Павел Шабарин - Кретч. Гимн Беглецов

– Если ты колдун, то… – медленно произнесла она, – …почему тебя не отправили в пустошь?

– Кстати, да, – согласился Томас, и они оба посмотрели на крестьянина.

Эрик тяжко вздохнул и начал свой рассказ:

– Это началось лет пять назад, когда случился неурожай. У меня ведь семья, понимаете. Пацанов кормить было нужно, вот я и решил. Ну решил, что можно поделками всякими торговать, оберегами. Бабка моя, прими ее Высшие, была знахаркой и повитухой. Я когда совсем малой был, она меня паре заговоров и научила, ну там как обереги делать, как злых духов в дом не пускать. Но чего в этом такого-то? Все так делают, принято так. Я собрал какое смог барахлишко по дому, поделки старые, безделушки и повез на базар. Первые пару дней обереги мои плохо продавались, а вот потом… оказалось, что работают они. Да так работают, как никакие другие.

На первую выручку купил еды разной, гостинцев детишкам, а Дане, женушке моей, – медальон из самого настоящего серебра, в виде нашего звездного знака – молота. Ну вот, так и повелось. Стал я каждый год ездить на базар и торговать оберегами. Весь год их на коленке дома собирал, а потом, как урожай проходил, – в город все вез, на продажу. И со временем начал я понимать, как эта дурость моя работает, как у меня получаются заговоры настоящие. Эво, то бишь волшебство, оно ведь во всем есть. В нас с вами, в травинке каждой, даже в воздухе. А в соли его столько, что даже и представить нельзя. И оно живое, Эво, хорошее, оно нас оберегает, слушает… я просто научился его просить.

Барон мой был человек светлый, разумный. Он и сам мои обереги покупал. Приглашал в замок к нему, работу, деньги… да только кем я буду, если не на своей земле? Кто урожай собирать будет? – Томас грустно усмехнулся. – Сейчас, наверное, старшой мамке помогает… Да и, верно, к лучшему я отказался. Когда старый барон слег от болезни, титул унаследовал его зять. И вот этот меня не пожалел. Через пару недель домой ко мне его люди пришли и потребовали все обереги отдать. Я так и сделал, но они не унимались – сказали, чтобы я им и деньги отдал накопленные. Я отдал. Все отдал. И тогда один из них попытался на жену мою залезть…

Алиса почувствовала запах гари. Соляной символ на столе дымился и въедался в деревянную поверхность угольным ожогом.

– И что ты сделал? – спросил крестьянина Томас.

– Убил. Своими собственными руками задушил негодяя.

– Значит, тебя взяли за убийство? – спросил вор.

Эрик кивнул.

– Тебе повезло, что не за колдовство, – пояснил старик, – иначе всех детей тоже бы забрали, на случай если они унаследовали твой дар.

– Только это и радует… что с ними все хорошо.

Томас вопросительно посмотрел на него:

– Но откуда тебе…

– Я знаю , что с ними все хорошо, – жестко сказал крестьянин.

То ли он и правда знал, то ли пытался себя в этом убедить.

Когда Эрик закончил свой рассказ, над столом нависла тишина, смешанная с дымком от прожженного дерева. Алиса с трудом нашла в себе силы говорить.

– Как звали твоего барона? – спросила она.

– Моим лордом был и остается светлейший Алекс Фоулхантер, покровитель Тенистой долины и Алмазного озера, барон Ришвальдский. Да примут его Высшие.

Сердце больно кольнуло в груди девушки. Она еле сдерживалась, чтобы не заплакать.

– Скажи, Эрик… – произнесла она медленно, с опаской. – Это ты продал ему бронзовую голову гончей на железной цепи?

– Я подарил ее моему лорду.

Алиса резко встала со стула и направилась к выходу. Она услышала, как за спиной кто-то из мужчин тоже встает вслед за ней.

– Что ты собираешься делать? – окликнул ее Томас.

– Я собираюсь принести нам горячего вина, – произнесла Алиса не поворачиваясь, чтобы ее спутники не увидели слез, – а ты пока взгляни на шкатулку, что я принесла.

Алиса была сильной девушкой, но даже ей понадобилось какое-то время, чтобы успокоиться и перестать плакать. Перед ней впервые за эти месяцы предстало лицо отца, ей казалось, что она услышала его голос. Аристократка закрылась в ванной комнате, что располагалась дальше по коридору, и, сев на холодный пол, разрыдалась. Когда слезы перестали течь по ее щекам, она нашла в себе силы умыться и наконец-то сходить за вином.

По ее возвращении мужчины были все там же. В воздухе стоял дымок, но уже совсем иной – откинувшись на стуле, Эрик зажег трубку. Девушка впервые видела, чтобы тот курил. Томас же разложил перед собой инструменты – многочисленные блестящие железки. Алиса немного удивилась. Замок на шкатулке был маленьким, и вскрыть его можно было, как она считала, просто подцепив кончиком кинжала. Но вор пока даже не приступил к работе – он только перекладывал инструменты с места на место, внимательно осматривая их и время от времени протирая тряпочкой.

– Все в порядке? – спросил Эрик, когда она поставила кувшин на стол.

– Нет, – ответила она коротко, а затем разлила вино по кружкам.

– Мне кажется, что ты не очень хорошо отнеслась к нашей новости, – предположил Томас.

Алису это предположение задело.

– Не будь дураком, – бросила она, – мне наплевать, что Эрик колдун. Он спас мне жизнь.

Крестьянин отложил трубочку и взглянул на девушку не без интереса.

– Я – Алиса Фоулхантер…

Томас удивленно присвистнул, а Эрик попытался вскочить на ноги, но Алиса остановила его жестом.

– Я соболезную по поводу кончины вашего отца, миледи, – произнес крестьянин. Что-то в его голосе изменилось.

– Спасибо. Но если бы не моя глупость, он был бы жив…

– Мне кажется, – произнес Эрик, – будет нелишним, если вы поделитесь с нами.

Алиса обратила внимание на то, как он вдруг стал к ней обращаться, но пока решила не поправлять крестьянина. Ей понадобилось еще мгновение, чтобы заговорить:

– Моя мама всегда болела. Она сама была северянкой, и у нас на юге ей было слишком душно, так она всегда говорила. После моего рождения она стала неспособна подарить отцу еще одного ребенка. Мальчика. Наследника.

– Дай угадаю, – вмешался Томас, – поэтому отец воспитывал тебя как парня?

На старика с возмущением посмотрели и Алиса, и Эрик.

– Хватит быть таким дураком, – огрызнулась девушка, – они с мамой воспитывали меня так, чтобы я могла вырастить им достойного внука. Половину времени я проводила, учась этикету, а половину – в тренировках с мечом. Они с матерью научили меня всему, что я сейчас знаю, сделали меня такой, какая я есть… Жаль, что мама не дожила до дня моего совершеннолетия, она так мечтала об этом… Болезнь все же забрала ее…

Алиса сделала паузу, чтобы выпить вина. В несколько глотков она осушила глиняную кружку, а затем налила себе еще из кувшина.

– В день, когда мне исполнилось шестнадцать лет, отец подарил мне амулет в виде головы гончей, нашего герба. А затем он объявил мне, что пора выбрать жениха. Конечно, традиции призывали меня вступить в брак, чтобы продолжить наш славный род. И я не имела ничего против, при условии что жениха я выберу сама. К сожалению, я так и не встретила ни одного достойного кандидата. Больше пяти лет я отвергала предложения одно за одним, и в конце концов отцу это надоело. Он объявил турнир за право обладать моей рукой… Со всех городов съезжались благородные женихи, а я красила доспех в черный цвет…