Вольф Белов - Наследники империи

Капюшон приподнялся, явив взору Ксальмоннатоса пустоту. Черное одеяние распахнулось и рассыпалось стаей воронов.

Пропустив человека средних лет в алой тоге, сутулый стражник склонил голову перед своим царем, вышел и затворил за собой дверь. Посланник арамейского императора огляделся. Кроме царя Хишимера, восседающего в деревянном кресле, в покоях находился еще один человек – закутанный в плащ с капюшоном он скромно притулился на скамеечке у стены, почти незаметный в тусклом свете двух свечей, мерцающих в противоположном углу. Тревожимый свечами мрак над его головой колыхался неясной тенью, словно нечто живое, в ней чудились очертания паука.

– Слушаю тебя, посланник, – произнес царь Орангер.

Голос хишимерского царя звучал грозно, вселяя невольный трепет. В соответствии с традициями своего воинственного народа после смерти предшественника этот человек взял власть силой, заставив признать себя правителем всех остальных племенных вождей. Ни собственные подданные, ни чужеземные гости не должны были чувствовать себя рядом с ним уверенно и безопасно, дабы не заподозрить в слабости. Тень над головой незнакомца у стены еще более усиливала гнетущее впечатление, сжимая сердце тревогой. Тем не менее, арамеец постарался ничем не выдать свое волнение, хотя отлично понимал, что может и не вернуться на родину.

– Я князь Мессалий, – представился арамеец. – Посланник императора Арамеи. Мой повелитель прислал тебе дары в знак дружбы.

– Я знаю, кто ты, – кивнул царь. – Говори, зачем тебя прислал твой император?

– Твои люди грабят поселения в пограничных землях империи. Император желает знать, не означает ли это начало войны?

Орангер скосился на человека в плаще, снова перевел взгляд на арамейца и усмехнулся:

– На пограничье всегда происходят недоразумения. Наши поселения тоже, бывает, грабят какие-то разбойники. Твоему императору не о чем беспокоиться.

– Некоторые князья считают, что у императора есть причины для беспокойства, – заметил посланник.

– Ну, да, – презрительно процедил Орангер. – Ваш молодой правитель шагу не смеет ступить без совета своих князей. А они могут наговорить все, что угодно.

– А как думаешь ты, князь? – шевельнулся незнакомец у стены.

Похоже, человек был уже довольно стар, однако голос его звучал ровно и уверенно.

– Для того я и здесь, чтобы составить собственное мнение, – ответил посланник.

– Думаю, ты уже его составил, – произнес старец, поднимаясь со скамьи и выходя вперед. – Но для царя Орангера важно не твое личное мнение, а то, что ты намерен сообщить своему императору.

Князь Мессалий более пристально вгляделся в старца. Он совсем не был похож на хишимерского жреца, но явно имел значительное влияние на царя Орангера, тот ни словом, ни жестом не выказывал возражений такому бесцеремонному вмешательству в его беседу с посланником правителя соседнего государства. Капюшон скрывал лицо старца, оставляя открытым взгляду лишь желтый морщинистый подбородок.

Князь перевел взгляд на царя.

– Так что же ты скажешь своему правителю, посланник? – повторил царь Орангер вопрос старца.

– Зависит от предложенных условий, – ответил князь.

Старец удовлетворенно кивнул.

– Я же говорил, он тот человек, который тебе нужен, – сказал он, повернувшись к царю.

Орангер поднялся с кресла и приблизился к посланнику почти вплотную. Рядом с разодетым арамейцем, на холеных пухлых пальцах которого поблескивали перстни и кольца с каменьями, рослый широкоплечий повелитель хишимерского царства в простых одеждах из звериных шкур выглядел лесным дикарем.

– У тебя есть земли, князь? – спросил царь.

– Земли есть у всех арамейских князей.

– Если бы у Арамеи появился новый правитель, он наделил бы верных ему людей новыми землями. Твой император вряд ли способен на подобную щедрость.

– Император Рисстаний правит справедливо, – возразил князь.

– Возможно, – кивнул царь Орангер. – Но чтобы одарить подданных новыми землями, требуется эти земли захватить, а ваш император не склонен воевать с соседями.

– Чего не скажешь о хишимерцах, – заметил Мессалий.

– Не будем ходить вокруг да около, – решительно произнес царь. – Окажешь мне услугу и будешь вознагражден. Щедро вознагражден.

– Пытаешься подкупить арамейского князя? – осторожно поинтересовался Мессалий.

– Собираюсь купить тебя с потрохами, – жестко поправил царь Орангер. – Ты ведь не воин, ты торгаш. Мне известно, как ты стал князем. Свою выгоду ты нигде не упустишь, а мое предложение более, чем выгодно. Сила сейчас не за Арамеей.

В тусклом мерцании свечей осталось незамеченным, как при этих словах кровь прилила к лицу Мессалия. Свой княжеский титул он и в самом деле обрел не совсем обычным для арамейцев способом. Многих старых князей в свое время назначил сам Хорруг из числа лучших воинов, новые получили свой титул либо по наследству, как достойные преемники, либо были выбраны своими дружинниками, согласно древним арамейским обычаям. Занимаясь торговлей, Мессалий сколотил вполне приличное состояние, чтобы после смерти старшего брата, возглавлявшего род, щедро одарить самых влиятельных своих сородичей и добиться признания его достойным наследником.

После недолгих размышлений Мессалий спросил:.

– Что должен услышать мой император?

– Что его империи ничего не угрожает. А грабежи на пограничье – это просто недоразумение, налеты разбойничьих шаек, с которыми в состоянии разобраться местные князья. Окажешь мне эту небольшую услугу, и я тебя не забуду.

Орангер придвинулся еще ближе, едва не коснувшись крючковатым носом лица посланника и впился взглядом в его глаза:

– Мы договорились?

– Твое предложение и в самом деле можно счесть выгодным, – ответил князь, с трудом выдержав взгляд царя.

Несмотря на неприятный холодок, едва не заставлявший трепетать внутренности, арамеец, как истинный торговец, не торопился дать окончательный ответ и пытался сохранять спокойствие, подобающее уверенному в себе человеку. Не будучи воином и не отличаясь особой отвагой, тем не менее, князь Мессалий не был и трусом, но сейчас в этой комнате чувствовал нечто такое, необъяснимое и непонятное, отчего в душу закрадывался страх, обвивая сердце леденящими щупальцами. Несмотря на это тревожное чувство, еще больше князь опасался продешевить, заключая соглашение с хишимерским царем. Однако времени на долгие размышления и переговоры в его распоряжении уже не оказалось.

– Тогда скрепим сделку, – вновь подал голос старец.

На сей раз его голос прозвучал сурово и жестко. Ладонь старца коснулась груди посланника, ребра сдавила боль, в глазах потемнело. Мессалий подался было назад, но жесткая ладонь Орангера удержала его, сильные пальцы царя сдавили шею, звенья золотой цепи князя впечатались в кожу. Едва старец отнял ладонь, Мессалий поспешно обнажил грудь, чувствуя что-то живое под тогой. На коже в области сердца темнело пятно в виде паука.