Лис Арден - Алмаз темной крови. Книга 1. Танцующая судьба

Как назло, перед самым уходом из общей резиденции Вольных, куда стекались все новости и откуда все важные вести отправлялись в столицу, он наткнулся на прилипалу Герана и не успел притвориться старым, замшелым пнем; грубить же другу не хотелось – в результате пришлось тащиться вместе с ним на это нелепое празднество. Немало повеселило его и прочитанное по дороге письмо от матери, вновь умоляющей его памятью отца вернуться домой, признать оскорбление – досадным недоразумением и занять достойное лорда Лотломиэль место при дворе Четырех Королей; в конце письма матушка с рвением, достойным подкупленной свахи, перечисляла достоинства его невесты… Хэлдар не нуждался в напоминаниях, он очень хорошо ее помнил – высокую, божественно сложенную, с длинными волосами цвета воронова крыла, синеглазую и грациозную, и безразличную ко всему на свете, кроме своего достоинства и фамильных драгоценностей. Да еще это давешнее купание в ледяной воде Быстрицы…

Именно оно, и ничто другое. А все остальное не имеет ни малейшего значения, сказал Хэлдару внутренний голос. На самом деле тебя беспокоят мысли о той негоднице; и важно даже не то, что они… чересчур … их попросту не должно было быть, не так ли? Эльф думает о человеческой девушке? Рыбки в облачках порхают, гном весь трактир пивом за свой счет угостил… И при всем том они есть, эти мысли. И прогнать их тебе не под силу. Даже не пытайся.

Хэлдар резко встал, распахнул окно – пусть комната проветривается, и, заперев за собой дверь, направился по коридору к лестнице, ведущей вниз, в пиршественный зал. Нa последних ступенях он задержался, поскольку впереди него, в полутемном холле кто-то разговаривал.

– Ты все сделал, как я велела? Смотри у меня, недоумок, если перепутал стол… – такой переливчатый, серебристый выговор мог быть только у эльфийки.

– Не извольте сумлеваться, госпожа, все сработано в чистом виде. Так как насчет денюжек? – второй голос был хриплый и гнусавый, как у пьяного конюха.

– На, получи. И проваливай.

Две фигуры разошлись: одна – стройная, изящная – в ярко освещенный зал, вторая – приземистая, угловатая – в темный боковой коридорчик, и Хэлдар, недоумевая, какой же стол так заинтересовал красавицу Ливайну, неслышно прошел вслед за ней.

В пиршественный зал он вошел одним из последних; почти все гости уже расселись за столами, расставленными полукругом вдоль невысокого помоста, на котором должны были выступать приглашенные артисты, о которых Хэлдару уже приходилось немало слышать. Дети Лимпэнг-Танга были самой необычной труппой во всем обитаемом мире. Начать хотя бы с того, что они никому не принадлежали. Не было у них хозяина, который набивал бы свою мошну, богатея их трудами; своего главу, призванного от имени труппы вести переговоры и заключать контракты, они выбирали сами, открыто и честно. Стать членом этого актерского братства мог стать только очень талантливый, незаурядный артист; любой из Детей Лимпэнг-Танга мог заменить собою целый цирк или театр, мастерски владея несколькими видами искусств и имея свой неповторимый номер, который более никто не мог исполнить. Летом они колесили по королевствам и княжествам обитаемого мира, останавливаясь на ярмарках или в замках (случалось, что бароны и герцоги серьезно ссорились, выясняя, чья очередь принимать артистов у себя дома), а ни зиму оседали в каком-нибудь большом городе, арендуя здание театра или цирка.

И один раз в году, перед тем как начать повое странствие по градам и весям, артисты отправлялись в паломничество к храму своего легкого и веселого божества – Лимпэнг-Танга. Они недаром называли себя его детьми: всех их судьба приводила однажды на широкие белые ступени, ведущие в святилище тихо смеющегося бога, и всех их он отметил особой милостью, призвав в свою труппу. Актеры везли Лимпэнг-Тангу цветы и свои новые номера, чтобы порадовать его взор и развеселить сердце. Они любили своего бога, хотя и знали, что в горькие дни помощи от него ждать бесполезно, ибо над темными силами он не властен; да и может ли кто-нибудь, кроме людей, справиться с горем и болью?! Но Лимпэнг-Танг разворачивал крылья вдохновения за их спинами, давал им радость творить… он выходил к своим детям – вечно юный, рассыпающий смех бубенчиков, вплетенных в несчитанные косички – и плясал вместе с ними, и его узкие босые ноги не оставляли следов на высокой траве… И в такт его божественному дыханию вздрагивали, позвякивали серебряные колокольчики, которые он собственноручно вдевал каждому из своих артистов в левое ухо.

* * *

За центральным столом сидел хозяин замка, старый Черный Лис Гэлвин – невысокий сухопарый старик; на его загорелом морщинистом лице выделялись молодые, веселые глаза, словно бросающие вызов белоснежным сединам; на темно-зеленом камзоле тускло поблескивала баронская цепь черного золота – других драгоценностей Гэлвин не признавал. По левую руку от барона сидели две хорошенькие близняшки – его племянницы, по правую – его лучший друг и ближайший сосед, известный на все королевство врач и ученый Альвиц. За отдельными столами, уставленными внушительного вида утварью, сидели велигоры, разодетые ради торжественного случая в парадные меховые безрукавки: их длинные, обычно всклокоченные волосы были заплетены в множество косичек, каждая из которых заканчивалась деревянной бусиной; резные жезлы покоились у них на коленях. Рядом расположилась делегация цвергов, в серых, коричневых и серебристых одеждах, у каждого оба запястья были украшены массивными браслетами из металла клана; их прославленные усы, кое у кого спускавшиеся до середины груди, были щедро умащены благовониями. За другими столами сидели какие-то люди; эльфы расположились справа от баронского стою.

– Ну наконец-то, – приветствовал Хэлдара Геран, его давний знакомый по столице. – я было решил, что ты заснул. Усаживайся поудобнее, да не забудь возблагодарить судьбу, она к тебе более чем благосклонна: все поздравления уже сказаны, ответные благодарности высказаны, и все могут спокойно наслаждаться гостеприимством барона, не скребя в затылке, вымучивая цветистые речи.

В это время хозяин замка встал и поднял правую руку, призывая к вниманию. Гул в зале затих.

– Мои дорогие, достославные гости, – обратился к собравшимся Гэлвин, – сердечно благодарю вас за то, что вы почтили мой праздник своим присутствием. Не путайтесь. – он снова, на этот раз успокаивающе поднял руку, – я не собираюсь услаждать ваш слух долгой и нудной речью, скажу только, что сегодня, в последний день праздника, я желаю вам отменно повеселиться. Для вас, и только для вас, я представляю особую самое лучшее от Детей Лимпэнг-Танга!..