Яна Икрамова - Творец

Яркая вспышка молнии на миг озарила ночную темноту, осветив библиотеку, в которой замерли две женские фигуры. Они старались не обращать внимания на разгулявшуюся за окном грозу, вспышки молний лишь отвлекали их от трудного и важного занятия. Работали они молча, стараясь не производить ни малейшего шороха, точно боясь быть услышанными кем-то посторонним. До определенного момента дело шло успешно, и в свете очередной вспышки на лице одной из женщин можно было заметить улыбку.

Женщина еще не утратила юношеского очарования, была светловолосая и синеглазая. Черты лица свидетельствовали о ее благородном происхождении. Женщина и в самом деле имела самое прямое отношение к престолу. Сейчас она была окружена магической сферой, волны бледно-зеленого света медленно стекали по ее плечам. В библиотеке полилась еле слышная песнь-заклинание.

Стоящая рядом с ней девушка, хоть и была моложе, выглядела старше своей компаньонки. Она была ниже ростом, более крепкая и коренастая. Темные волосы, собранные в тугую косу, строгие зеленые глаза и широкие скулы. Она тоже была окружена магическими потоками, но лишь помогала магу.

В какой-то миг светловолосая вдруг надрывно вскрикнула. Ее голос прогремел словно гром в тишине библиотеки:

– Кера, тяни! Тяни сильнее!

Несмотря на кажущуюся хрупкость, женщина, судя по голосу, привыкла отдавать приказания, будучи абсолютно уверенной, что их выполнят.

– Госпожа Алатея, – тихо откликнулась темноволосая, точно извиняясь.

– Тяни!

– Силы…

– Мне плевать на твои силы! Можешь хоть сдохнуть, но вытягивай. Мне нужно сейчас же! – почти срываясь на визг, закричала светловолосая и в бешенстве сжала кулаки. Но тут же снова взмахнула руками, продолжив песнь-заклинание.

– Да, госпожа, – еще тише отозвалась ее собеседница, стиснула пальцы в замок и приложила руки ко лбу.

– Тяни, Кера, тяни, возьми силу на той стороне. Там полно, я уже вижу. Вытягивай, другого шанса у нас не будет, – чуть слышно пробормотала светловолосая.

Вспышки молний озаряли библиотеку, длинные пальцы госпожи мелькали, творя причудливые узоры. Темноволосая вдруг рухнула на колени, но на лице ее госпожи снова расцвела улыбка. Все шло по плану.

Я повернул ключ в замке, подхватил с пола пакеты и пнул входную дверь. Дом, милый дом. Стряхнул с ног ботинки и, не раздеваясь, отправился на кухню.

– Маруся, кис-кис-кис, я рыбы купил, – громогласно сообщил я, щелкнул выключателем и замер.

И впрямь ощущаю себя кретином. Кошки в доме нет уже третий месяц. Как и жены. То ли у меня активно прогрессирующий склероз, то ли я незаметно схожу с ума. А может, и то и другое в комплексе. У меня уникальная жена, она не потребовала ни денег, ни раздела имущества. Забрала только свои тряпки и кошку. Кошку могла бы оставить. Я что, не способен позаботиться об этой пушистой зверюге? А и черт с ней. Заведу себе кота. Черного. Просто из принципа. Тем более что мне нужно кому-то скормить всю эту рыбу.

Я сунул в холодильник принесенные пакеты, не заморачиваясь на раскладывание по полкам их содержимого, поморщился. Большая часть холодильника по-прежнему забита Маринкиными йогуртами и кефирчиками. Никогда не понимал, зачем ей эта гадость в таких количествах. Интересно, супермачо выделил для этого такое же количество полок в своем холодильнике? Или купил для нее отдельный?

В любом случае то, что лежит в моем холодильнике, наверняка уже несъедобно, и мне стоит потратить вечерок на утилизацию этого рассадника «полезных бифидобактерий». Как-нибудь на досуге.

Я достал бутылку пива и, не озаботившись поиском открывалки, сковырнул крышку вилкой. Крышка отлетела и с тихим звоном скрылась где-то под столом. Я полез в шкаф за стаканом.

Как бы то ни было, а пить из горла я не намеревался. Как любит выражаться молодежь: я себя не на помойке нашел. Сначала ты пьешь из горла пиво, потом переходишь на водку, а потом валяешься под забором в канаве и умираешь, не выходя из алкогольной эйфории. Видали мы такое. Да и отец бы такого разгильдяйства не одобрил. Все-таки он был академиком, уважаемым человеком и никогда не позволял себе подобной беспардонности.

Пиво полилось в последний чистый стакан, и я задумчиво обозрел гору грязной посуды в раковине. Вроде недавно мыл. Раньше такого не случалось. Кухня всегда была Маринкиной вотчиной. Увы, я здесь как классический бедный родственник – сбоку припеку. Теперь моя жена (уже бывшая), вероятно, моет посуду за своим прекрасным бизнесменом. А может, они вообще питаются только в ресторанах или к ним ходит домработница. Маринка, Маринка, как же так вышло? Что-то я упустил.

Не надо было сквозь пальцы смотреть на все эти сумасшедшие диеты и занятия в фитнес-клубах. Где были мои глаза, когда моя умница-жена превращалась в гламурную диву? Мне однозначно стоило сделать ей ребенка и на ближайшую пару лет замуровать в компании подгузников, распашонок и режущихся зубов. Ведь она и сама этого хотела еще буквально полтора года назад.

Но эти вечные страхи: «А что, если не потянем?» А куда б я делся-то? Тянул бы. Во всяком случае, сейчас у меня были бы и сын, и жена, и даже кошка. И над телевизором в гостиной по-прежнему висела бы наша с Маринкой свадебная фотография.

Я решительно отправился в гостиную, включил свет и встал напротив телевизора. Никогда не любил эту фотографию. Разумеется, Маринка на ней вышла ослепительной красавицей, а вот моей физиономией разве что детей пугать. Я ведь настаивал на том, чтобы спрятать этот позорный портрет подальше в недра какой-нибудь кладовки, но, увы, жена демонстративно вывесила его на всеобщее обозрение.

Теперь же, вот уж двенадцать дней как эта фотография заменена более актуальной картинкой. Правда, чуть меньшего формата, и край Маринкиного букета при желании все равно можно рассмотреть. Но это уже мелочи.

Я подошел ближе, разглядывая висящий на стене документ. Надо же, ошибся. Сегодня уже тринадцатый день. Несчастливый, как сказала бы Маринка. Хотя по степени несчастливости сегодня ничем не уступает вчера. Да и не склонен я верить в приметы, астрологические прогнозы и пророчества Нострадамуса. Мне куда как важнее оставаться реалистом. К тому же реальность – вот она, прямо у меня перед глазами.

Я в очередной раз внимательно перечитал свидетельство о расторжении брака и задумчиво отхлебнул из стакана. Созерцанием зеленоватой бумаги стандартного образца, помещенной мною в белую узорчатую рамку, я занимаюсь не первый вечер.

Вероятно, будь я сопливым юнцом, несомненно, диагностировал бы у себя глубокую депрессию. Но, по счастью, я слишком стар для подобных глупостей. И даже тот факт, что они отказались… Стоп. Я сказал себе, что не стану об этом думать. Нет – значит нет. И точка. У меня полно других возможностей, и зацикливаться на чем-то одном мне сейчас нужно меньше всего.