного принца, уволокли его в полон. И его, и сто его рыцарей…

Узнал о том отец доброго принца, великий император Элевзиль II – и опечалился. Опустилась голова его, потемнело чело и скатились две слезы на седую бороду.

– Неужто, – промолвил вновь император великий, – неужто восторжествует демон? Неужто осилит его черное коварное чародейство светлую силу святой молитвы? Неужто пропадет в неволе наш отважный сын, добрый Алекиан, Гонзорский герцог? Не бывать тому!

– Не бывать тому! – воскликнули в один голос вассалы императора, могущественные короли, благородные герцоги и добрые бароны, – встанем все как один за дело Света. И ни сил, ни жизней своих не пожалеем, дабы сгинула Тьма!..»

Доксит еще раз стрельнул глазом – кажется порядок. Бабенки вслед за императором Элевзилем роняют слезы, матросы чешут в затылках, пацаны тоже притихли… в носах даже ковырять перестали. Если бы еще не чародеи эти… Скалятся сволочи… Хорошо, что хоть молчат…

«…И воссели в седла короли, герцоги, бароны и добрые рыцари. И осенили себя святым знамением. И единым голосом возгласили отважные воины:

– Веди же нас, великий император!

Однако добрый император Элевзиль отвечал своим отважным вассалам:

– Не пришло еще время. Поверьте, более вашего желаем мы ударить на безбожного подлого демона и ведомых им орков, однако же пусть остережет вас судьба возлюбленного нашего сына, отважного Алекиана. Пусть подаст нам знак архиепископ Кениамерк, наш мудрый родич.

А архиепископ тем временем во главе своих клириков творил молитву и святой обряд. И закончив святой обряд встал с колен архиепископ Кениамерк, а за ним встали его клирики. И сказал архиепископ:

– Вот теперь пора. Был мне дан знак свыше, внял Светлый нашим мольбам, опечалила его судьба отважного и пылкого принца, благородного Алекиана!

И повторил за ним великий император, садясь в седло:

– Теперь пора.

И воззвав к Гилфингу склонили копья отважные бойцы и пришпорив коней устремились на демона и злобных орков. Началась тут битва, какой не бывало с тех самых пор, как в последней Великой войне сошлись силы Света и Тьмы!..»

Доксит перевел дух и быстро продолжил, не давая рассеяться впечатлению от созданной им эпической картины.

«Не устояла Тьма и в этот раз перед мирским оружием воинов императора, ибо нечеловеческую силу дала сему оружию святая молитва. Сразил император великий своей рукой тысячу орков, добираясь до демона, однако и тут исхитрилось проклятое чудище. Видя, как седобородый император заносит над его головой тяжкий меч, прочитал нечистое свое заклинание демон и, ударившись оземь, оборотился черным вороном и взмыл под облака… А все воинство его тут же рассеялось. Отворили тогда добрые воины темницы и вывели на свет всех, кто сидел там в ожидании злой участи. И вышел оттуда благородный Алекиан, Гонзорский герцог и обнял своего отца, великого императора. Отец и сын прослезились, да и все, кто был тому свидетелем, не могли сдержать слез…»

Попрошайка привстал со своего коврика и, с поклоном протянув к публике драную шапку, объявил:

– И как великий император вывел сына из зловещей темницы, так и вы, добрые люди, выведите меня из бедственного положения. Как великий император спас сына от демона, так же и меня спасите от голода и бедствий. Подайте, сострадательные светлые господа, от щедрот своих калеке и бедолаге. Подайте убогому и увечному, подайте бесприютному и гонимому…